Стопроцентно уникальных людей и оригинальных произведений давно не существует. Пятнадцать процентов – норма. Тридцать три – личность. Сорок два – гигант. Выше оценивать опасно. Чужая гениальность частенько выступает разрушителем персональной вселенной, вторгаясь в неё с завышенными требованиями.
Ярких вещей слишком много, чтобы сосредоточить внимание на одной из них. Хорошо это или плохо, уже не имеет значения. Отступая в прошлое, заурядные персонажи начинают казаться совершеннее, потому что нам незнакомы идеалы совершенства, присущие их современникам.
Для одних Obladi Oblada – назойливая безделица, а для кого-то – главный фирменный хит детских лет. Drive My Car, любовно переведенный на русский язык Леонидом Бергером, не в счет, потому что понятный текст сужает радиус фантазии.
Обе эти песенки, записанные «Веселыми Ребятами» на одном диске, нашли себе место в биографии серьезной английской группы, которую не всегда принимали всерьез из-за её нелинейного сходства с нашими ВИА.
«У нас такое слушают малограмотные любители пива и футбола» – пожал плечами англичанин, гордый тем, что таскал когда-то колонки для Капитана Бифхарта.
Западный человек дорожит репутацией, а нам всё равно. Любая песня Marmalade, пойманная в радиоприемнике, завораживала настолько, что их совсем не хотелось анализировать, рискуя спугнуть наваждение, родственное любви с первого взгляда.
Сходное впечатление оставалось от более поздних пластинок, добытых, когда песни «мармеладов» перестали крутить по радио. Аналогичным образом воздействуют постные и елейные альбомы Клиффа Ричарда, когда вокруг сплошной декаданс и андеграунд.
«Мармелад» прожил минимум три жизни. Карьера группы подразделяется на три абсолютно равноценных периода, независимо от наличия или отсутствия её записей в хит-парадах. Музыкантам в одинаковой степени были подвластны психоделический бит, барокко-поп, акустическая лирика и буржуазная эстрада с элементами соула сугубо британской окраски.
Для очарованного странника, бредущего разными тропами, но в одном направлении с кумирами детства, одинаково важны и знаковая I See The Rain, которую похвалил Джими Хендрикс, и «безликая» Hallelujah Freedom, закрывающая сольный альбом Джуниора Кемпбелла, в котором затаился и упомянутый нами выше Drive My Car.
В специфической вторичности Marmalade угадывалась устойчивость, некий секрет долголетия, сродни Badfinger и поздним «Холлиз», который можно мысленно разгадывать до конца жизни.
Поэтому музыка этих составов покидает нас безболезненно, чтобы неожиданно, но, как правило, весьма кстати, возникнуть много лет спустя, когда уже нет прежней уверенности, те ли это музыканты. Таким путем причащаются таинству Пасхи простые смертные, не прибегая к галлюциногенам и оргиям.
Попировав на вершинах популярности с постоянными величинами, певцы и ансамбли отступают во внешние сумерки, пополняя ряды незнаменитых знаменитостей и знакомых незнакомцев.
Такова участь целого ряда проектов близких по духу «мармеладам» – Sutherland Brothers, Honey Bus, Blue, Prelude, Liverpool Express.
Их звезда восходит и заходит, не оставляя времени припомнить точное название коллектива, даже если в нем всего несколько букв. И тем не менее, в постоянстве этих неслучайных «случайных» свиданий с прошлым тоже есть скрытый смысл.
Тот англичанин-эстет, поднявшийся из низов, был недалек от истины, обозначив Marmalade как фоновую музыку кафетериев и закусочных, но в нашей жизни песни этой группы соответствовали несколько иной обстановке.
Комфортное уединение, где каждые пять минут равноценны неделе курортного отпуска, настольная лампа, транзистор, из которого струится фимиам первых тактов Reflections Of My Life – самой гипнотической композиции в репертуаре ансамбля.
На устах лишнего в таких ситуациях скептика тут же возникала улыбка победителя викторины – слишком похоже на Something. По форме – да, безусловно. Как две блондинки, одетые согласно моде одного сезона. Но не по интонации, которая в данном случае намного важнее прописанных барабанов, темпа и структуры гитарного соло.
Мы имеем дело с очень качественным эхом великой баллады Джорджа Харрисона, и счастлив тот, в чьем альтернативном мире звучат такие песни.
Я очень люблю эту группу, а искренние симпатии несовместимы с вербовкой единомышленников. Психологические подробности моего романа можно было оставить при себе, если бы не смерть одного из старейших и важнейших участников коллектива, который подобно многим, начинал под другим именем, одновременно с «Битлз».
Минувший год оказался последним для Дина Форда – исполнителя сильнейших вещей, с которыми в первую очередь связываются Marmalade.
Но и Dean Ford and The Gaylords были образцовыми представителями «британского вторжения». Даже если бы никаких «мармеладов» так и не случилось, ранние синглы этого состава могли бы служить украшением истории биг-бита.
Весомую долю в наследии Marmalade составляют чужие песни. Группа с одинаковым блеском интерпретировала Джеймса Тейлора и Боба Дилана, их версия Hey, Joe ничем не уступает прочтению этой вещи Джонни Холлидеем и Deep Purple. Однако, мало кто заимствовал материал у самих «мармеладов». Хотя, презентованная ими Lovin' Things стала международным хитом для американских Grassroots.
К сожалению, легендам мёрси-бита Swinging Blue Jeans не удалось проделать то же самое с Radancer – на редкость удачной танцевальной пьесой, которых не так много на пластинках у Marmalade. По сути своей это музыка малоподвижных состояний и поз, за которыми либо превращение в статую, либо полное исчезновение.
Впрочем, альбом Our House Is Rockin представляет собой весьма симпатичную попытку ансамбля напомнить о себе в жанре, скажем так, смягченного глэм-рока, продолжая линию Get Back – последней быстрой вещи у Битлз.
И все-таки, помимо индивидуального воздействия на романтические натуры, «мармеладам» удалось повлиять на одно явление поп-культуры, объект устойчивого интереса среди представителей отживающего поколения.
Внимательно изучая список предпочтений участников квартета Smokie, я был приятно удивлен тем, что в числе любимых пластинок они единодушно называли Songs – последний альбом «мармеладов» на лейбле Decca.
Я был вчетверо моложе, чем сейчас, и такие мелочи представляли определенный интерес.
Неимоверная популярность «смоков» у советской молодежи опустила «железный занавес» на обаятельных и талантливых середнячков англоязычной поп-музыки, у которых Smokie почерпнули умение преподносить западную тему в манере, понятной за три тысячи верст от Запада.
Смоки стали достойными лирическими сменщиками забойного Слэйда в неофициальных чартах призывников и старшеклассников. Снабжение проверенным продуктом обрело стабильность в мире, который незаметно, как брюки пляшущего под I’ll Meet You At Midnight пэтэушника, расползался по швам. Но «мармелады» были уже лишними на этом празднике жизни.
Судьба отражений в зеркалах по обе стороны коридора зависит от выбора того, кто в него свернул. В конце концов, он может пройти, так и не заглянув ни в одно из них. И этот утилитарный подход к старине имеет место всё чаще. Мнение Джими Хендрикса относительно песни I See The Rain – всего лишь несколько слов, сказанных покойником, а пластинка Songs подсказавшая формулу успеха «смокам» – всего лишь «Песни», и конвульсивная хореография Винса Тэйлора напоминает лезгинку Кисы Воробьянинова в эпоху хип-хопа. Все о чем-то напоминают. Я вот припомнил, что сорок лет назад покойный Дин Форд участвовал в проекте Алана Парсонса. Но меня в ту пору волновали исключительно старые группы.
👉 Бесполезные Ископаемые Графа Хортицы
Telegram I Дзен I «Бесполезные ископаемые» VК