Следующие несколько месяцев я жил с Гриффином. День за днем он объяснял мне, как работает Машина, и, хоть и не без труда, я в конце концов научился ею управлять. Здесь я не буду описывать подробности – надеюсь, вы простите меня за это и поймете, почему я не хочу делиться такими знаниями.
Узнав все, что можно, о Машине я решился спросить Гриффина:
– Как думаешь, мы могли бы создать еще…
– Да, конечно, за пару…
– Нет, я имею в виду, мы можем создать другую Машину с помощью этой Машины?
– Вау! – Грифф запрокинул голову. – Я даже и не думал об этом.
Несколько дней мы работали над кодом, который предстояло загрузить в Машину, и на пятый день наконец управились. Код был готов, и я нетерпеливо загрузил его и нажал Enter. Рядом со мной появилась вторая Машина, прямо рядом с первой. Прямо рядом со своим создателем, отцом, Богом… И все же в возможностях они были равны.
– Ну что ж, теперь у нас есть вторая, – осторожно сказал Грифф.
– Спасибо, – откликнулся я, все еще глядя на вторую Машину.
– За что? Это была твоя идея.
– За то, что рассказал мне о Машине. За то, что научил ею пользоваться.
– Ты мой ближайший… да что там, единственный друг. Я не хотел проходить через все это в одиночку, – пояснил Грифф и положил руку мне на плечо.
– Так что мы будем делать, есть какой-то план? С чего мы начнем?
– Не уверен.
– Мы кому-нибудь расскажем?
– Черта с два. Я же уже сказал: это секрет между тобой, мной и Богом.
– Ладно, но подумай о том, что мы собирались сделать. Очистить воздух, удалить пластик и мусор из океана, накормить голодных, отправиться на Марс и дальше. Мы не можем просто сделать это и надеяться, что никто не заметит. Тайное быстро становится явным.
Грифф немного подумал, прежде чем ответить.
– Все это, конечно, хорошо, но ты же понимаешь, насколько это опасно. Мы ходим вокруг да около, обсуждая, как быть с Машиной, но вот что я скажу: мы не можем рассказать о ней другим людям. Если Машина попадет в плохие руки, то… миру придет конец.
– То есть мы просто будем сидеть, сложа руки? – хмыкнул я. – И что тогда – будем до бесконечности пялиться на величайшее изобретение человечества и даже не попробуем сделать что-то хорошее? Ты этого хотел бы?
– Я пока не знаю, – проговорил Грифф и надолго замолчал. – Я просто… я просто не знаю. Мы не можем ничего не сделать, ты прав.
– Ты намного дольше, чем я, занимаешься Машиной. О чем ты думал? Какие цели приходили тебе на ум?
– Честно? – резко спросил Грифф.
⠀
– Честно. Расскажи все, о чем думал.
– Ладно-ладно. Я тебе расскажу все, о чем думал. Хорошее, плохое, ужасное. Конечно, я думал и о том же, о чем и ты, – помочь голодным, бедным, все вот это вот. Но если честно, я этого тоже боюсь.
– С чего бы это?
– Предположим, мы накормили всех голодных и обеспечили каждого человека домом. Можно еще дать каждому генератор и возможность создавать и менять в нем батарейки. В итоге у каждого будет еда, вода, бесплатный дом, бесплатная энергия.
– Так…
– Тогда никто больше не захочет работать. А зачем? Зачем кому-то в таком мире понадобятся деньги? Все нужное для жизни и так будет у каждого. И миллионы, если не миллиарды людей уйдут с работы.
– Но это в общем-то звучит неплохо. Все смогут отдохнуть.
– Да, поначалу. Но знаешь, кто еще уйдет с работы? Скорая помощь. Полицейские. Пожарные. Зачем им работать по много часов и спасать жизни каждый день, если деньги им не нужны? Доктора, которые годами учатся и влезают ради учебы в огромные долги, – зачем им тогда работа? Они не захотят больше заниматься медициной. А школа – в нее зачем ходить? Что заставит хоть кого-то туда пойти? Да и потом, а кто будет преподавать? В следующем десятилетии человечество будет состоять из миллиардов тупиц, которые не могут ни писать, ни читать. Так что мы не можем использовать Машину для множества людей, если мы это сделаем, нам конец. Всему миру конец.
Я ни о чем из этого даже и не думал, меня как током ударило. А Грифф все продолжал говорить:
– Я думал и о другом варианте, конечно. Предположим, мы не станем афишировать наше изобретение для всего общества, сохраним его в тайне. Что тогда будем делать? Используем для других целей.
Я распахнул глаза, понимая, к чему он ведет, но все же спросил:
– Например?
– Как захотим. Перейдем к экстремистам, например. Вот представь: политик выступает по телевизору в прямом эфире, он делает важное объявление для народа…
Я кивнул.
– … и вдруг он падает замертво. Для этого нам достаточно немного сдвинуть ствол его мозга. Или! Или! Давай сделаем что-то более зрелищное! Мы удалим его чертову голову в прямом эфире! Останется только чистый разрез на шее. Мы удалим каждый атом его головы – и бум! Она исчезнет. Политик умрет. И никто не узнает, от чего. Или, может, просто удалим только мозг. После отчета о вскрытии все будут только гадать, что с ним произошло. Вот это будет новость, все газеты передерутся! Мы можем начать свой геноцид, создать вирус – да хоть новый каждый день – и распространить его по планете. Да можем даже создать астероид и отправить его прямиком на Землю!
Я не мог осознать то, что он говорил. Такие вещи, наверное, точно не придут в голову обычному человеку. А Грифф не останавливался, хотя его лицо уже раскраснелось, а глаза буквально вываливались из орбит:
– Или! Давай подумаем о чем-нибудь покруче. Мы можем изменить атмосферу на Марсе, сделать ее такой же, как на Земле – подходящей для людей. Потом мы телепортируемся туда вместе с Машинами. Возьмем с собой пару женщин и станем основателями целого города, да что там – целой планеты. А потом взглянем на голубую точку на небосводе – ну, ту самую, которую когда-то считали домом. Вспомним, что мы там любили, вспомним историю человечества, а потом – спалим Землю к хренам собачьим! А когда огонь угаснет, удалим ее, как будто бы и не было.
От ужаса у меня отвисла челюсть. Я судорожно пытался вспомнить хоть какие-то слова и наконец промямлил:
– Но… но ты же не хочешь что-то такое делать, правда?
Грифф несколько раз глубоко вздохнул и выдохнул, чтобы восстановить дыхание. Цвет его лица наконец выровнялся.
– Нет, Боже, нет, конечно, ни за что. Но ты спросил, о чем я думал. И еще сказал, чтобы я говорил правду.
– Ну да. Мне тоже что-то подобное в голову приходило. Правда, не в таких… подробностях.
– Ты сказал, чтобы я говорил правду, – настойчиво повторил Грифф. – А человеческий мозг так устроен, что думает о плохом, нравится тебе это или нет. Но я бы никогда ничего подобного не сделал. Это просто мысли, и я ими по-дружески поделился.
– Знаю, Грифф, знаю. Просто мысли.
«Просто мысли, – проговорил я про себя. – Такие же, как расстрелять пару старшеклассников. Или влететь на самолете в здание. Навязчивые мысли – такие иногда посещают людей. Или даже большинство людей. Но только малая часть, только сумасшедшие такое в самом деле делает».
– В итоге мы не можем афишировать свое изобретение и мы не собираемся кого-то убивать или уничтожать планету. Чем тогда займемся?
Грифф пожал плечами.
– Будем развлекаться.
***
Какое-то время мы действительно веселились. Жили в красивых домах, которые спроектировали сами. Ездили на красивых машинах, которые создали (на удивление, это не так сложно, как кажется). Мы много пили и ели. И ни за что не платили. Если мы хотели пойти в бар, клуб или просто что-то купить, это было легко. Как только мы выяснили, как создавать законные 100-долларовые купюры, мы смогли платить за что угодно. Никто и никогда не заметит разницы, потому что в наших «подделках» не было ни одного лишнего атома.
Затем Грифф открыл для себя героин. Не хотелось бы, чтобы эта история была о зависимости. В истории о зависимости обязательно должен быть главный герой, который борется за выживание, сражается со своей темной стороной, пытается найти баланс между собой и семьей. Ну а Гриффин просто нашел героин, и для него больше ничего не существовало. Ему нужно было только это вещество – и Машина.
Ему тоже никогда не приходилось за это платить. Если ему нужно было употребить, он просто пользовался Машиной. Больше он не выходил из дома – а зачем? За пределами спальни его ничего не интересовало, ведь у него была Машина.
Раньше мы даже не думали о том, что такое может произойти. Эта… «возможность» была настолько простой, тривиальной, что нам такое просто не пришло в голову. Я бы сделал все, чтобы вернуться в тот день, когда мы были в походе, и дать клятву, что мы никогда не прикоснемся к наркотикам. Как же мы тогда ошиблись…
Гриффин умер от передозировки прямо перед Рождеством. Я нашел его на следующий день. Он так и не смог открыть свой подарок.
⠀
Как? Как мог человек, обладающий всей властью во вселенной – большей силой, чем у любого другого человека до него – так поддаться простой, обычной слабости? Он был богом, ходящим среди людей, а забрала его порция жидкости в шприце. Перед ним был бесконечный путь из чудес и возможностей, а он решил на него даже не смотреть, а стоять на месте.
Я решил не стоять на месте.
А это означало, что мне предстоит много, много дел.
Мне – и двум моим Машинам. Вселенная стала нашей игровой площадкой. Гриффин ушел, но его знания остались при мне.
Да, остались.
Теперь Машина была секретом между мной и Богом.
И никем другим.
~
⠀
Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты
Не забывайте заходить в наш уютный чатик =)
Еще больше атмосферного контента, который здесь не запостишь, в нашей группе ВК
Перевела Кристина Венидиктова специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия автора. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.