Галина Ицкович погружается в Андалусию с ее мавританским наследием, фламенко и дворцами, выясняет, шумит ли Гвадалквиви́р, узнает судьбу Еврейских кварталов.
Андалусия, где скрывается Марокко
— А давай ты поедешь в Марокко и напишешь потом травелог! — говорит мой редактор. Редактор представляет себе путешествие без предварительного резервирования. Куда глаза глядят и желательно по бездорожью.
— А давай мы поедем в нормальный отпуск, куда-нибудь, куда ездят все, и будем фотографироваться на фоне всем известных достопримечательностей! — это муж. У него короткий отпуск. Ему хочется отдохнуть. «Отдохнуть» — это приехать в олл-инклюзив, под пальмы, где туземцы, получив доллар «на чай», осчастливленно целуют нежную ручку дорогого чемодана и где еду и напитки не подают, а просто пополняют двадцать часов в сутки.
А я что? Я люблю комфорт. Но при этом жажду приключений.
Ищем компромисс. Импровизирую:
— Давай на марокканский курорт. Ты ведь любишь Африку.
— Это не та Африка, которую я люблю, — вполне резонно возражает муж. Ну да, о марокканском сафари я никогда не слышала. Хотя и с марокканским курортом я, пожалуй, загнула.
— Как насчет Испании? Андалусия. Ты ведь любишь Испанию. Но не будем планировать, ну, прямо каждую минутку. Будем чуть-чуть импровизировать. Совсем чуть-чуть, ладно? И жить будем частично в отелях, частично у местных жителей, через Airbnb.
Он соглашается, наивно передоверив мне всю организационную часть.
Я ведь обещала редактору Марокко, почему вдруг Андалусия? Потому что «моё» Марокко начинается именно там. И ехать непременно в мае, чтобы попасть на «битву цветов». «Битва цветов» — это только в Кордове, их уникальная специализация, но вообще-то начиная с пасхальной недели до самого конца мая по всей христианской Андалусии, в её ароматном, промытом недолгими дождями и подсушенном тёплым ветром с моря воздухе разносится разноголосица праздника: костюмированные процессии и театрализованные представления, шествие майских крестов, Святая Неделя с ярмарками и концертами на открытом воздухе, фиеста «Морос и христианос»… Ага, вот и Марокко! Мавры («морос» по-валенсиански) пришли с соседнего континента, с лёгкостью переправились через Гибралтар, установили свои порядки в религии, государстве, архитектуре и культуре. А потом была Реконкиста, и их прогнали. Но в Кадисе, Кордове, Севилье, Гранаде мавро-христианская традиция, этот биномиал с привкусом крови, продолжает украшать города и язык, отражается на лицах и в фольклоре. Не мытьём, так катаньем. Мавры ушли, но дело их живо.
Но постойте, юг Испании был «то вместе, то поврозь, а то попеременно» приютом христиан, иудеев и мусульман. Где же иудейские традиции? Их не осталось. Ну, почти не осталось. Как говорил любимый персонаж любимого фильма: «Будем искать».
Как настроишься перед поездкой, так её и проведёшь. Мы и вправду всё время что-то искали.
Сначала искали ещё до отъезда, дома: мой старший друг, переводчик с испанского, попросил помочь с генетическим анализом «23andMe». Он был убеждён, что испанский у него в крови, что именно изгнанные из Испании сефарды говорят в нём. Заодно и я проверилась. Нет, ни у него, ни у меня сефардской генетикой и не пахло. Ни капельки, что тут поделаешь. Мой друг огорчился и сказал, что пробирки, наверно, несвежие, раз и у него, и у меня такой высокий процент ашкеназийской крови.
Не обнаружив в себе ни капли генетического материала, могущего связать меня со славными сефардами, евреями Иберийского полуострова, я могу наконец с уверенностью заявить: я понятия не имею, почему меня так влечёт испаноязычный мир. В детстве казалась себе типичной франкофонкой, но вот надо же, сколько страсти и радости, оказывается, ожидало именно меня в испаноязычных странах.
Итак, начнем искать Марокко в Испании. Севилья-Кордоба-Грaнада, потом переезд к паромной переправе через Гибралтар, и мы в Танжере.
—На сколько дней ты планируешь задержаться в Танжере? — интересуется муж.
—…а потом вернёмся в Севилью, — я ловко избегаю ответа на прямой вопрос.
А вот сефарды в Испанию не вернулись, даже когда уже было «можно». Не поверили.
Марокко почти не видно
С VIII по XV век Пиренейский полуостров был частью аравийских земель и мало чем отличался от земель на другом берегу Гибралтара. Марокко присутствует и в современной Испании, надо только приглядываться и прислушиваться. По-честному, надо было бы и Португалию упаковать в ту же самую поездку, но не уместилось; приходится поэтому довольствоваться лишь воспоминанием о Синтре, где с одного и того же холма можно увидеть христианскую крепость и мавританский дворец. А если как следует зажмуриться и вызвать под веками синеву плиток «азулехо», то вообще станет ясна связь этих двух миров. Mавры и их культура, как семена какого-нибудь растения, распространились по всему миру на португальских кораблях, и знаменитая сине-белая глазурованная плитка тому примером. «Азулехо» в переводе с арабского — «отполированный камешек». Попав в XIII веке в Испанию и через Испанию в Португалию (кажется, это король Мануэль I впечатлился облицовкой и решил подражать испанцам), в «век открытий» они пересекли океан во всех направлениях. Я видела знакомые плитки в подъездах Гоа с резким запахом специй; в базилике в центре Лимы; на увядающих дворцах Мехико; и во многих других, ещё не увиденных местах, ждут меня встречи с синим и белым, с арабской сказкой иберийского разлива. И каждый раз возникает то удивительное чувство узнавания, ради которого, наверно, и стоит путешествовать и наносить на собственную, внутреннюю карту мне одной понятные точки и соединяющие их линии.
Так вот, о поиске. Созвездие Поиска взошло над нами снова в Севилье, в первый вечер поездки, когда после вкуснейшей рыбы в сопровождении вкуснейшей же белой сангрии нас сморило резко и ужасно. Прилетев, как водится, на рассвете и прошатавшись по городу весь день, мы обязаны были бы лечь спать пораньше, тем более что в сиесте мы участия не приняли, а наоборот, с тупым упорством пытались пообедать. В Севилье. С двух до пяти. Смешно, правда? Дремлющий город принял нас остракизмом: включил неприятную морось, отключил солнце, выставил заслоны в лице хмурых официантов, моющих столы (демонстративно, как нам показалось). На обед пришлось махнуть рукой. Догуляв до шести, мы стали замечать изменения в пейзаже: выглянуло солнышко, столики переползли на тротуары, причем все, абсолютно все посетители ели мороженое. Как будто кроме мороженого в Севилье никогда ничего не едят. После семи мороженое исчезло и появилась надежда на ужин.
Тут-то мы и свалились. Точнее, решили завалиться поспать. Едва проснувшийся после сиесты, пока ещё пустой ресторанчик на Калле-Алеманес, один из многих по соседству с Ла Хиральдой, башней-метафорой, христианской колокольней, надстроенной над минаретом, находился, казалось, совсем недалеко от отеля. Утолив часам к девяти голод, полусонные, мы вывалились на просыпающуюся улицу и пошли по прямой. Это я так сказала: «Пойдём по прямой, тут минут десять». С прямой оказалось сложно. Улочки, начинающиеся вполне чинно и традиционно, сползали к неведомому нам центру, теряя при этом свою параллельность-перпендикулярность и даже иногда кусая собственный хвост. Через полчаса «по прямой», с помощью постоянно отключающегося приложения Google Maps и пары-тройки доброхотов, прислушавшихся к моим косноязычным просьбам помочь, нам удалось выйти к исходной точке, минарету. Это было предупреждением о приближающемся Марокко, правда-правда.
На следующее утро, наконец-то выспавшись и выкатившись с чемоданами за дверь, оглядываемся. Отель «Донья Бланка», аккуратный и ровно-приветливый, с блестящей глазурованным кондитерским блеском входной дверью, стоит на пустынной площади имени Падре Иеронимо Кордовского: детская площадка, качели, фасад отеля-конкурента. Весьма обыденно, по-домашнему. Отсюда наш путь лежит в Кордову, да-да, падре, именно, что в Кордову. Но по дороге за взятой в прокат машиной (зачем же пропадать севильскому утру) мы заглядываем в находящийся в нескольких шагах «Дом Пилата». Мы в двух шагах от него, a он — в 1321 шагах от фестивальной дороги «Виа Крусис», театрализованного крестного пути. Именно таким, 1321 шага, было расстояние от шатра Понтия Пилата до Голгофы. Сын первого застройщика, дон Фадрике Энрикес де Ривера, сам пилигрим и человек набожный, не только организовал первый в Севилье крестный ход, но и назначил ему проходить на соответствующем расстоянии от его великолепного нового (с начала постройки прошло каких-то тридцать семь лет) дома в мавританском стиле. Дворец и сады прекрасны именно той красотой, какой и должны быть красивы дворец и сад: мавританская плитка высоких прохладных залов, журчание фонтанов, бюсты строгих донов и влиятельных римлян на галереях и по периметру сада. Но все эти вкусности не только прекрасны, они ещё и смутно знакомы… Déjà vu объясняется довольно просто: я уже видела этот дворец! В «Лоуренсе Аравийском», в классическом фильме. Возможно, он «играл» ещё во множестве фильмов, исподволь формируя наше представление об Андалусии и Аравии, приклеиваясь к мозаике подсознания рядом с Кармен, Глинкой и Чайковским, с пушкинским «шумит, бежит Гвадалквивир», с топонимией серенад, раздающихся вдоль нашего маршрута… хотя мы едем не «от Севильи до Гранады», а вот как раз и до Кордовы. Ну поехали же! Я сознательно не хочу ни табачной фабрики, ни блуждания по готическим крышам кафедрального собора, ни музея с Сурбараном и Гойей. Я возьму отсюда лишь Мавританию. Остальное потом, по возвращении из Марокко.
Продолжение следует...
