Лекционный зал большой, батареи отопления нет, мало того - в щели задувает ветер. Ужасно холодно.
Раз в месяц в этом университете я веду занятия по "Теории кино". Среди слушателей не только студенты, обычные люди тоже приходят. Каждая лекция собирает человек двести, наверное, причина популярности в том, что фильмы, которые я снимал и монтировал, показывают по телевидению. В тот день мы смотрели картину режиссёра-итальянки о страстных отношениях мужчины и женщины, выброшенных на остров.
- Вы меня помните? - спросила женщина лет 30-35, подойдя ко мне после лекции.
- Извините, нет, - я покачал головой.
Она назвала имя. Играла роль второго плана в моём втором фильме. Он был об испорченных девушках-подростках из провинциального города, хитом совсем не стал, но критика приняла его хорошо, а я им дорожил. Хотя я снял фильм11 лет назад, актрису второго плана не мог бы забыть.
Женщина назвала имя героини. Я наморщил лоб - её лицо было совершенно другим. Несмотря на то, что прошли годы, черты не могли настолько измениться.
- Я сделала пластическую операцию, - сказала женщина.
- Если вы не заняты, может, выпьем чего-нибудь? - спросила она. Я согласился. Дел не было, к тому же стало любопытно пообщаться с женщиной, сделавшей пластику.
Мы пили в баре отеля на окраине города, где я обычно останавливался. Я - бурбон со льдом, женщина - джин-тоник.
- Сейчас я живу в деревне.
- Ты, кажется, из Фукуи?
- Ого! Как приятно! Неужели помните?
- Мы вроде бы разговаривали об атомной электростанции или чём-то таком.
- Деревня-то да, но это не Фукуи, а небольшой городок в Канагаве. Хотя от Токио недалеко, всё равно деревня-деревней.
Женщина выглядела обычной. Не богатая и не бедная, детей, скорее всего, двое, занимается теннисом, плаванием или йогой, муж - помощник начальника отдела в не очень крупной компании. Не особенно красивая, но и не уродина.
- Почему ты сегодня здесь оказалась? По делам?
- Да, утром закончила кое-какие дела с родственником, подумала в кино сходить, давно не смотрела, а когда заглянула в брошюру и увидела ваше имя, столько воспоминаний навеяло.
Было уже больше шести часов. Она, похоже, не замужем.
- Совсем не узнал тебя.
- Всё переделала.
- Всё? Глаза тоже?
- Всё, лицо полностью, у меня было 11 операций.
Я забыл её прежние черты. Помню сцены из фильма, но только лицо этой женщины - забыл.
- Вы же не знали о моей операции? Ну конечно, я столько писем вам отправила, но вы их и не читали, - сказала женщина и рассмеялась.
- Чтобы решиться на полную пластическую операцию, наверное, много смелости нужно?
- Я своё прежнее лицо ненавидела.
- Как бы сильно ни ненавидела, неужели было не страшно совсем всё менять?
- Родители плакали.
- Представляю.
- Но сейчас говорят, что стала красивой.
- Ты замужем? - услышав вопрос, женщина втянула голову в плечи и показала язык.
- Была.
- Развелась?
- Два раза.
- Дети?
- Нет, хотелось, но я хотела родить от вас.
Я, наверное, спал с ней, но из-за того, что лицо поменялось, не могу вспомнить. Тогда я был холост, путался со всеми подряд. Спал с актрисами, ещё чаще - с женщинами, которые хотели ими стать. "Не замужем, так чем занимаешься в том провинциальном городе?" - услышав вопрос, она ответила: "Содержанка", - и рассмеялась.
Как-то не удалось отказаться, и мы вместе пошли ужинать. В том же отеле был ресторан французской кухни.
Я ел сырых устриц с шабли и черепаховый суп, а женщина - густой суп из истолченных головы и хвоста лобстера. "Слушай, вкус потрясающий, попробуй", - сказала женщина и поднесла ложку к моему рту.
- В этом ресторане очень вкусно готовят. Дорого, наверное? - вытирая языком мокрые от красного вина губы, спросила она. На щеках выступил румянец.
- Ты же смотрел "Танец-вспышку"?
- Превосходно сделанный фильм.
- Помнишь сцену, когда Дженнифер Билз ест креветки и ногой трогает своего любовника?
Я кивнул.
- У меня сейчас такое же настроение.
Как обычно, на главное блюдо я заказал запечённый отруб на кости.
- Здешний прайм риб очень вкусный.
- Вот это жаркое?
- Да, в Лос-Анджелесе есть знаменитый ресторан "Лоури", мне нравится их прайм риб, и я обязательно захожу туда, но этот ему не уступает.
Я отправил в рот заранее нарезанное официантом тёмно-розовое мясо. Ничего необычного, но я почувствовал, что делаю нечто ужасно жестокое. Показалось, будто нёбо облизывает тонкий язык ребёнка, а сочащийся мясной сок раздражал горло и сводил его судорогой.
- Вспомнил, - сказал я.
- Что? Меня?
- Да.
- Вспомнил, пока ел это мясо? - её подбородок дёрнулся. - Всё вспомнил?
Я кивнул, скользя жиром по губам. Это была её квартира. Женщина жила в маленькой комнате. Там стояла двуспальная кровать с красным бархатным покрывалом. Женщина поставила пластинку Билли Джоэла и зажгла индийские благовония.
- Ты ужасно поступил со мной, это помнишь?
Она говорила о том, что я взял её сзади.
Мы сняли номер, целуясь, вышли из лифта, упали на кровать. Её зад был мягким. Я сказал об этом, женщина рассмеялась в голос: "В прошлый раз то же самое говорил".
- В 21 год задницу никто не трогал - это, знаешь, ли жестоко сказано.
- Помню, что я разозлился почему-то.
- Из-за того, что зад был мягкий?
- Ну да, похоже на прайм риб, который я ел только что.
- И как, вкусно?
- Что меня разозлило-то?
- Я уродиной была, вот что. Сейчас тоже сердишься?
- Нет, не сержусь.
Раздевшись, я погасил ночник в изголовье. Женщина ногтями на ногах оцарапала мне кожу с внутренней стороны бедра. На её веках остались тонкие следы от швов. "Поцелуй", - сказала женщина, и я обеими ладонями сжал её щеки. Плоть под кожей сразу задвигалась. Я тут же отдёрнул руки. Ощущение, словно раздавил яйцо. Показалось, что к пальцам что-то прилипло. Черты её лица еле заметно изменились.
- Опять соскользнул, - женщина поднялась, подошла к зеркалу и прижала руку к щеке. - Силикон сдвигается иногда.
- Не больно?
- Бывает и больно, но вот что странно: стоит только линию щёк изменить, и лицо тоже полностью меняется.
Женщина заставила меня встать, сама опустилась на колени. Сказала, что я могу потрогать её щёки. Как было велено, я попробовал сдвинуть набитый под кожу силикон. Шишку внутри можно было переместить от висков до кончика подбородка.
Когда она возвращалась, я представил. Как под кожей её щёк силикон перекатывается, словно живой. Наверное, это не что-то инородное, а нечто вроде запечённого отруба - сочного внутри, но с поджаристой корочкой. Женщина продолжает верить, что стала красивой. Тёмно-розовая плоть поддерживает её.
Перевод с японского Надежды Корнетовой