Послушаем мнение, а ссылку на источник (англ.) вы найдёте в конце.
Сегодня есть несколько типов философских суперзвёзд.
Есть те, кто завоевал большую популярную аудиторию, представляя идеи, которые находят отклик у многих людей и понятны публике — например, Сэм Харрис (американский публицист в областях философии, атеизма и биологии, род. 1967).
Есть те, чья работа оказала большое влияние в академиях, кого приглашали выступать на научных конференциях и кому предложили бы работу в любой части мира — примером может служить Боб Хейл (британский философ, 1945 - 2017).
Есть некоторые деятели, которым удалось стать не только академическими суперзвёздами, но также и продемонстрировать, что они способны охватить широкую аудиторию. Наиболее очевидный пример — Бертран Рассел (британский философ, 1872 - 1970). Сюда можно также добавить Дэниела Деннета (американский философ, род. 1942) и Джерри Фодора (американский философ, 1935 - 2017).
Но будут ли помнить о них через столетия так, как о Декарте? Сложно сказать.
Сегодня люди изучают Декарта не из-за того, что он был прав, а из-за того, что он ошибался. Его считают важным философом, которого нужно понимать из-за совершённых им ошибок. Это не совсем универсальное мнение, но число философов, согласных с Декартом, ничтожно по сравнению с числом читающих его работы, преподающих о нём уроки и пишущих о нём книги.
Рене Декарт (1596 - 1650) — важная фигура, потому что он был активным участником современной научной революции и попытался чётко сформулировать метод, открывший новые интеллектуальные горизонты. Он попытался сделать это таким образом, чтобы, как он надеялся, не потребовалось никаких знаний предыдущей философии — начиная с чистого листа.
Последующие философы, например, Лейбниц (1646 - 1716), Локк (1632 - 1704) и Спиноза (1632 - 1677), которые хотели очертить границы человеческого знания, могли сделать это, реагируя на Декарта, указывая на его ошибки и противопоставляя свои идеи его идеям. Это означает, что если вы пытаетесь познакомить студентов с философией раннего Нового времени, именно работы Декарта — отличное место для начала. Он писал нужные книги в нужное время.
Теперь я знаю, что мне нужно делать, если я стремлюсь стать такой же звездой, как Боб Хейл: погрузиться в техническую философию, заняться интересными нерешёнными проблемами, строго подойти к ним и разработать детальную теорию. Я знаю, что мне нужно делать, если я хочу быть такой же звездой, как Сэм Харрис — взять на себя проблему, которая действительно волнует широкую публику, не бояться споров и выразить себя чётко, не прибегая к помощи технического жаргона.
Я не говорю, что у меня это получилось бы, но я бы знал, как попробовать.
Но если бы я попытался добиться успеха «Размышлений» Декарта, я даже не знал бы, с чего начать. Мне должно было бы повезти с выбором предмета, я должен был бы стать экспертом в области, которая будет оставаться актуальной ещё долгое время. И мне пришлось бы сделать ошибки, которые окажутся потом интересными. Но как гарантированно стать таким удачливым?
Декарт полагал, что любая наука начинается с набора аксиом, которые составляют её основу. Если аксиомы хороши, то всё, что на них основано, будет хорошо, и у нас будет настоящая наука. Если аксиомы неверны, тогда всё, что на них построено, будет ошибкой.
Однако, это не соответствует тому, как на самом деле развивается наука. Например, когда Жорж Леметр (1894 - 1966) впервые предложил то, что мы сейчас называем теорией Большого взрыва, некоторые физики жаловались, что эта идея не может быть верной, поскольку она подрывает основы космологии. Дело не только в том, что теория Большого взрыва оказалась верной, но и в том, что одно конкретное возражение против неё было весьма плохим возражением. Это возражение, которое физики строили, исходя из предположения, что Вселенная вечна. Большой взрыв как бы переворачивал всю работу, проделанную физиками.
Наука — это самокорректирующийся процесс. Когда теория Большого взрыва была принята, это не означало, что все работы по физике, предшествовавшие этой теории, должны были быть отброшены как ошибка. Работа считается хорошей научной работой не потому, что она построена на фундаменте, который гарантированно будет работать вечно, а потому, что она является частью самокорректирующегося процесса. Мы знаем, что в научном здании почти наверняка есть ошибки, но у нас также есть причины предполагать, что они в конечном итоге будут выявлены, а затем исправлены. Таким образом, работа, которая содержит ошибки и построена на ложных предположениях, может иметь ценность!
По материалам публикации (англ.).
Из комментариев
Декарт действительно подкупает красивыми, умными и соблазнительными ошибками. Но он был чем-то бо́льшим, чем просто собранием хороших и плодотворных ошибок. Жалко, что его так легко считают лишь тем, кто допускает «множество понятных для своего времени заманчивых ошибок, которые многие люди могли бы сделать даже сейчас».
