Пошел снег и дорогу заметало так, что трудно было разглядеть проторенный путь. Андрей шел рядом с лошадью взяв ее под узды, чтобы не перевернулись сани. Начиналась настоящая метель, а вокруг только лес и больше ничего кроме леса. Последний проселок с избами они давно проехали и по времени скоро должны на дорогу к дядиной заимке выйти, до которой еще пять километров ходу, как вдруг Андрей заметил вдалеке огонек от костра.
Постояв в нерешительности, и посмотрев на сани, где сидели засыпанные снегом женщины, направил лошадь на огонек. Дальше передвигаться в такую метель даже на санях было совсем невозможно, так как на полозья налипал мокрый снег, который слепил глаза лошади. На санях, где сидели Серафима с дочкой и его сестра с матерью действительно было много снега, который ледяной коркой покрывал тулупы, которыми они были накрыты. В такую метель можно было замерзнуть и заболеть.
Пока Андрей шел по лесу к костру оставив женщин неподалеку, он думал о младшем брате Тимофее, который остался с отцом в городе и не захотел ехать к дяде, потому что отец недолюбливал своего брата Ивана с которым давно крепко поссорился из-за политических разногласий. Тимофей с отцом был за большевиков и ему не терпелось поскорее увидеть, как Красная армия будет въезжать в Омск, а дядя вообще был против всякой власти от которой, как он говорил, один только вред для народа.
Отец убедил Андрея оставить его с братом, чтобы за домом присматривать, а то растащат все и некуда будет Андрею возвращаться, поэтому он убеждал сына, что все будет хорошо: Ты сынок насчет тифа не беспокойся. У меня на этот случай припрятано чем лечиться и ты тоже с собою возьми. В дороге поосторожней будь, неспокойно нынче. Я слышал по лесам партизаны ходят, а у тебя барышни смотрю не простые будут, - и он многозначительно посмотрел на сына.
- Ты батя не выдумывай, с деревни они и по документам крестьяне, - проговорил Андрей глядя в глаза отцу.
- Вот и я говорю, береги барышень крестьянок, а то не ровен час сам пострадать можешь. О матери и сестре подумай, если что разбираться не станут, быстро к стенке и расстреляют, - и махнув рукой пошел впрягать лошадь.
Чем ближе подходил Андрей к зажженному костру, тем отчетливее были слышны голоса людей. Андрей понял, что это партизаны и остановился. Его пока не было видно тем кто сидел у костра, и собак слышно тоже не было, иначе учуяли бы чужого. Андрей вернулся к саням и тихо прошептал женщинам:
Серафима, если что будут расспрашивать мол едем до заимки дяди моего спасаясь от эпидемии тифа. Вы, моя жена в Челябинске учительницей работали, а Елена мне сестра, так и говорите. Мужики сразу вас отличат, если крестьянкой назоветесь, а остальное я беру на себя. Хорошо? - и вопросительно посмотрел на укутанную в платок Серафиму которая обнимала дочку.
А потом перевел взгляд на Алевтину - А ты меня папой зови, пойми так надо дочка, - и погладил Альку по голове и та кивнула в ответ. Мать Андрея Пелагея Егоровна и сестра Елена тоже одобрительно кивнули Андрею. Убедившись, что женщины все поняли он опять направился к костру, где сидели мужики с оружием укутанные в деревенские тулупы.
- Здорово мужики, кто такие будете и можно ли нам у вас до утра переночевать и обогреться, а то вон какая метель боюсь до заимки дядиной не доеду, а у меня мать больная и дочка маленькая.
- Здорово коль не шутишь, ты сначала сам скажи, откуда ты и почему тебя в такую погоду в лес занесло? - настороженно спросили мужики - вроде из рабочих будешь по говору.
- Мы из города на заимку к дяде Ивану Семеняку пробираемся, может слышали о таком? В городе эпидемия тифа началась, ну мы и уехали от туда с женой и своими домочадцами. Дочка у меня маленькая, да сестра с матерью. А я, как травму ноги на Челябинской шахте получил, так мы с женой и вернулись в Омск, но здесь еще хуже чем там, эпидемия началась. Как говорится, из огня в полымя попали. А вы мужики что по лесам бродите, аль кого ищете? - и вопросительно посмотрел на сидящих возле огня мужиков, ожидая что те ответят.
- А ты чай не от большевиков бежишь? - спросил один из сидящих и пошел к телеге посмотреть на испуганно сидящих женщин.
- А что мне от них бежать коль у меня брат большевик. В городе с отцом остались, ждут Красную армию, а меня с бабами выпроводили, чтобы от тифа не умерли. Говорю вам, тиф валит всех без разбора, поэтому оставаться там верная смерть.
- Ладно верим тебе, ты вот чего, документ для надежности покажи, что в Челябинске работал и с нас хватит. И вот еще, слышали мы про тиф правду говоришь, валит всех уже и до деревни дошел. А, что Колчак все в Омске или уже драпанул со страху? - и мужики весело рассмеялись.
- Говорят удрал он в сторону Иркутска, больше я ничего не слышал. Мужики, так где нам укрыться от непогоды до утра? Может покажете куда проехать? - с вопросом обратился Андрей к мужикам. Он понял, что это местные партизаны вооруженные кто чем, кто вилами, а кто топорами и лишь у немногих были винтовки которые они от убитых ими эсеров забрали.
- Данила, - позвал один из партизан молодого парнишку - Проводи гостей до лагеря, только в глубь не води, а с краю землянка стоит, вот туда и посели гостей, а утром разберемся, что с ними делать.
Слова эти для Андрея прозвучали не очень то гостеприимно по поводу разбирательства. Когда они подъехали к землянке в лагере стояла тишина, лишь где-то в глубине горел такой же костер и было похоже на очередной пост на каком они только что побывали. Андрей не стал распрягать лошадь, а только сделал вид что распрягает, а сам стал оглядываться вокруг.
Не нравилось ему все это и сердцем чуял, если они через два часа не уедут отсюда, то не уедут никогда. Привязав лошадь к дереву Андрей вошел в землянку предварительно взяв с собой бутылку местного самогона и кусок сала, и не ошибся. В землянке находились еще трое мужиков. Поставив бутылку на стол и пропустив вглубь землянки женщин, Андрей весело проговорил:
- Ух, мужики замерз до костей и продрог, а давайте для согрева махнем немного согревающего, а то назавтра не встанем. У мужиков заблестели глаза и они потянулись к кружкам. Андрей вытащив буханку хлеба и сало, стал нарезать и угощать салом партизан. Один из них посмотрев на мальца сказал:
- А ты чего глазеешь, бери ешь давай и беги назад откуда пришел, а мы здесь за гостями присмотрим сами, так и передай на посту, только смотри про самогон не проболтайся, а то за уши отдеру, - и отрезали Даниле хлеба с куском сала. Поев, мальчонка вышел из землянки и побежал к своим. Мужики стали наливать в кружки самогон, то и дело поглядывая на женщин, а Андрей отрезав женщинам по куску хлеба и сала стал подливать мужикам самогон.
Метель уже не так сильно завывала и было очевидно, что она скоро совсем утихнет. Толи от жара печи, толи от самогона, но мужиков стало клонить в сон, пока они совсем не захрапели. Андрей посмотрел на отогревшихся женщин и сделал им знак потихоньку выходить из землянки, пока не вернулся кто то еще из партизан.
Затем отломив ветку ельника, Андрей сказал сестре сесть так, чтобы заметать за собой следы от саней, а сам направил лошадь к дороге, чтобы как можно быстрее удалиться от того места, где были партизаны. Так они благополучно минуя в обход партизанские посты, уехали на довольно большое расстояние.
К счастью их никто не догонял и не спохватился их внезапному бегству. А может следы от саней не были к утру уже видны, так как были припорошены снегом и трудно было различить в какую сторону уехали сани. Всю ночь Андрей с семьей пробирались по лесу и наконец то, только к обеду выехали к заимке дяди Ивана.
Дядя не ожидал таких нежданных гостей, но очень обрадовался им и выслушав их рассказ, как они столкнулись с партизанами, благодарил судьбу что все живы и здоровы. Он тоже был наслышан и про Колчака и про партизан, но сам в политику не лез так как власть то и дело менялась, а толку никакого от нее не было, как жили так и живут, не худо, ни бедно.
- А это что за краля такая и кем тебе приходится? - спросил дядя глядя на Серафиму и Андрея. Андрей хотел ответить дяде, но Серафима его опередила: Жена я ему, законная, а это наша дочка и показала на Алевтину, которая прижалась к матери. - Примете меня дядюшка в вашу семью? - и посмотрела то на дядю, то на Андрея, который стоял в ступоре от слов Серафимы.
В глубине души он даже не смел поверить тому, что Серафима говорила это всерьез. Он подошел к Серафиме и обнял ее за плечи и прижал к себе. Серафима уже поняла, что надежнее мужа ей в ее обстоятельствах не найти. Она видела в Андрее защитника, способного при любых обстоятельствах защитить семью. Одной ей никак нельзя было оставаться в этом суровом крае.
Сказать, что она любила Андрея, как когда то любила своего мужа Георгия Александровича расстрелянного большевиками, она не могла, но питала к Андрею глубокое уважение и благодарность. Дядя Андрея Иван, посмотрел на Пелагею Егоровну и Елену, и погладив усы, довольный произнес: Совет вам да любовь дочка. Живите долго и счастливо, а вечером мы свадьбу сыграем, и переведя взгляд на Пелагею Егоровну сказал:
- Мать, а ты чего ждешь особого приглашения, давай на стол накрывать. У меня здесь баб нет, так что хозяйничайте сами, а я покажу где продукты лежат. - Пошли внученька со мной хозяйничать , - обратился дядя Иван к Алевтине, - поможешь мне из погреба доставать банки всякие соления, а женщины пусть хлопочут на стол. - и пошел с Алевтиной в сарай, где у него был погреб со всевозможными солениями.
В избе остались Серафима с Андреем, который смотрел на Серафиму любящими глазами: Серафима, я обещаю пока жив, ты не о чем не пожалеешь. Я всегда буду любить тебя, а твою дочку считать родной, и стал целовать руки Серафимы...
Продолжение следует...
© Copyright: Тамара Коханская, 2021
Свидетельство о публикации №221012501797