Долго шёл,
все богатства ветрам раздарил в пути. Но дошёл до тебя, и, как видишь, я жив-здоров. Ты так добр, трактирщик, мне нечем тебе платить за твою доброту, за вино, за постель и кров.
Разве только историей плату себе возьмёшь, я кусок дурака, что горазд языком молоть.
Будет день — разберёшься, что правда в словах, что ложь.
Это сказка случилась у вязких границ болот.
Эта сказка случилась у дальних огней холмов, где дубы так стары, что годятся богам в отцы.
Не понравится сказ — попроси, чтобы я умолк,
альтер-эго шута, колокольчики-бубенцы,
васильковый венок без начала и без конца.
Что ж, приглянется вещь — не стесняйся, бери, изволь.
Под зеленым холмом жил лесной бородатый царь. Раз приехал к царю с сыновьями норвежский тролль.
Всех позвали на праздник: могильную чудь-свинью, и мертвецкую лошадь, и ведьму о трех ногах.
Не сочувствуй, трактирщик-добряк, моему рванью:
где заплатка — там сказка, где дырка — там сны в стогах.
Говорящие с духами вертят земную ось, словно чадо больших великанов в тоске юлу.
Тролль рассказывал байки, как плещет в воде лосось. Юркохвостые ящерки бегали по стволу.
Пиво бабы-болотницы пенилось на столе и стекало на вымытый лунным сиянием пол.
Светлячки и гнилушки собой освещали лес, и больной забывал про болезнь, и смотрел слепой,
и церковный уродливый карлик пустился в пляс.
Я недолго тебя задержу — ты устал, поди.
Тролль рассказывал им, как приятно по льду гулять, и сосульки звенели в короне его: "динь-динь", так звенели сосульки-кристаллики нараспев.
Словно ворон, любая беда улетала прочь.
У царя было семь дочерей, семь прекрасных дев,
Больше всех троллю в сердце запала седьмая дочь.
Потому что придумывать ловко она могла, а такая способность дороже любых монет.
Говорящих с туманами надо беречь как клад, а то скучно в пещерах ждать путников в тишине.
Долго шёл.
Пока день в одночасье не стал новей. От следов башмаков позади поднималась пыль.
Не нашлись в чужеземье невесты для сыновей. Да и что их женить — тролли молоды и глупы.
Я ведь тоже дурак, разноцветные письмена, я иду и пою, хорошо, что хоть ты другой.
Хорошо, что норвежскому троллю нашлась жена, при смолистой лучине пьют мед золотых рогов, получают подарки от матушки-бузины: горстку ржавых гвоздей и селитровое вино.
Седовласая тётка (которая без спины) соткала паутинную шаль, передаст весной.
Я петрушка, паяц, но не вздумай мой мир менять, я впадаю в дороги, как реки впадают в Стикс.
Если снова захочется сказок — зови меня. Извини, что так беден, мне нечем тебе платить.