Жил я однажды в Москве. Как раз на самом излёте правления Лужкова. И жил, прости Господи, не в каком-нибудь Митино или Пас...Бескудниково, откуда до ближайшего метро надо было добираться на оленях, а в Перово. Конечно, нельзя сказать, что от Больших театров и галерей в Перово не протолкнуться, но и в морду лица у помойки получить в нем можно не намного чаще, чем на каких-нибудь Патриках.
Короче, однозначно хороший район Перово. Особенно с учётом того, что до метро мне было пехом всего пять минут. А там ещё каких-то полчаса и… Кремль. Очень удобно, сами понимаете, на работу ездить.
Так вот. Как-то раз звонит мне сестра… Звонит она мне, а я ей и отвечаю. Мол, какие проблемы бро… сестра? На ночь глядя? Зимой? Она слегка для приличия помялась, да и полувопросительно говорит, что задержалась на работе и что надо бы ей переночевать.
В Москве.
А вариантов у нее раз, два и обчёлся. Вернее, вариант один.
Ёжу понятно – у меня в Перово.
Без вариантов отказа.
Не ехать же ей в глушь, в Саратов домой в деревню за МКАДом, чтобы дома перекантоваться несколько часов и второй электричкой вернуться на работу в Нерезиновую с ватной от недосыпа головой, без макияжа и без укладки.
Кроме того, у меня ее зубная щётка имелась на полке в ванной, не считая ещё кое-чего по женской части в виде фена и утюга.
Не первый год она, поди, у меня время от времени ночует.
В общем, далее все пошло по нашей с нею давно отработанной схеме: контрольный звонок сестры уже из метро с Третьяковки, я – ноги в ботинки, куртку на плечи, шапку на голову, одним глазом на зеркало, чтоб не выйти часом в одних трусах, и к станции. А там в переходе под проспектом жду, когда сестра поднимется с платформы.
Сами понимаете, ночь, улица, фонарь, аптека... Вдруг кто заинтересуется молодой и красивой. Или её вещами.
Таки Перово, а не родное Орехово-Зуево.
Да.
Короче, жду я ее, по сторонам поглядываю. Привычка такая. Мало ли...
Автоматом отметил рядом с собой примелькавшуюся давно бабульку. Лет пять как попалась она мне впервые на глаза у нашего входа в метро. И почему-то потом видел я ее только в холода с осени до весны. А вот летом, хоть убейся апстенку, ее не можется вспомнить… В общем, самая обычная бабулька у метро. Морщинки там на лице, большинство зубов в стакане, а которые свои – лучше и не показывать. Одета всегда соответственно прохладной погоде… В этот раз на голове бабульки оказался дежурный платочек палпосадский. На плечах не менее дежурное пальтишко суконное, быть может, из времён раннего Хрущева с шерстяными кофтами под ним. Ноги заправлены в сапоги-луноходы из позднего СССР. Коленки согреты слоями рейтуз невнятной ориентации. Под пятой точкой бабульки – утеплённый стул, а под пятками кусок картона. Чтоб бетонный пол перехода не сильно прикипал… А подле ног хозяйственная сумка и ведерко с живыми тюльпанами и сухими прутиками багульника. Для продажи.
Что ж ещё делать бабульке у метро за час до полуночи в таком прикиде? В самом деле, не травой же торговать под камерами ментов и гражданской охраны объекта государственной важности!
Да.
В общем, стою, жду. Ждун такой. Благо не в одних трусах выскочил.
Сестры всё нет и нет.
Особо не переживаю. Поезда метро вечером-то редко ходят. Минут на десять интервал может случиться вместо шестидесяти секунд в час пик.
Тем временем мысли всякие в голове у меня начали бродить. Как мелкие караси в ведре перед выходом с удочкой на судачков.
Жду…
Тут из-под земли появилась сестра. Молодая и красивая. Только малька притомившаяся после рабочего дня. Как-никак дипломированный перспективный специалист в импортной фармкомпании. Не хухры-мухры какое…
Я ей – братский привет, она мне алаверды с сестринским акцентом в виде поцелуя в щеку. После чего я галантно взял ее под ручку и мы уже вместе двинулись одним курсом. Но через несколько шагов сестра неожиданно тормознула меня у давешней бабульки, высвободила руку и с улыбкой говорит:
- Здрасьте, Анна-Ванна. Как ваше ничего?
- Потихоньку, - как своей скромно отвечает ей бабулька. – А ты как, Янка?
- Тож потихоньку, Анна-Ванна, - сказала сеструха и, даже не узнав цену, попросила: – Мне два пакета, пожалуйста.
Бабулька извлекла из своих закромов упаковки с грецкими орехами, передала сеструхе в обмен на деньги. Янка же вручила орехи мне и мы, попрощавшись с Анной-Ванной, двинулись домой.
— Это и есть твой неиссякаемый источник крымских орехов, с которыми ты иногда появляешься у меня в последние годы? – поинтересовался я уже на улице.
- Да, - отозвалась Янка. Отметив гримасу скепсиса на моем лице, она добавила: – Это на самом деле настоящие крымские орехи. У Анны-Ванны в деревне под Судаком целый сад из грецких орехов. Больших деревьев двадцать. Не меньше. А еще соседские…
- Так уж и сад? – усмехнулся я. – У бабульки без зубов, в бомжацком прикиде? У одной из продавщиц цветов в стрёмном подземном переходе?
— Летом она занята своими садом и гостиницей в Судаке. А когда на море мёртвый сезон, она получает свой маленький гешефт от цветов в Москве. Что такого?
- В той самой гостинице на дюжину номеров с удобствами и без? – всё ещё недоверчиво спросил я. - В которой ты пять лет назад жила две недели на откидном стульчике?
- Зато прямо под крепостной стеной в десяти минутах от пляжа, - сухо бросила сестра. – А «на откидном стульчике» было только в первый заезд. И, заметь, почти даром. Кстати, братец, это ты ведь тогда меня, почти нищую студентку, в самый последний момент кинул на деньги для моря…
Сделав вид, что не заметил шпильки Янки, я вздохнул и глубокомысленно выдал:
- Никогда бы не подумал, что у этой цветочницы есть собственные апартаменты у моря. Не говоря уж о квартире в Большом городе…