Этой ночью Вере приснился странный сон.
Она танцевала под музыку, звучащую только у нее в голове, кружилась и взмахивала руками. Тело было легким-легким, таким, каким не было никогда, точно она превратилась в пушинку, летящую на ветру. Вере нравилось это чувство, нравилась легкость и ощущение щекотки на запястьях.
Она танцевала долго, самозабвенно, выбросив из головы все мысли. Казалось, будто мыслей не существовало вовсе, а голова ее пуста до звона в ушах.
Вера видела кружащиеся вместе с ней нити цвета темного моря. Они оборачивались вокруг лица, запутывались и распутывались, тянули и опадали. Вера не могла опустить или поднять взгляд, чтобы посмотреть, куда они ведут, и отчего-то танец становился быстрее.
Ей нравилось это чувство легкой пустоты и беззаботности. Она не могла остановиться, но это было неважно, танец затягивал, и она погружалась в него, как в темное ночное море.
Вера танцевала, а кто-то неумолимый дергал за ниточки, привязанные к ее рукам и ногам. Вера знала это, но не умела ни думать, ни говорить. Ни, тем более, останавливаться и задавать вопросы.
Утром она проснулась резко, рывком села на кровати и распахнула глаза. Так, будто они открывались и закрывались, стоит ей встать или лечь; и хлопают друг о друга, изредка путаясь, длинные черные ресницы.
Чувство, словно она танцует, все еще сохранилось на кончиках пальцев. Вера как будто ощущала чей-то пронзительный взгляд, но Нади в комнате не было, и лишь стояла на тумбочке кукла-марионетка с таким же именем.
Надя, настоящая, а не кукла, продолжала фыркать и обзывать ее идиоткой, а все ее поступки – идиотскими. Вере уже даже не было обидно, она лишь упорно улыбалась и не принимала грубые слова на свой счет.
Надя казалась ей потрясающей. Почти такой же, как глядящая на нее глазами-бусинками деревянная марионетка, которой так легко было управлять, дергая за ниточки.
Надя-кукла улыбалась ей и склоняла голову набок. Кружилась в ее руках и была такой, какой сама Вера никогда не смогла бы стать. Настоящая Надя тоже, и это делало ее еще более интересной.
Иногда, когда она играла с Надей, Вере казалось, что так проще. Необходимо и правильно, чтобы кто-то дергал за ниточки, контролировал каждый ее шаг и говорил за нее. Вере нравилось танцевать, но у нее никогда не получалось, а родители только игнорировали бесполезное желание и говорили лучше учиться.
Как было бы хорошо, если бы она могла легко кружиться, как во сне, повинуясь чужой воле! Если бы кто-то управлял ее руками и ногами, она стала бы самой прекрасной, самой изящной и потрясающей, какой сама никогда не смогла бы стать.
Тогда Вера наверняка легко подружилась бы с Надей, и Надя-кукла больше не была бы нужна.