У летних духов дел невпроворот: соленья закрутить, сварить компот, в стеклянный щит пожмуриться на солнце.
У зимних духов разговор другой. Старуха-ночь хромает с кочергой, гном-часовщик за звездами крадётся.
И севшие за летние столы всегда светлы по-детски и милы, и не боятся ни врага, ни черта. У зимних колыбелей спит медведь, зимой не полагается реветь, и он законы соблюдает чётко.
Но эта сказка — леденец во рту — как встал в медвежий рост медведь-шатун, как грустно было этому медведю. И голодно. И он пошёл бродить, год посохом стучал в его груди, и лес стонал, скрипел как кости ведьмы.
Качался Млечный мерно как гамак, а на медведе выросли дома, в дома пришли и поселились люди. Огнем заполыхали очаги, засунулись в духовки пироги, и дым дыханий превратился в студень.
И мишка побелел, как чистый лист. Метель по крышам танцевала твист, горели звезды в миллион каратов.
Медведь прилёг и наконец уснул, а люди начинали ждать весну с последними ударами курантов.
В какой-то день, допустим, что в четверг, родился на медведе человек, который ненавидел мрак и холод. От холода хандрил, зимой хворал, и очень не любил вставать с утра, чтобы тащить себя в остылый город,
хлебнувший декабря в который раз. Но человеку залетела в глаз коварная снежинка-провокатор. И человек слепил снеговика — морковный нос, округлые бока,
улыбка электрического ската
из веточки (представь, что это вяз). Ты можешь мне сказать — какая связь у человека и воды замерзшей? Но человек стал видеть чудеса, реальность словно разрубил тесак, и на одну реальность стало больше.
Преследуя особенную цель, теперь в окно стучался хитрый эльф, под дверью натоптали шилиханы. В корнях дремал клубочком лесовик, с сосульками шептался снеговик,
и поездам Снегурочки махали.
Дракон хвостом обвил фонарный ствол. И мы с тобой увидим волшебство, когда-нибудь увидим и поверим. Летит земля неведомо куда, пока зима стоит не на китах, а на спине арктического зверя.
Он дышит ровно, глубоко, чуднО. И Умка закрывает лапой нос, чтоб до тепла остаться невредимым.
У зимних духов щедрые дары, их мысли ледовиты и стары, и пахнут снегом, молоком и дымом.