Метро пожирает людской поток, проталкивает по эскалатору и уминает в вагоны. Превращая их в подобие ленты сарделек, что уносятся по туннелю-пищеводу в неизвестность. Я выбился из потока и остановился у входа в метро, с прекрасным видом на ларьки, остановку и отряд попрошаек. Последние смерили меня хищными взглядами.
Вдруг конкурент?
Одет немногим лучше, лицо замученное, с двухдневной щетиной. Заметив в ушах запятые наушников, растеряли интерес. Я прикрыл глаза на миг и достал смартфон, подвигал пальцем по экрану. Красная точка на карте отмечает место назначения на другом конце города.
Такси стоит целое состояние, как минимум семь вкуснейших шаверм или плотный ужин в приличном заведении. Я вздохнул, спрятал смартфон и вклинился в поток.
Через турникет меня продавили, стиснули на эскалаторе с такой силой, что подожми ноги, повисну в воздухе. Ожидание на перроне длилось вечность. Стоило поезду затормозить и распахнуть двери, на станцию хлынул люди, но толпа начала продавливаться через них.
Меня вмяло в противоположную дверь, чудом развернулся и замер, оглядывая попутчиков. Самые удачливые расселись и стараются не замечать остальных. Вагон едва заметно покачивается, а за окнами мелькают стены туннеля, проскакивают тёмные помещения и мотки проводов.
В один момент я увидел огромную крысу с пунцовыми глазами, замершую на тёмной платформе у бетонной колонны. Крыса стоит на задних лапах и курит. Поезд умчался прежде, чем я рассмотрел больше, но готов поклясться, на ней было подобие кителя.
Я зажмурился, это просто глюк от стресса и недосыпа. Переезд в большой город начинает сказываться.
Кожа начала зудеть от чувства чужого взгляда, я огляделся и увидел сухого старика в помятом пальто и толстых очках. Одежда на несколько размеров больше, полы касаются ботинок, а лицо... По хребту, считая позвонки, скатился колючий ледяной шар. Я поспешно отвернулся, а старик продолжил сверлить взглядом и ёрзать, как кот, готовящийся к прыжку.
К концу поездки мне стало дурно, на лбу выступили капли пота, а по спине пролегла влажная дорожка. Выбравшись на «свежий» воздух, поспешил прочь от тёмного зева метро.
Лицо старика было обычным, а вот глаза, прикрытые толстыми стёклами, нет. Две фары, как у вагона, я с трепетом осознал, что и стёкла очков были ребристые. Старик открывал рот в такт перестуку колёс.
Я забежал в пустой переулок, прижался спиной к стене и задрал голову. Надо обратиться к психологу... может пропишет мне каких таблеток? Должно помочь и мне перестанет видеться такую жуть. Узкая полоска неба похожа на серую ленту дыма.
— Дядь, тебя напугало что-то?
Звонкий девичий голосок резанул по ушам, я опустил взгляд и увидел черноволосую девочку, лет тринадцати. Она потянула носом, важно кивнула и добавила:
— А, так ты с Метрошкиным встретился?
— Ч-что?
— Ну старичок такой, в пальто и с глазами-фарами, а вместо зубов рельсы.
— Я... я... зубов не видел. — Ответил я, вжимаясь в стену и затравленно стреляя глазами.
— Конечно, не видел, ты же вышел на поверхность. Да и рановато для Метроши, а вот к полуночи, перед самым закрытием, к нему лучше не соваться.
Люди проходят мимо переулка, словно его не существует. Девочка сунула руки в карманы курточки, перекатилась с носка на пятку, улыбнулась. Достала пригоршню леденцов, протянула и сказала:
— Угощайся, а то на тебе лица нет.
Я осторожно взял конфетку с вишней на обёртке, посмотрел в глаза девочке и спросил:
— А ты кто?
Она пожала плечами, развернула пару леденцов и, бросив в рот, сказала:
— Без понятия. Я это я.
— Н-но ты же человек?
— Хм... похоже на то, но сомнительно.
— Привидение?
Девочка закатила очи горе, стукнула костяшками по лбу и сказала:
— Ты у меня конфету взял. Как можно взять хоть что-то у бесплотного?
В другом конце переулка зашуршало и куча мусора развалилась, освободив крохотного человечка с бутылкой в ручках. Он оглядел нас красными, налитыми кровью глазёнками, забурчал и пошатываясь направился прочь.
— А это кто?
— Домовой. — Ответила девочка. — Хотя, как можно его называть так, если у него нет дома? Вот ты знаешь, как назвать бездомного домового? Вот и я нет.
Я медленно сполз по стенке, запустил пальцы в волосы и нервно хихикнул. Совсем сбрендил. Глазофарые старики, домовые и эта девочка... срочно в дурку!
— А как он остался без дома? — Спросил я, стараясь отвлечься от мыслей о сумасшествии.
— Дык, как и все они. Семья переехала в город, он с ними, а там квартирник. Вот он его и вышвырнул. Куча таких по городу бродит, самые удачливые прибились к ларькам. Остальные... ну ты сам видел.
— А ты откуда знаешь?
Девочка пожала плечами, вытянула губы и сдула прядь, нависшую над глазом.
— Просто знаю и всё. — Она скривила носик, перекатила конфеты к левой щеке. Посмотрела на меня исподлобья, я вздрогнул, увидев сиреневую радужку. — А ты чего так интересуешься?
— Да так... любопытно... может подскажешь ещё что?
Девочка потёрла подбородок указательным и большим пальцами. Оглянулась на грузовик, проезжающий мимо переулка. Я перевёл дыхание и тайком ущипнул себя за руку.
Больно.
По крайней мере не сплю, уже хорошо, конфета во рту вполне настоящая, вкусная. Поднявшись, отряхнул спину и осторожно коснулся волос девочки. Та отпрыгнула, зашипев, как кошка.
— Ты чего удумал?!
— Просто проверял, настоящая ли ты... прости.
— Больше, так, не делай! — Отчеканила девочка, отряхивая волосы. — Ладно, слушай, про Метрошкина уже в курсе, утром не подходи к мусоровозам, некоторые из них, совсем не то чем кажется. Самое главное, запомни, да заруби на носу, никогда, вообще никогда, не подавай попрошайкам на пустых улицах. Не ведись на объявления о досуге на столбах, а если услышишь шаги за спиной, которые совпадают с твоими, беги.
***
Девочка рассказывала ещё долго, обстоятельно. Мы прошли вглубь переулка и оказались в расширении тупика со старым диваном под жестяным козырьком и служебными дверями. В уголке, обнявшись с кошкой, дрыхнет бездомный домовой.
Новая знакомая опустилась рядом, коротышка заворчал, а кошка дёрнула хвостом. Я встал напротив, внимательно слушая и запоминая. Когда девочка замолкла, осторожно спросил:
— А почему я вас вижу? Я что, особенный? Ну там... колдун потомственный или вроде того?
Пошёл мелкий дождь, капли мелодично стучат по жестяному на весу, разбиваются об асфальт. Кошка свернулась клубочком, накрыв морду лапами. Девочка тихо засмеялась и мотнула головой:
— Нет, просто часть прячется, я и вовсе выгляжу обычно. А остальных люди просто не замечают. Ты ведь знаешь, что человек видит собственный шнобель постоянно?
— Ну да... только мозг игнорирует его.
— Вот так и с большинством из нас. Твой сосед, алкаш, вполне может статься бывший леший.
Я замолчал, переваривая лёгкую обиду. Значит, не особенный, а ведь успел нафантазировать всякое. Жаль. Кивнул девочке и сказал:
— Спасибо.
— Сочтёмся.
***
Следующим утром в метро нос к носу столкнулся с фароглазым старцем. Он криво улыбнулся, показывая зубы-рельсы, а я кивнул и сказал:
— Доброе утро, Метрошич.
Старик отшатнулся и начал пробиваться в другую часть вагона. Я улыбнулся, вышел на нужной станции и направился в магазин. Девочка обнаружилась в том же переулке, на диванчике с потрёпанной книжкой в руках. Увидев меня, встала, глядя с удивлением.
Я протянул ей пакет с кремовыми пирожными и упаковкой сока.
— Сочлись или мне на неделе ещё зайти?