Как-то раз, в феврале 1723 года, протопоп Г. Иванов объезжал многочисленные остя́цкие и вогу́льские (ханты и манси) поселения, расположенные по берегам реки-Оби, жители которых совсем недавно массово приняли православие.
Христианизация проходила в каком-то смысле успешно. Неофиты даже стали ассоциировать святого Николу Чудотворца и Богородицу со своими главными божествами – Торумом, катающимся в подбитых лыжах по Млечному Пути, и богиней Анки-Пугос. Известен случай, когда шаман-вогу́л, пробрался ночью в храм, а затем, перекрестившись, зарезал барашка перед иконой «Миколы-Торума» и помазал святой лик свежей кровью, прося для жителей своего селения удачи в охотничьем промысле. Но полностью отказаться от старой религии, в которой они воспитывались с детства, и поверить, что их предки, были в положении проклятия или по крайней мере в состоянии очень неопределенном, новокрещённые не могли.
В одном из церковных приходов Г. Иванову покаялись в грехе остяки́ из Вас-Пуколской и Шайтанчиковой юрт. Приносили-де они по старой своей вере жертвы шайтану. Само по себе, то что остяки продолжают тайно служить своим деревянным кумирам, не могло быть для него новостью. Например, в прошлом 1722-м году, М. Степанов докладывал сибирскому митрополиту, как он ходя пешком «на лыжах по волостям верст по 50, и по 100, и по 150, и по 200», «неусыпным своим старанием» нашёл у вогулов несколько кумирниц с 75-ю идолами. Причем особо отметил, что сжёг все кумирницы и идолов в них «без остатку». В свою очередь, вогулы не оставили живого места на самом Степанове: хорошенько его побив, они едва не учинили священнику смертную казнь.
Но, отнюдь не только физическая расправа угрожала «чёрным сутанам» за их усердие в борьбе с язычеством. Священники, вынужденные коротать посреди глухих лесов и без того невесёлую жизнь, практически полностью зависели от добровольных подношений - руги, которую аборигены, естественно, весьма неохотно приносили к ним в церковь.
«Вздумал было-он, по первоначалу ловить нас, как мы начнем бить в барабаны, да видит, что наделять стали плохо, и отступился». - это уже, спустя полтора века, рассказывали вогулы о своём святом отце русскому путешественнику Константину Носилову. - «Бог с вами, говорит (батюшка), — барабаньте, мне из-за ваших барабанов не умирать здесь с голоду, если послали сюда, как в ссылку; только смотрите — не бить, когда я сплю (...)».
Так что, формула «Каков поп – таков и приход» - в этих краях не работала, поэтому многим священникам пришлось покориться и не замечать запрещённых культов.
Но что же заставило наивную паству из Вас-Пуколской и Шайтанчиковой юрт, самим прийти и накладывать на себя извет? Оказывается, их батюшка Дорофей Скосырев не только знал, но и принимал от остяков «мзду» за своё молчание начальству. Мзда эта, видимо, была немалой, раз священнику приходилось объяснять её величину тем, что часть он собирается отдать известному подвижнику, скимонаху Феодору* (судя по письму Феодора в Святейший Синод, в 1724-м году он действительно нуждался в поддержке: "—Изнемог и состарелся... а как жить, чем кормиться в Сибири, не знаю..."). На это, по словам остяков, новокрещен Мазарга предложил Скосыреву рассказать об идоле ещё и архиерею, чтобы затем легально поставить шайтана рядом с иконами в храме. Вместо ответа, священник побагровел и, схватив палку, начал гоняться за глупым остяком по всему двору.
С подобным условием - не уничтожать, а возложить на главное свое божество золотой крест и поставить его в церкви между иконами - так же обращались старейшины пелымских вогуличей к православным миссионерам, перед началом их крещения с участием того же скимонаха Феодора в 1715-м году. На что, конечно же, получили строгий отказ. Тогда хитрые вогуличи за одну ночь вырезали… нет, не миссионеров. Вырезали из дерева новых истуканов, а настоящих увезли в тайное место.
Но даже этот трюк с подменой не удержал вогулов от слёз отчаяния, когда затрещали ветки в костре и личины у фальшивых идолов стали темнеть: «Пойди, боже наш, пал еси в руки русаков немилостивых».
Не можешь прекратить бардак – возглавь его
Дело разворачивалось всё интереснее с новыми подробностями: оказалось что Скосырев не просто покрывал своих некрепких в вере прихожан. Остяки поведали г. Иванову, что батюшка «одного шайтана называл себе братом болшим, того ради, что он, поп брал всякое приношение с ним, шайтаном, пополам. А братался он, поп, с ним, шайтаном, рясою своею черною, канфовою, которая ряса (и сейчас) обретается на нем, шайтане».
За братство и рясу из китайского атласа, священник взял с шайтана лисицу стоимостью 8 рублей и выдру на 1 рубль. Заключив, таким образом, родственный союз с шайтаном, Дорофей Скорысев приобрел право, которым до него могли пользоваться только шаманы-шайтанщики, «державцы идола», а именно – распоряжаться дарами, на которые не скупились и приносили его новому другу в жертву многочисленные посетители: всего «что приятнѣйше требуетъ бездушный той истуканъ—пированія ли яковаго, одежды или иныхъ нужднѣйшыхъ», иных - вплоть до рабынь, что неудивительно, т.к. толковать эти требования могли, опять же, только жрецы, смотрящие за шайтаном.
Стены священных лабазов (небольших амбарчиков), в которых жили идолы, всегда были увешаны шкурками лисиц и соболей. Подержав шкуры немного в лабазе шайтана, шаманы обычно продавали их, а деньги присваивали.
Неизвестно, выполнял ли Дорофей и другие традиционные для «жрецов при кумирах» обязанности: проводить камлание и кричать истукану «в ухо» просьбы дикарей, либо он просто время от времени приходил в кумирню за шкурками, снимая их каждый раз как доход с недвижимости в ГТА Вайс Сити.
Впрочем, Скосырев разживался мехами «на жертву» не только со своей Богородской волости, но и дважды посылал бегунков-новокрещенов собирать пожертвования до самого Сургута. Про шаманов, которые тоже не выжидали, а самостоятельно объезжали окрестные земли для сбора пожертвований, писал так же и Г. Миллер, упоминая общепочитаемого и вогулами и остяками идола из Рачева городища.
Дьявол носит рясу
В общем, протопоп Г. Иванов сообщил об извете остяков куда следует и Дорофея Скосырева в срочном порядке повезли на допрос в Тобольск. На предъявленные ему обвинения тот отмахнулся, видимо давно уже заготовленным объяснением, что рясу свою шайтану не отдавал, а продал её новокрещённым. Тут стоит уточнить в чем состоит грамотность этой отмазки:
Многие тогда знали странный обычай остяков наряжать изображения своих божков в дорогие одежды и ткани, а с приходом русских ещё и отдавая предпочтение их военной, либо чиновничьей униформе, которую обычно выменивали на шкуры. Ю. Кушелевскому, например, случалось видеть идола, одетого в старый, 18-го века, заседательский мундир и при шпаге. Все приклады идола надевались на него так, чтобы он не терял человеческой фигуры, и оттого эти идолы год от года становились всё толще. Использование же церковной одежды в обрядовой практике остяков и вогулов было более редким, но тоже встречалось. Например, русские промышленники, в стремлении подзаработать, специально привозили для идолов «серебряные короны», наподобие православных митр, чтобы тайно продать их крещённым инородцам за большие деньги. Сильное значение придавалось фурнитуре, ценились металлические пуговицы с гербами, орлами, напоминающие священных животных. Был даже курьёзный случай, когда в святых сундуках хантов обнаружились невесть откуда взявшиеся пуговицы офицеров подводного флота Германии времен Второй мировой войны.
В общем, такая отговорка, наверное, позволила бы Скосыреву свалить всё на дремучесть остяков, спутавших церковные подношения и взятку, а пустяковый ресейл платья - посчитавших за ритуальную сделку.
Но вот дальше Дорофей явно посыпался, признавшись, что, действительно, по пьяне называл при остяках шайтана братом, вроде в шутку, хотя сам с ним не знаком и лично не встречал. Затем и вовсе объявил, что его специально оклеветал протопоп Г. Иванов, который хочет поставить на его место своего зятя.
На следующий год, в сентябре 1724-го, монах Феодосий, приехавший вести следствие в юртах новокрещённых, допросил 65 остяков из разных волостей, которые подтвердили все обвинения против Скосырева. В дополнение они рассказали, как «шайтан» попал в их юрты. Оказалось, что еще в 1712-м году, когда их начали крестить, остяки спрятали шайтана в другой волости у вогула Хотура. А потом, с согласия Скосырева, выкупили идола за шкурки выдры и доставили в Шайтанчиковы юрты под его же присмотром. Причем батюшка ехал «наперед» новокрещен, чтобы подать сигнал, если вдруг по дороге ему встретятся русские люди.
Может показаться, что остяки, украшая своих божеств атрибутами власти, как Хельга Патаки жвачками вешалку, с таким же трепетом относились в душе и к русских чиновникам, но нет. Например, когда К. Носилов, случайно застигнул врасплох вогулов во время проведения шаманского обряда, то сам чуть было не занял место жертвенного оленя:
«Но только что я вошелъ и началъ пробираться, какъ въ юртѣ поднялся крикъ: «у-у-у, рюсь, рюсь», произошло движение, меня оттиснули къ дверямъ, окружили, и не знаю, что бы случилось, такъ какъ я видѣлъ передъ собой только свирѣпыя рожи вогуловъ, если бы не послышался голосъ моего проводника, вѣроятно, объяснявшаго имъ, что я не засѣдатель и не батюшка-миссіонеръ.»
Когда-то, в прежних обычаях остяков, при заклании коровы, принято было надевать на неё зеленый зипун и затем призывать шайтана. Вполне возможно, что обряд одевания в зипун являлся фикцией заклания человека.
«Нѣсколько разъ повторялись оглушительные крики, нѣсколько разъ всѣ вдругъ вскрикивали одно и то же слово, (...) затѣмъ толпа разступилась, оленю надѣли на шею петлю изъ веревки, за концы ея схватились два здоровыхъ вогула, третій зашелъ съ ножомъ съ боку, и въ то время, когда олень удивленно, невинно смотрѣлъ прямо въ мои глаза, вогулъ съ крикомъ воткнулъ ему ножъ подъ лопатку...»
И не нюхнуть теперь колумбийский кокс, бодяженный сахарной пудрой
Под конец следствия Феодосий велел всем остякам дать клятву, что будут они шайтана всегда проклинать и плевать на него, а когда они поклялись - всенародно поставил идола, которого загодя успел уже скрытно привезти к ним в юрты. Вызывая остяков по одному к идолу, Феодосий заставил их исполнить обещанное. После этого, оплёваный шайтан был сожжён вместе с рясой священника. Даже без проведения очной ставки со Скосыревым, которому в 1727-м году по решению суда вырвали ноздри и сослали на вечную каторгу.
Автор - Alexandr Vidh
Коллективный исторический паблик авторов - https://vk.com/catx2