– Выброси ее, – однажды вечером велела Надя.
Она, конечно, имела в виду Надю-куклу. Вера как раз проверяла нитки и поправляла прическу, прежде чем уложить ее в сооруженную из коробки постель. Кукла глядела на нее глазками-бусинками как будто печально, но была, кажется, теперь куда более красивой, чем в самом начале.
Куда более настоящей, сказала бы Вера.
Они уже наигрались вдоволь, так что пора было ложиться спать. Надя, в последнее время как будто смягчившая свое отношение, уже вернулась в комнату и теперь глядела заинтересованно и как будто немного грустно.
Они были даже чем-то похожи, Надя и Надя-кукла. Но у одной к рукам и ногам были привязаны нити цвета темного моря, а другая была свободна в словах и поступках. Настолько, что хотелось их самую капельку уравновесить.
– Чего это я должна ее выбрасывать? – Вера надула губы и сжала ладони крепче, обхватывая Надю-куклу на пояс.
– Ты будто не знаешь, – Надя покачала головой, и глаза ее сверкнули в свете настольной лампы, – что куклы становятся настоящими, если их слишком сильно любить.
Вера прыснула, дернула за ниточку, и Надя-кукла закивала, соглашаясь и тоже смеясь.
– Какая чушь, – кукла продолжала дрыгаться, повинуясь трясущимся от смеха рукам, и это напоминало какой-нибудь замысловатый ритуальный танец, – смотри, сейчас она станет настоящей и будет вместо тебя!
Вера выбросила вперед руку с Надей-куклой, и Надя отшатнулась, как будто испугавшись. Из соседней комнаты шикнули, выключился в коридоре свет. Вера опустила взгляд на Надю-куклу и погладила ее по волосам:
– Что, сработало? Ты теперь – она?
Надя уселась в кресло за столом и расхохоталась. Вера вскинула голову и показала ей язык, а после уложила Надю-куклу в коробку, накрывая ту крышкой.
– И все-таки выброси, – буркнула Надя несколько минут спустя.
Голос ее едва заметно дрожал, но Вера не обратила на это никакого внимания. Больше ее смутило то, что извечно громкоголосая Надя вдруг заговорила неровным шепотом.
– Я друзей не выбрасываю, – снова надула губы Вера, забираясь под одеяло.
Сквозь сон она видела, что Надя еще долго сидела за столом, освещаемая белым светом настольной лампы. Она хотела бы возмутиться и попросить выключить свет, но язык не слушался, будто тот, кто дергал за ниточки и говорил за нее, тоже отправился спать.
Сегодня во сне Вера не танцевала. Она сидела на шкафу, отделенная от мира прозрачным стеклом, а рядом с ней были такие же немо сидящие, неспособные пошевелиться. Нити, тянущиеся к их рукам и ногам, были обрезаны, и потому они все превратились лишь в кукол, безмолвных и безмятежных.
Вера была среди них, сидела в самой середине длинной шеренги, и привязанные к ней нити цвета темного моря трепыхались на слабом ветру.
