Роман «Звёздочка» глава 147
Почти каждое утро спеша на работу, Татьяна натыкалось на своего мужа, идущего в обнимку с Тигрой, и смотреть на них ей было невыносимо. Она терпела из последних сил, чтобы не вцепиться в волосы Тигре и не вырвать из них клок, тогда бы боль её ненадолго отступила. Татьяна измучилась и не находила себе места, хоть и на развод заявление подала, а легче не стало. Домой её после работы совсем не тянуло: она привыкла к Ивану и без него жить не могла и с ним тоже.
То, что Иван приходил в обеденный перерыв без неё и забрал свои вещи её сильно разозлило.
Она орала на дочь обвиняя:
— Ты зачем ему разрешила без меня вещи забрать, а? — дочь молчала, пожимая от растерянности плечами. — Он так пол квартиры вынесет и нам ничего не оставит.
— Папка без меня зашёл, мы с Борькой из школы шли и его увидели с чемоданом и авоськой, — оправдывалась Алёнка, не зная, как утихомирить взбесившуюся мать. — Он на работу опаздывал.
— Другая бы вцепилась в чемодан и сказала: без мамки не отдам.
— Я не зна-а-ла…
— Так знать надо было, тебе уж восемь лет — не маленькая, теперь вот уйдёт от нас совсем к Тигре, а я с вами по миру пойду.
Алёнка представила, как она с матерью и братьями ходит по миру с холщовой сумкой и просит подаяние, а ей не дают и заревела. Братья глядя на неё тоже готовы были пустить слезу.
— Хватит реветь, у меня голова кругом от твоего воя. На работе устала, да ещё и тут никакого покоя. Лучше бы мне помогла хоть картошку почистить, чем нервы трепать, — с укором в голосе рявкнула мать, а потом поднесла ладошку ко рту и побежала в туалет.
Алёнка прислушалась и сразу поняла, что её опять тошнит.
«Опять болеет мамка, как бы не умерла, а то останусь с братьями одна…» — мысленно подумала Алёнка, переживая за мать и за себя с братьями одновременно и опять заплакала, еле сдерживая себя, чтобы не зарыдать от страха.
Татьяну вывернуло наизнанку, она вышла из туалета, зашла в ванную умыться. Посмотрела на себя в зеркало, лицо было бледным, под глазами появилась чернота от недосыпа.
«Как будто кто изуро́чил* нас на похоронах свёкра, — обдумывала она происходящее с ней за эти дни. — Всё прахом пошло: и Ванька ушёл, и я заболела. Тошнит и тошнит, а уж не беременная ли я? Да нет, не должно быть… Сходить, что ли, в смотровой кабинет завтра на всякий случай, а то мало ли, куда мне четвёртого-то нести? Я и с этими-то замаялась…»
Она вышла из ванной и сказала дочке:
— Я курицу купила, иди суп хоть свари, что ли, а я пока прилягу.
— А я не умею суп варить…
— Учись, а то замуж никто не возьмёт, останешься старой девой на моей шее.
Замуж Алёнка выйти мечтала, но потрошить курицу ради замужества в будущем — её не прельщало, но и оставаться старой девой желания не было, и она предложила:
— Давай я лучше картошку пожарю, мам?
— А курицу, что проквасим и выбросим, что ли?
— Я её боюсь, — брезгливо сморщилась дочь.
— Есть значит не боишься, а варить так матери помочь не хочешь. У меня вон юбка болтаться стала за эти дни, хотела хоть куриного супчика поесть в охотку, а ты, нисколько мать родную не жалеешь.
— Не бу-у-ду я курицу варить, её же резать надо-о и кишки из неё вытаскива-а-ать… — опять заревела дочь.
— Ох ты, батюшки-и, не жизнь, а слёзы-ы: вся забота на мне-е… Да за что-о только мне такое наказание-е? — стенала Татьяна. — Родила троих и толку никакого-о, никто матери-и помочь лишний раз не хочет, всё просить надо-о да заставлять… Иди картошку чисти-и, — прикрикнула она на дочь. Алёнка не мешкая отправилась на кухню чистить картошку, но за картошкой надо было лезть в подпол.
— Ма-ам, картошка закончилась, — вернувшись с кухни, объявила она.
— Куда она делась-то? В подполе же лежит. Залезь да возьми.
— Я боюсь туда залезать, там темно… — призналась дочь. — А фонарик папка забрал.
— Ну всё-о, ты похоже решила меня до белого каления довести… Измываешься над больной матерью и ни стыда у тебя ни совести-и. Тащи-и ремень сейчас же, — приказала мать, гневаясь.
Ремень весел на двери, Алёнка его спрятала от греха подальше, пока мать была в туалете.
— А его нет, он куда-то делся, наверное, папка его с собой забрал, — сказала дочь первое что пришло ей на ум, чтобы избежать избиения.
— Вот, паразит, даже ремень и тот уволок. Припомню я ему ещё это…
Обошлось без ремня, мать отвлеклась, ругая отца и наказывать дочь не стала. Переодевшись, мать накинула на себя байковый халат и пошла на кухню доставать из подпола картошку. Она набрала полное ведёрко картошки, чтобы лишний раз за ней не лезть в подпол, а сама занялась курицей. Алёнка почистила картошку для супа.
Мать поставила кастрюлю с курицей на электрическую плитку и пошла смотреть телевизор, наказав дочери:
— Вода закипит, пенку сними. Поняла?
— Да-а, сейчас только за учебником схожу, я ещё стишок не выучила.
— Ну так учи, а то ведь двойку получишь. Нет чтобы пораньше выучить, а ты тянешь до самой ночи. Беда с тобой…
Алёнка сходила за учебником, и сидя на кухне, учила стихотворение, поглядывая на кастрюлю. Вода закипела, она сняла пенку и продолжила учить дальше. Ей хотелось спать, она зевала то и дело и вскоре заснула на столе прямо на учебнике.
Мать зашла на кухню и увидела, что дочь спит: «Хороша помощница… Ничего доверить нельзя. Хоть бы уж Ванька вернулся, что ли? Ой-ё-ёй, заплю́халась я совсем…»
***
Утром Татьяна надела обручальное кольцо на безымянный палец левой руки, понимая, что Иван не вернётся, но нужно жить дальше без него. Толонбаев поглядывал на неё, поглаживая свои усы, но в кабинет не приглашал.
«И этот от меня знать-то отказался… — Все они мужики такие, сулят много, а потом взад пятки», — подумала Татьяна, перед тем как пойти в смотровой кабинет.
— Девки-и, никто со мной идти не желает в смотровой? — спросила она у коллег.
— Не-а, — почти одновременно ответили они.
— А ты не за четвёртым ли собралась? — шутя предположила Костина.
— Да типун тебе на язык… — одёрнула её Татьяна. — Смеёшься, что ли? Знаешь ведь, что от меня Ванька ушёл к Тигре.
— Да как ушёл, так и придёт. Не дрейфь, Танька. Тигра баба ушлая, на свои деньги долго кормить его не станет. Оголодает да к тебе вернётся. Вот тогда ты его и примешь.
— Ага-а, разбежалась прямо. Да ну тебя, Зойка, — Ширяева махнула рукой. — Пошла я. Не поминайте лихом.
— Ладно, шуруй давай, а то мне уж не терпится узнать, что тебе там скажут, — откровенно сказала Зоя.
— Да не только тебе, и нам всем тоже, —призналась Фрося Казакова, смеясь, а потом спросила у остальных: — Правильно я, бабоньки, говорю?!
— Да-а! — ответили дружно бабы.
Татьяна взглянула на них уходя, в глазах у неё был страх.
Минут через сорок она вернулась и заревела:
— Накаркали-и, паразитки-и…
Пояснение:
изуро́чил* — сглазил
© 19.01.2021 Елена Халдина
фото автора
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данного романа.
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны.
Продолжение 148 Рожать Батырбека Татьяна не хочет
Предыдущая глава 146 С женитьбой не шутят
Прочесть "Мать звезды" и "Звёздочка"
Прочесть Про маму хочу! Санаторий