Шехзаде был не только надеждой династии, он совмещал этот почетный титул с выдающимися актерскими способностями. Естественно, негоже наследнику выступать на сцене, не царское это дело. Но талант закопать нельзя, он завсегда найдет проход, через который можно прорваться к зрителю.
В роли зрителей у шехзаде Мустафы чаще всего выступали ненавистные дети Хюррем. Во время одного из своих визитов в Топкапы Мустафа встречается с Мехмедом, обиженным на предмет того, что старший брат отсоветовал папеньке отправить его в санджак.
Обида была несправедливая, Мустафа ничего такого не шептал отцу на ухо. Ему наоборот было выгодно, чтобы Мехмед поскорее умотал из дворца, а, еще лучше, чтобы до санджака не добрался.
Старший наследник красиво отклячивает ножку и перенаправляет обвинение классическим способом: «Как ты мог такое обо мне подумать!» Далее он добавляет еще более знаменательную фразу: «Все, что я делаю, направлено на благо тебе!» В этом месте восторженные зрители обычно плачут и рвут на себе тельники.
Все, что делал Мустафа, было направлено на благо ему самому, и это вполне понимаемо. Шехзаде готовился занять престол, соперники ему были не нужны, но поддерживать свое реноме старшего брата «святого защитника» младших он считал необходимым.
Насколько это порядочно по отношению к тому же Мехмеду, можно судить по-разному. В борьбе за трон все средства хороши. Мустафа и пользовался всеми средствами. Угрызений совести он при этом не испытывал, хоть и играл роль самого совестливого брата.
Тому же Мехмеду на вопрос, не станет ли Мустафа пачкать руки кровью братьев, шезаде ответит примерно то же самое: «Как ты мог подумать!» Весьма удобная фраза, особенно для Мехмеда и Баязида. У этих братьев сомнения в чистоте святого Мустафы отпадали сразу. Оба падали ниц и просили прощения за то, что посмели так плохо подумать о нем.
Что делает шехзаде Мустафа после возмущения Мехмеда? Он абсолютно спокойно беседует с членами совета и открыто выясняет, кто из них на чьей стороне.
Айясу паше говорит о том, чтобы тот помнил, что после Ибрагима не скоро появится равный ему Великий визирь. Грассирует тему того, что сам Айяс паша ничего из себя не представляет, и поэтому особенно хорошо должен помнить слова шехзаде. В этом эпизоде особенно ярко проявился актерский талант Мустафы. Он вещает уже практически с трона со львами, осталось только ручку протянуть для поцелуя Великому визирю.
В совете дивана шехзаде сердито буравит взглядом Айяса пашу, рекомендовавшего назначить Рустема на должность бейлирбеея Диярбакыра. Заметим, повелитель согласен с этим назначением, недоволен только Мустафа Грозный и иже с ним.
Забыл Великий визирь посоветоваться с шехзаде, кого и куда ему назначать. Рустем был неугоден Мустафе по очень простой причине – он был на стороне Хюррем и ее сыновей. Тех самых братьев, о благе которых так усиленно беспокоился на словах старший наследник.
Шехзаде будет абсолютно спокойно слушать речи родни и прихлебателей о том, что только он достоин трона, он – надежда османов. Мустафа ни разу не прервет своих тетушек, желавших смерти его братьям.
Он не станет спорить с Шах Султан и Фатьмой и кричать: «Как вы можете! У меня есть еще братья, они тоже достойны трона! Я все делаю для их блага!» В эти моменты он находится среди своих людей, перед которыми актерствовать неуместно.
Но, всякий раз, как только речь зайдет о его лояльности в разговоре с братьями или сестрой, Мустафа будет бить себя пяткой в грудь и кричать о том, что жизнь за них готов отдать. Шехзаде был превосходным артистом, иногда он заигрывался так, что даже при матери нес околесицу насчет неземной любви к младшим родственникам.
Издержки актерской профессии, что тут можно сказать. Глубочайшее погружение в роль великого гуманиста и благодетеля братьев.
