НАВИГАЦИЯ по каналу. РОМАНЫ
Начало ....... , , Часть 15 , Часть 16 , Часть 17 , Часть 18
Часть 19
Освещенная яркими фонарями асфальтированная набережная вытянулась вдоль пологого берега моря. Шум воды заглушался музыкальной мешаниной из многочисленных динамиков кафе, ларьков, магазинов. Черный бархат дальнего моря, скрывающий горизонт, казался угольно-густым по контрасту с люминисцентностью прогулочной трассы.
Павел с Мариной влились в поток и стали частью многоликого сообщества фланирующих.
- Пойдем куда-нибудь, где потише. И просторней, - предложила Марина.
- Я знаю тут приятное место. Надо только немного в сторону. Там тебе точно понравится.
Они свернули на тропинку, петляющую среди деревьев. Шум и гул постепенно стих, будто роскошная южная природа встала стеной, защищая их от суеты. Марина ощущала руку Павла в своей руке и чувствовала себя почти счастливой; ей не хотелось даже начинать разговор, чтобы не спугнуть это ощущение полноты жизни.
Они опустились на скамью. Павел обнял ее за плечи.
- А помнишь, как мы сидели на берегу, и я рассказывал тебе о звездах и галактиках? Какими были юными и восторженными! Я говорил, говорил, а ты все молчала и молчала. А мне так хотелось услышать тебя, узнать, о чем ты думаешь, о чем мечтаешь.
- И сейчас тебе это интересно? – скептически заметила Марина.
Павел немного отстранился и закурил.
- Мариша, конечно, ты мне интересна, очень. Если я тебя не спрашиваю ни о чем, это совсем не значит, что ты мне неинтересна. Конечно, иногда я много говорю… Кучу слов вываливаю в минуту. Не знаю, почему такое происходит. Наверное, скучаю по звуку собственного голоса. Игра требует тишины и сосредоточенности. И вот когда я свободен от борьбы, от противостояния с противником, от азарта, что двигает к победе, мне нужно все это на время забыть, расслабиться, отдохнуть, снова привести себя в форму. Снова быть готовым к сосредоточенности и тишине. И я радуюсь, как ребенок, когда у меня есть собеседник, способный меня понять. Кому близко и интересно о чем я говорю. Таких, Мариша, как ты, мало. Ты золото. Ты меня понимаешь.
Он взял в свои руки ее руку и поцеловал.
– Ты пахнешь мятой… - Он провел пальцем по внутренней стороне ее ладони, словно пытаясь разгадать казуистику линий. - Хочешь, я расскажу о тебе – Он опустил ее руку, чуть отстранился, внимательно глядя ей в лицо, как будто в этот раз пытался прочитать судьбу по глазам. - Ты любила, очень любила. Он тоже любил тебя. Любил, но не смог тебя понять, разгадать. Ведь ты такая, такая… тих больше нет… особенная. У вас с ним, кого ты любила, не сложилось, так? Ему нужна была другая, проще, понятнее ему.
Марина застыла в онемении. Предательские слезы показались на ее глазах.
- Угадал?
- Очень странно, но да… Наверное, ты угадал. Мы с Артемом расстались… Расстались совсем недавно. Он предпочел меня другой.
Марина сама поразилась, насколько просто прозвучало это ее признание. Только кому она это говорила: Павлу или себе?
- Понимаю. Воспоминания о прежней жизни сейчас ты хочешь смыть морем, заслонить новыми впечатлениями. Ищешь новую любовь?
- Наверное, я пока не готова к серьезным чувствам. Может, я хотела проверить... Мне хочется верить, что нужна кому-нибудь...
- Глупая, конечно, нужна. Прежде всего самой себе. И немножко другим. Кому-то на час, на день, кому-то на всю его жизнь. Я прав?
Марина поняла, что от нее не требуется ответа.
Марина запрокинула голову. Небо было расцвечено звездным сиянием. Дышалось легко и свободно. Издалека, послышалась музыка. Гармония звуков только дополняла шепот листвы. Откровенно эротичная музыка ворвалась в ее сознание, заставляя по-особому бурлить кровь. Словно импульс тока высокого напряжения пробежал по позвоночнику, сердце неровно забилось, спина напряглась. Ее руки скользнули по предплечьям; пальцы были холодны, как будто только что сжимали комок снега, но кожа, накопившая за день энергию солнца, пылала жаром.
И тут Марине показалось: что-то изменилось. Все было по-прежнему: ночное, мерцающее звездами небо; обволакивающая сознание музыка; деревья, застывшие во влажной темноте. Но почему-то ей казалось, появилось ощущение угрозы, как это бывает жарким, душным днем, когда еще сияет солнце, но воздух уже застыл в напряжении, а еле заметное облако на горизонте, стремительно приближаясь, превращается в грозовую тучу.
Внезапно Павел прижал ее к себе. Его зрачки были до предела расширенными так, что стальная серость радужной оболочки лишь окаймляла глубокую, казавшуюся бездонной, черноту. И эта бездонность пугала.
Марина невольно оттолкнула его и, резко поднявшись, сделала шаг в сторону. Павел в один миг очутился радом, схватив ее за запястья, прижал к стволу дерева и яростно поцеловал в губы.
Это было так неожиданно, что кровь бросилась ей в лицо. Марина попыталась высвободиться, но Павел еще крепче прижал ее, и она ощутила, как вибрирует его напряженное тело. Его губы были жесткими и требовательными, а пальцы его рук сжимали ее запястья все сильнее и сильнее.
- Отпусти, мне больно, - только и смогла она сказать, когда Павел дал ей передышку.
Будто обжегшись, он отпрянул. Недоуменно, как будто только что проснулся, он посмотрел на нее и ослабил хватку.
Воспользовавшись этим, Марина высвободила руки.
- Не надо, пожалуйста...
Вдруг он резко опустился на колени и обнял ее бедра, уткнулся лицом в ее колени.
- Мариша, Мариша, я так одинок, так одинок. Я не буду ничего просить – только ночь, одна ночь. Давай будем любить друг друга, как хотели тогда. Мариша, дорогая, только один раз.
- Встань, Паша, встань, пожалуйста.
Он стал целовать ей ноги: лодыжки, колени, бедра
Марина испугалась. Она попыталась разжать его руки.
- Сейчас мы вместе... Это судьба. Я чувствую - ты настоящая женщина. Откройся для меня. Только один раз. Одна ночь. Больше ни о чем не прошу. Я так хочу тебя. Так хочу!
- Паша, не надо. Пусти меня, пусти.
Она сделала резкое движение, он пошатнулся, но не упал. Еще несколько мгновений он стоял перед ней на коленях, но уже не в мольбе, а будто просил прощения.
Марина подала ему руку, он медленно поднялся.
- Маришка, ты самая лучшая, самая лучшая, – чуть ли не всхлипнул он. – Ты такая же девочка, которую я тогда хотел поцеловать. Хотел, но так и не решился. Маришка, давай будем любить друг друга, как будто мы снова юные. Пусть это запомнится на всю жизнь. Мариша… Ты моя маленькая девочка…
Сейчас в эту самую минуту он стал таким, каким она его помнила: нескладным, ранимым, неуверенным в себе.
Марина поднялась на цыпочки и погладила его по прямым и жестким, как щетка волосам.
- Паша, мы выросли… Мы стали другими. Очень разными. Нет того Пашки и той Мариши. Увы, наши жизни движутся по разным орбитам.