Основателем русской военной контрразведки являлся военный министр Алексей Николаевич Куропаткин. После ареста в Варшаве германского резидента – старшего адьютанта штаба округа, подполковника и дворянина А.Н.Гримма, Алексей Николаевич подал рапорт Николаю II, в котором доказал необходимость формирования отдельного подразделения военной контрразведки в структуре военного министерства, забрав эти функции у Департамента полиции "...во-первых, потому что названное учреждение имеет свои собственные задачи и не может уделить на это ни достаточных сил, ни средств, во-вторых, потому что в этом деле, касающемся исключительно военного ведомства, от исполнителей требуется полная и разносторонняя компетентность в военных вопросах". Задача нового подразделения "в установлении негласного надзора за путями тайной военной разведки, имеющими исходной точкой иностранных военных агентов, конечными пунктами - лиц, состоящих на нашей государственной службе и занимающихся преступной деятельностью и связующими звеньями между ними - иногда целый ряд агентов и посредников в передаче сведений". 20 января (2 февраля) 1903 года Николай II на рапорте А.Н.Куропаткина сделал надпись: "Согласен". Таким образом, этот день является днем рождения русской военной контрразведки, деятельность которой координировалась Главным управлением Генерального штаба. Почти сразу были получены впечатляющие результаты – в 1903 году были уничтожены германская, японская и австро-венгерская резидентуры. В 1904 году разоблачен японский агент ротмистр Ивков, находившийся на должности разведки штаб-офицера по особым поручениям при Главном интенданте. В 1910 году пресечена шпионская деятельность в пользу Австро-Венгрии барона Унгерн-Штернберга. В 1914 году пресечена шпионская деятельность немецкого агента К. Бергхарда, создававшего разведывательную сеть в Петрограде и Саратове. В 1915 году были добыты именные списки разведывательных органов Германии. И это только фрагменты огромной работы...
Весной 1916 года генерал от инфантерии Михаил Алексеевич Беляев, занимавший пост начальника Главного управления Генерального штаба (находившийся одновременно на должности помощника военного министра) приехал в министерство Иностранных дел и был принят товарищем министра Анатолием Анатольевичем Нератовым. Через несколько минут последний вызвал туда же начальника юрисконсультской части министерства профессора международного права действительного статского советника Михаила Ивановича Догеля.
Оказалось, что генерал М.А.Беляев приехал в министерство для консультации по важному вопросу. Русская контрразведка установила с достаточной достоверностью что генеральный консул Соединенных Штатов является главой немецкого шпионажа в северной части России, а генеральное консульство — центром, в котором сосредоточиваются все донесения резидентов и откуда эти сведения передаются в Германию. Имея достаточное количество данных об этой деятельности, контрразведка полагает необходимым произвести обыск в помещении консульства, произвести изъятие необходимых документов и арестовать самого генерального консула. Так как в этом случае приходится иметь деле с официальным представителем нейтрального государства, то генерал М.А.Беляев счел нужным узнать мнение министерства : как можно обставить и оформить этот обыск и арест.
А.А. Нератов и М.И. Догель ответили генералу, что хотя экстерриториальные права консульства по сравнению с таковыми же правами посольств сильно ограничены, но все же, на основании норм международного права, всякий консул лично, а также и его канцелярия, а именно ее помещение и находящиеся в нем документы и архивы, пользуются правом экстерриториальности и, следовательно, ни ареста консула, ни просмотра и выемки документов, находящихся в канцелярии, производить невозможно.
Иными словами, министерство отказывало генералу М.А.Беляеву в производстве операции, которую он считал необходимой.
Прошло несколько месяцев, и в конце лета того же 1916 года генерал М.А.Беляев снова приехал утром в министерство, снова в кабинет А.А. Нератова был вызван профессор М.И. Догель и генерал доложил, что, несмотря на запрещение международного права, этой ночью жандармские власти (да, именно чины Отдельного корпуса жандармов были привлечены к данной операции) оцепили генеральное консульство Соединенных Штатов, арестовали консула и забрали всю его переписку, о чем он, генерал М.А.Беляев, и ставит в известность министерство Иностранных дел.
Положение создалось довольно тяжелое. Русские военные власти нарушили, казалось, незыблемые установления международного права но, если до того министерство считало обыск в консульстве и арест самого консула чем-то недопустимым, то теперь ему было необходимо доказать, что это был единственный способ прекратить вредную деятельность консула и ликвидировать организованную последним шпионскую сеть. По словам М.И. Догеля, это было мнение не только его, но и А.А. Нератова.
Действительно, после полудня в министерство прибыл советник посольства США с резкой нотой протеста против обыска и ареста генерального консула. А.А. Нератов принял советника в присутствии М.И. Догеля. В начале, как рассказывал М.И. Догель, американец очень возмущался действиями наших властей, но постепенно успокоился, и разговор принял более мирный характер. Русские защищали ту точку зрения, что, хотя международные обычаи и установили известные нормы, бывают случаи, когда волей или неволей обстоятельства как бы оправдывают их нарушение. В данном случае недопустимо, чтобы консул нейтральной страны, пользуясь своим положением, организовывал бы шпионаж в пользу врага.
Во время этого разговора наши получили ряд важных сведений. Этот генеральный консул перед войной был таковым же в Брюсселе и, несмотря на оккупацию, оставался в Брюсселе до самого его перевода в Петроград. М.И. Догель спросил американца, не замечали ли в посольстве чего-нибудь странного в жизни или службе этого арестованного дипломата. Советник подумал немного и сказал, что со времени его прибытия в Петроград в начале 1915 года американское посольство получило от его родных в Штатах два письма с запросами, — жив ли и здоров он и почему не пишет писем... Посол вызывал его и показывал ему эти письма, а он отвечал, что пишет домой регулярно, но, очевидно, его письма попадали на пароходы, которые были утоплены в пути подводными лодками. Когда наши поинтересовались — знал ли его лично кто-нибудь из чинов посольства до его перевода в Петроград, — оказалось, что никто не был с ним знаком лично. Наши представители пообещали американцу расследовать подробно весь этот случай и одновременно просили попросить у его родных прислать его последнюю фотографию и сообщить нам возможно подробнее прохождение им службы.
При дальнейших встречах и разговорах выяснилось, что консул этот окончил юридический факультет одного из лучших американских университетов, специализировался по международному праву и по одному из таковых вопросов напечатал солидную монографию. Как только советник рассказал это, профессору М.И. Догелю пришла на ум счастливая мысль, и он предложил советнику: поедем вместе в Петропавловскую крепость и незаметно проэкзаменуем этого генерального консула: судя по его ответам мы может быть выясним, — тот ли он человек, за которого себя выдает. Советник согласился с этим предложением, и на следующий день профессор М.И. Догель вместе с ним отправился в Петропавловскую крепость.
Разговор с арестованным занял около трех часов времени и во время этого разговора незаметно было затронуто много вопросов, касающихся международного права. В результате обоим посетителям стало ясно, что «специалист по международному праву» не только не имеет ни малейшего о нем представления, но и вообще едва ли получил полное среднее образование. Это обстоятельство, до известной степени, подтвердило подозрения русских, что немецкая разведка вместо подлинного американского генерального консула послала его двойника, американского немца. Фотография, присланная родными, была очень схожа с внешностью арестанта.
Все дело с выяснением личности тянулось несколько месяцев, так что этот псевдоконсул благополучно досидел в крепости до февральской революции и был освобожден революционерами, как «несчастная жертва царизма».
А в 1918 году был арестован органами ЧК и расстрелян без суда и следствия Михаил Алексеевич Беляев. Профессор Михаил Иванович Догель скончался в Париже в 1936 году. Данный материал составлен на основе его воспоминаний.
Спасибо, что дочитали до конца.
Если Вам понравился материал - обязательно подписывайтесь на наш канал и, пожалуйста, не забудьте поставить ЛАЙК!
Всего Вам доброго!