За стеной пустоты зимний мастер плетёт ловцов.
После долгих ночей прячь от грустных зеркал лицо, накануне беды каждый миг обретает вес.
Зимний мастер один. Только он и его ловец.
Мастер перья берёт из украденных птичьих снов, тех, что были когда-то о лете, давным-давно.
Закрывают дома посвященные в непокой. Мастер — маг, и лоза не ломается под рукой. Перья, перышки шепчутся — ястреб, орёл и стерх. Скрип ребячих саней, нежный мех, шелестящий смех.
Там, где ёлки колючие рожками оленят — там наш Охто рожден, в тёмной Похьоле, на корнях.
Паутинные песни на хвое густой роят, возвращая надежду на свет из небытия,
кольцевыми ладонями жертвенных алтарей. Благосклонен будь, лес, сделай, чаща, из нас зверей.
Очень добрых зверей, что добрее, чем человек. Научи нас кататься по небу и по траве.
Там у Тапио клюквенный морс и звенит капель.
Впереди человек — позади бородатый пень.
Благосклонен будь, бог, напои нашу кровь водой, да надень на медведя рябиновый поводок.
Повторяй нас в серебряных днях, в золотой смоле.
Зимний мастер петлёй и силком замыкает лес.
Отпускай наносное да вспомни лесной народ. Станешь зимнее солнце и зимний солнцеворот.
Станешь духом карельского леса и духом ши. А совсем повезет — станешь маленьким и большим.
Как далёкие звезды, сверкают глаза волчат. За стеной пустоты полыхает огнём свеча.
Тёплый воздух диковинной птицей взлетает вверх.
Перья, перышки кружатся — ястреб, орёл и стерх.
И пока они кружатся — вечером день лечу.
Но когда ты уснёшь, я пойду зажигать свечу.