Когда я слышу, что писатели-романтики (например, Гюго) "наказывают" смертью падших героинь, я все время как-то поражаюсь и настораживаюсь.
Это ж 19 век!
Большую часть 19 века для европейца единственной возможностью вывести в произведении женщину пониженной социальной ответственности было — убить ее в конце. То есть мы должны не порицать Гюго и иже с ним за сведение личных счетов с героинями, а, вовсе даже наоборот, хвалить их за смелость — что, несмотря на общественное фи, упрямо продолжали показывать в литературе и на сцене жертв жестокого мира и даже всячески привлекать к ним сочувствие и симпатии читателя!
В драматургии негласный запрет показывать залу довольных жизнью жриц любви, говорят, благополучно прожил до Бернарда Шоу. Шоу был желчный и малоприятный человек и наплевал зрителю в лицо своей пьесой "Профессия миссис Уоррен". Но такая выходка стала возможна только в XX веке! Пьеса, написанная в 1893 году, увидела сцену лишь через 9 лет.
А вот кто, как по мне, имел довольно странные склонности, — так это писатель-символист Поль Клодель, творивший на рубеже XIX и XX вв.
Клодель был фанатичным католиком и имел утомительный фетиш — приобщение прекрасных девиц к Богу через страдание. Эта тема красной нитью проходит через всё его творчество. Ну а некоторые особо желчные студенты-театроведы (вроде меня) ненавидят этого человека уже за одну его драму "Благая весть Марии".
Дело в том, что пьесу эту он переписывал в течение всей своей жизни (первое ее название было — "Юная дева Виолен"), не то три, не то четыре раза, все ее варианты до нас дошли, и в каждом следующем юная дева Виолен страдала всё сильнее и сильнее. Сначала прекрасная девственная Виолен отказывалась от жениха ради сестры, но неблагодарная сестра ослепляла ее, и дева Виолен скиталась в пустыне и искупала сестринские грехи, в конце умирая.
Потом в пьесе появился прокаженный, который целовал деву Виолен, чтобы через болезнь привести ее к богу, болезнь ослепляла ее, она жила подаянием и искупала грехи сестры и еще какой-то родни, а в конце сестра разбивала ей камнем голову.
В третьем варианте прокаженный оказывался насильником, который когда-то пытался обесчестить Виолен и в наказание поражен проказой. Виолен целовала его и брала его грех на себя. Прокаженный благополучно исцелялся, а ослепшая Виолен жила подаянием и терпела презрение людей, чтобы искупить грехи всего мира, а в конце исцеляла ребенка злой сестры и погибала от ее руки под перевернутой телегой, которая в темном чулане хранится в доме который построил Джек.
В финале всех трех версий из-за моря прибывает папа Виолен, который смотался в Святую землю специально, чтоб его дочь дома помучительней умерла, и это, как вы понимаете, счастливый конец, потому что принесена искупительная жертва, а папа — он такой святой старец, который благословляет прощенных грешников.
Одним словом, у меня есть устойчивое впечатление, что все варианты этой драмы г-н Клодель писал левой рукой, если вы понимаете, о чем я.
Сам он при этом жил довольно насыщенно. Служил дипломатом, жил свингерским браком со своей женой и семьей коллеги, развлекался: кутил, пил шампанское, кушол с блюда, на котором лежала обнаженная коллегина жена.
Но очень осуждал свою сестру, Камиллу Клодель, талантливого скульптора. Во-первых, вместо того, чтобы хранить невинность и приходить к Богу, она ваяла и была любовницей Огюста Родена. Клодель ревновал и бесился.
Во-вторых же, у нее были психотические эпизоды, и, с точки зрения маменьки Клоделей, это семью не украшало.
Поэтому они с Полем поместили Камиллу в лечебницу для душевнобольных. Поначалу инициатива выглядела логичной: человек болен, его лечат. Вот только прошло какое-то время, и стало ясно: никто забирать пациентку из больницы не собирается. Камилла была в отчаянии и в перерывах между обострениями болезни писала друзьям вполне разумно выглядящие письма, где умоляла вызволить ее. Лечащие врачи неоднократно убеждали семью Клоделей, что состояние Камиллы не настолько опасно для общества и для нее самой, чтобы непрерывно держать ее в клинике. Мать в ответ ограничила ее переписку: все, посылаемое Камилле, должно было проходить цензуру брата. Поль, правда, изредка навещал сестру (мать не пришла к ней ни разу).
Камилла просидела в психушке тридцать лет и была скромно похоронена.
Так вот, рада, если ошибаюсь — но мне почему-то кажется (вслед за некоторыми исследователями), что Поля в глубине души грела возможность привести падшую сестру к Богу. Через страдание, конечно, а как же еще!
А вы говорите — Гюго, Гюго...
--
<<Следующий пост | Предыдущий пост>>
На сегодня все! Спасибо, что читаете мои статьи. Удобный путеводитель по моим публикациям здесь .
Подписывайтесь на мой канал . И заодно узнавайте новые театральные истории и ответы на свои вопросы о театре.