«Капитанскую дочку» знают, думаю, все. А все ли помнят «пугачёвский» роман М.Ю.Лермонтова? Произведение достаточно любопытное.
Через пятнадцать лет после гибели поэта его соученик по юнкерской школе А.М.Меринский вспоминал: «В то время Лермонтов писал не одни шаловливые стихотворения; но только немногим и немногое показывал из написанного. Раз, в откровенном разговоре со мной, он мне рассказал план романа, который задумал писать прозой и три главы которого были тогда уже им написаны. Роман этот был из времён Екатерины II, основанный на истинном происшествии, по рассказам его бабушки. Не помню хорошо всего сюжета, помню только, что какой-то нищий играл значительную роль в этом романе». Может быть, об этом же произведении сам Лермонтов писал М.А.Лопухиной 28 августа 1832 года: «Мой роман становится произведением, полным отчаяния; я рылся в своей душе, чтобы извлечь из нее всё, что способно обратиться в ненависть, — и в беспорядке излил всё это на бумагу: читая его, вы бы пожалели меня!»
Исследователи творчества Лермонтова датируют его работу над романом 1832-34 г.г., роман остался незаконченным и, естественно, при жизни автора издан не был.
В 1873 году в журнале «Вестник Европы» появилась «Юношеская повесть М.Ю.Лермонтова». В последующих публикациях за произведением закрепилось название «Вадим». Как хотел озаглавить роман автор, мы не знаем: первый лист в рукописи был вырван, а обложка её покрыта огромным количеством лермонтовских зарисовок:
Лермонтов описывает события, о которых слышал ещё в детстве: в 1774 году пугачёвцы побывали в Тарханах (тогда они принадлежали И.А.Нарышкину), едва не повесили управляющего (по преданию, он спасся, так как успел раздать крестьянам барский хлеб), разграбили находившийся неподалёку Нижнеломовский мужской монастырь. О монастыре автор пишет в первых строках романа: «День угасал; лиловые облака, протягиваясь по западу, едва пропускали красные лучи, которые отражались на черепицах башен и ярких главах монастыря. Звонили к вечерни; монахи и служки ходили взад и вперед по каменным плитам, ведущим от кельи архимандрита в храм; длинные, чёрные мантии с шорохом обметали пыль вслед за ними; и они толкали богомольцев с таким важным видом, как будто бы это была их главная должность».
О событиях того времени Лермонтов, несомненно, слышал и от бабушки (среди погибших дворян было немало её родственников и знакомых), и от соседей по имению. Однако он пишет не документальное произведение, а романтическое повествование об одиноком мстителе. Поразителен портрет героя: «Он был горбат и кривоног; но члены его казались крепкими и привыкшими к трудам этого позорного состояния; лицо его было длинно, смугло; прямой нос, курчавые волосы; широкий лоб его был жёлт как лоб ученого, мрачен как облако, покрывающее солнце в день бури; синяя жила пересекала его неправильные морщины; губы, тонкие, бледные, были растягиваемы и сжимаемы каким-то судорожным движением, и в глазах блистала целая будущность; его товарищи не знали, кто он таков; но сила души обнаруживается везде: они боялись его голоса и взгляда; они уважали в нём какой-то величайший порок, а не безграничное несчастие, демона — но не человека: — он был безобразен, отвратителен, но не это пугало их; в его глазах было столько огня и ума, столько неземного, что они, не смея верить их выражению, уважали в незнакомце чудесного обманщика». Герой мстит, в первую очередь, за разорение и гибель своей семьи. Его обидчик – помещик Борис Петрович Палицын. Он погубил отца Вадима, но взял на воспитание его сестру Ольгу.
Поразительная вещь! Читая, как Вадим рассказывает Ольге о разорении отца («Однажды на охоте собака отца твоего обскакала собаку его друга; он посмеялся над ним: с этой минуты началась непримиримая вражда — 5 лет спустя твой отец уж не смеялся. — Горе тому, кто наказал смех этот слезами! Друг твоего отца открыл старинную тяжбу о землях и выиграл её и отнял у него всё имение»), невольно вспоминаешь «Дубровского», знать о котором во время работы над романом Лермонтов никак не мог (писался роман Пушкиным позднее, а напечатан был в год смерти Лермонтова – предполагаю, что прочитать его Михаил Юрьевич не успел). И.Л.Андроников предполагал, что в основе сходства сюжетов лежал один и тот же факт: судебная тяжба между двумя тамбовскими помещиками. Не мог Лермонтов во время работы над романом читать и написанную и изданную позднее «Капитанскую дочку» или «Историю Пугачёва», а вот получается, что два великих современника и темой пугачёвской заинтересовались практически одновременно…
Я не буду пересказывать лермонтовский роман. Те, кто его читал, думаю, вспомнят сами. Те, кто не читал и заинтересуется произведением, прочтут без моих пересказов, ну а кому неинтересно, тем и пересказывать нечего. Скажу лишь, что в романе мы видим полный набор элементов романтического сюжета: кровная месть и мститель, скрывающийся среди нищих, любовь между членами семей врагов и преступная любовь брата к сестре, предательство и чудесное спасение…
Однако Лермонтов рисует куда больше жестокостей, нежели Пушкин в романе. Мы читаем о жестокой расправе над семьёй помещика, которой фактически руководит Вадим, ставший, под прозвищем Красная шапка, одним из вождей пугачёвцев (сам Пугачёв в романе не появляется).
Однако видим мы и то, почему это восстание собрало так много приверженцев. Лермонтов рисует, например, такую картину: «Раз госпожа и крестьянка с грудным младенцем на руках подошли вместе; но первая с надменным видом оттолкнула последнюю и ушибенный ребенок громко закричал; — "не мудрено, что завтра, — подумал Вадим, — эта богатая женщина будет издыхать на виселице, тогда как бедная, хлопая в ладоши, станет указывать на неё детям своим"»
Видим мы и верных слуг, жертвующих собою ради господ: это и «человек» одного из героев Федосей, принявший на себя удар, предназначавшийся барину, и солдатка с сыном, которых пугачёвцы истязали, требуя указать, где скрываются их господа, но они «не высказали, не выдали своей тайны душегубцам».
На рассказе об их стойкости и обрывается повествование (некоторые исследователи предполагают, что, собираясь работать над «романтической трилогией, тремя романами из трёх эпох жизни русского общества», Лермонтов вернулся бы к темам и образам «Вадима»). Мы не знаем, что дальше произойдёт с героями. Неизвестно, спасутся ли любящие друг друга Ольга и Юрий, уцелеет ли Палицын. Остаётся неизвестной и дальнейшая судьба Вадима. Однако несомненно, что духовно этот герой уже погиб. Автор заставит его горько размышлять (возможно, предвосхищая размышления Печорина): «Не сам ли он создал свое могущество? какая слава, если б он избрал другое поприще, если б то, что сделал для своей личной мести, если б это терпение, геройское терпение, эту скорость мысли, эту решительность обратил в пользу какого-нибудь народа, угнетённого чуждым завоевателем... какая слава! если б, например, он родился в Греции, когда турки угнетали потомков Леонида... а теперь?.. имея в виду одну цель — смерть трёх человек, из коих один только виновен, теперь он со всем своим гением должен потонуть в пучине неизвестности... ужели он родился только для их казни!.. разобрав эти мысли, он так мал сделался в собственных глазах, что готов был бы в один миг уничтожить плоды многих лет; и презрение к самому себе, горькое презрение обвилось как змея вокруг его сердца и вокруг вселенной, потому что для Вадима всё заключалось в его сердце!»
И вспоминается заключение поэмы так любимого Лермонтовым Дж.Байрона «Корсар»:
И ни один намек не возвестил,
Где он страдал, где муку схоронил!..
…Он будет жить в преданиях семейств
С одной любовью, с тысячью злодейств. (перевод Г.Шенгели)
Если статья понравилась, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!
Карту всех публикаций о Лермонтове смотрите здесь
Навигатор по всему каналу здесь