«— Если я и дальше буду так уменьшаться, — сказала она про себя, — я могу и вовсе исчезнуть. Сгорю как свечка! Интересно, какая я тогда буду?
И она постаралась представить себе, как выглядит пламя свечи после того, как свеча потухнет».
(Л. Кэрролл «Алиса в Стране Чудес»)
В прошлых статьях я уже рассказывал о таких поэтических диковинках, как акростихи и палиндромы. А здесь мы рассмотрим ещё более экзотичные приёмы - приёмы, основанные на количественных ограничениях текста. Так, члены группы УЛИПО ввели даже специальный термин — СТРЕМЛЕНИЕ к ПРЕДЕЛУ, который означал уменьшение количества знаков в произведении. Как и во всем, улиписты дошли до крайности: Франсуа Ле Лионе составил поэму из одной буквы («Т.»), а также поэму, построенную исключительно на цифрах и пунктуации.
1, 2, 3, 4, 5.
6, 7, 8, 9, 10.
12?
11!
А еще в 1925 г. американский поэт Эли Сигел создал поэму «Один вопрос», содержание которой выглядит так:
I.
Why?» («Почему?»)
Еще раньше, в 1913 г. русский поэт В. Гнедов ухитрился написать «Поэму Конца» вообще без текста с одним только заголовком и датой написания, тем самым за полвека предвосхитив опыты УЛИПО. Мало того, Гнедов даже «читал» эту поэму на публике, сопровождая свое молчание несколькими выразительными жестами. Такие «произведения» стали называть НУЛЕВЫМИ.
Конечно, все это сродни причудам. Более творчески интересным является принцип убывания длины строки. Так, А. Апухтин написал стихотворение, где каждая строка в строфе уменьшается на одну стопу. В результате строфы приобретают форму треугольников, а само стихотворение — необычный ритм:
Проложен жизни путь бесплодными степями,
И глушь и мрак… ни хаты, ни куста…
Спит сердце; скованы цепями
И разум, и уста.
И даль пред нами
пуста.
И вдруг покажется не так тяжка дорога,
Захочется и петь, и мыслить вновь.
На небе звёзд горит так много,
так бурно льётся кровь…
Мечты, тревога,
Любовь!
О, где же те мечты? Где радости печали,
Светившие нам столько долгих лет?
От их огней в туманной дали
Чуть виден слабый свет…
И те пропали,
Их нет.
Нечто подобное я обнаружил даже в поэзии маори — аборигенов Новой Зеландии:
«Творение» (пер. В. Тихомирова):
Слово зачало плод
в соитье с искристым светом
слово родило ночь:
ночь большую длинную ночь
ночь тишайшую властную ночь
ночь толстую — можно пощупать
ночь — можно потрогать
ночь — нельзя увидеть
ночь смерти
ночь…
Еще одной стихотворной формой, построенной на убывании, является ЛОГОГРИФ. В логогрифе убывают звуки в каком-либо исходном слове. Например, в нижеприведенном шуточном стихотворении последнее слово каждой строки становится меньше на одну букву:
На фабрике «Победа»
Во время обеда
Случилась беда —
Пропала еда!
Ты съел? — Да!
А в стихотворении футуриста В. Каменского вместе со звуками убывают и строки:
…И моя небесная свирель
Лучистая,
Чистая,
Истая,
Стая,
Тая,
А я —
я.
Обратным свойством обладает РОПАЛИК — стих, в котором от слова к слову, или от строки к строке, как снежный ком растет количество слогов. Из древних ропаликов наиболее известна «Молитва» Авсония (IV в.):
Бог Отец, податель бессмертного существованья,
Слух склони к чистоте неусыпных молитвословий…
Если здесь слоги растут в каждой строчке от слова к слову, то в юмористическом ропалике «Бдительный пограничник» это происходит в каждой следующей строке:
Стой!
Видишь —
Граница.
Дальше нельзя,
Не положено!
Что, снова не спится?
Хочешь туда, рожина?
Там ведь повсюду мафия,
Кланы и эксплуатация!
Будь патриотом — в это болото
Не лезь!… без визы на эмиграцию.
Подобные приемы вполне могут создавать ритмически оригинальные стихотворения, если избавятся от излишней нарочитой демонстративности.
Если количество букв и слогов не может расти до бесконечности, то сам сюжет стихотворения можно закольцевать. Такая форма называется БЕСКОНЕЧНЫМ СТИХОМ. Наиболее известна притча о трагическом исходе борьбы чувств привязанности и меркантильности: стишок о попе и невинно убиенной собаке можно читать до тех пор, пока у читателя хватит терпения.
Еду-еду… Вижу — мост.
Под мостом ворона мокнет.
Я схватил её за хвост
Положил её на мост.
Пусть ворона сохнет.
Еду-еду… Вижу — мост.
На мосту ворона сохнет.
Я схватил её за хвост
Положил её под мост.
Пусть ворона мокнет… и т.д.
(Автор не установлен)
В каком-то смысле бесконечными можно назвать и стихи, приказывающие читателю вновь и вновь возвращаться к началу.
Подобные формы носят обычно исключительно шуточный игровой характер.
А. Семенов «Двенадцать агентов Ябеды-Корябеды»:
«Мурзилка был на распутье: нужно срочно бежать звонить и в то же время задержать подозрительного мальчишку. Он написал что-то на бумажной салфетке и дал её Доре-1. Тот взял салфетку и прочитал:
— Жил-был царь, У царя был двор. На дворе был кол, На колу — мочало, Начинай сказку сначала!
Агент остолбенел и обречённо начал читать сначала: «Жил-был царь…»
Выбегая из столовой, Мурзилка и Тонечка слышали голос лазутчика:
«…На колу — мочало, Начинай сказку сначала!…»».
Автор: Сергей Курий
Другие статьи из цикла «Поэтические диковинки»: