- Звонить я не буду, Лена, даже не уговаривай. Сразу судачить начнут, догадки строить. Да я до дома дойти не успею, как уже вся деревня будет знать, кто звонил, да что говорил… Я на почте не один год проработала, знаю, как наше бабское радио работает. –
Ну, ладно, не хочешь звонить, не надо, тогда письмо напиши, не тяни. –
Только Артем оказался первым, и на следующий день Даша сама получила от него письмо.
– Даша, милая, здравствуй! – писал он. – Целых два дня после твоего отъезда ждал от тебя хоть какой- то весточки. Думал, или позвонишь, или телеграмму отобьешь, как доехала. Но так и не дождался , поэтому пишу первым, надеюсь, ты ответишь.
Позвонил сестре, она рассказала, что у вас там несчастье случилось с подругой твоей. Сочувствую. Я понял, что тебе не до меня было. Только я уже очень соскучился и по тебе, и по Захарке, и знаешь что; скоро отпуск, разреши мне к тебе приехать.
Мне много нужно тебе сказать при встрече, того, что не доверишь бумаге. Остановлюсь у сестры, чтобы тебя не подвести. Я, все- таки парень деревенский, местные законы знаю.
Напиши, прошу тебя, буду ждать с нетерпением, Крепко целую и обнимаю вас с сыном. Ваш Артем. –
Даша перечитывала строчки и никак не могла поверить, что они предназначались ей. У неё не было никого, кто мог бы писать ей письма и она никогда их не получала.
Сейчас она испытывала странные чувства, необъяснимые, но они грели ей душу и заставляли плакать от счастья.
Пришла Лена. Она бегала к Кудеяровым, проведала бабу Аню, которая совсем слегла.
Да, для Вериной семьи наступили поистине черные времена! Ксения разрывалась между дочерью и матерью, тревога съедала её изнутри. У неё самой здоровье было не богатырское, и неизвестно, чем это все могло закончиться.
Горе, также как и радость, часто объединяет людей, делает их близкими. Для Даши Кудеяровы были семьей, которой она с самого рождения была обделена.
Мария, которая приютила Дашу совсем ребенком и очень её любила, ушла в мир иной. Муж, который должен был стать для неё надежной опорой и защитой, предал и исчез в неизвестном направлении.
Только шумливая и заполошная Верочка всегда была с ней, баба Аня называла их обоих внучками, кормила, когда они прибегали со школы, а потом уже с работы, водилась с Захаркой.
По сути, Даша уже давно стала для Кудеяровых родной. Горе, случившееся с Верой, Даша воспринимала как личное.
Ксения не знала, что ей делать. Её тянуло к Вере, хотелось быть около дочери. Она готова была на что угодно, даже ночевать на городском вокзале, но только быть рядом с дочкой в такой тяжелый момент.
Она бы уже сорвалась бы и уехала, но дома лежала больная старенькая мама, а её она тоже не могла оставить даже ненадолго, старая женщина очень быстро теряла силы.
Каждый день Ксения звонила по междугородке в областную больницу и узнавала, как обстоят дела у Веры. После обследования выяснилось, что делать ей операцию в условиях областной больницы нельзя.
Таких пациентов оперировали только в Москве, а в области не было ни должного уровня специалистов, ни медицинского оборудования.
Конечно, бедной женщине много не сказали, но и того, что она узнала, было вполне достаточно, чтобы материнское сердце разрывалось от тревоги и боли за единственную доченьку.
- Теть Ксеня, давайте, мы с Дашей за бабой Аней ухаживать будем, а ты к Вере поедешь! – предложила Лена. – Я у вас поживу, и Даша рядом, да и Татьяна Федоровна тоже… -
Ксения заплакала от радости: - Спасибо, девочки! А я вот думала про это, а просить вас не насмелилась. –
- Ну, и зря! Мы вот не догадались раньше, да ты молчала, а теперь надо поторопиться; вдруг Веру срочно в Москву заберут, а ты её не застанешь. –
Ксения как на крыльях помчалась в правление, чтобы оформить отпуск без содержания. Со Смирновым у неё уже был разговор, и заранее подписанный приказ уже ждал своего часа. Только отпуск был очередной со всеми полагающимися выплатами.
Председатель и сам сильно переживал из-за того, что произошло с девушкой. Старая ферма своим обвалом грозила не просто увольнением с должности, но и свободы могла лишить как его самого, главного зоотехника, да и некоторых рабочих тоже, в первую очередь дядю Юру, поскольку он был первым, кто помогал осуществлять своему племяннику тот самый пресловутый проект.
Да, конечно, сам проект был стоящим, его ведь и в районе поддержали и утвердили. Только вот какой черт дернул его воплощать этот проект в жизнь на старой ферме, которая давно находилась в аварийном состоянии и годилась разве только под снос?
Докажи теперь, что средства на ремонт выделялись самые мизерные. Сколько он пороги оббивал, но внимания на его просьбы никто не обращал, везде был один ответ, обходитесь своими силами.
Не он один сработал спустя рукава, но отвечать, похоже, только его и заставят. Ему и сейчас было стыдно людям в глаза смотреть. Он простоял на посту председателя большую часть своей жизни, всегда старался быть справедливым и честным, но если Вера не выживет, то ему только два пути, и еще неизвестно, что лучше – в тюрьму, или на погост,
Такие вот тяжкие думы одолевали председателя, когда к нему в кабинет робко протиснулась Ксения.
- Заходи, заходи, не робей, Ксюша, - а у самого уставшее сердце ухнуло куда-то вниз, боясь услышать плохие новости.
- Мирон Алексеевич, я насчет отпуска..к дочке надо ехать… -
- Так все же готово. Приказ забери на столе у секретаря и иди в бухгалтерию. Не забудь в профсоюз за материальной помощью. Денег тебе сейчас много потребуется. Только скажи мне, как там у Веры дела, что врачи говорят? –
- Да ничего хорошего пока не говорят, - и Ксения снова заплакала. – Без операции может не выжить, а у нас условий нет для таких операций. В Москву если не повезут, то… - Слезы не дали ей договорить, она только рукой махнула.
- Хочу поскорее дочку увидеть, до операции… -
- Ну, ну, не плачь, увидишь, еще и не раз. Дай Бог, все будет хорошо, ты о плохом даже не думай, мы тут все за неё болеем.. –
Смирнов вдруг встал из-за стола, подошел к Ксении и крепко её обнял, а она склонила голову к нему на плечо.
Он вообще был человеком немного суровым, слабости никому не показывал, а тут не выдержал. Конечно, каждый думал о своем, только вот боль была общая, и в такие минуты она объединяла людей в одно целое.
- Спасибо вам, Мирон Алексеевич, пойду я… -
- Счастливо, Ксюша, привози дочку, и сама приезжай. –
Когда за Ксенией закрылась дверь, председатель устало опустился на стул и закрыл глаза. На душе у него стало чуточку легче, грела надежда, что мать не позволит уйти дочери туда, откуда нет обратной дороги.
Уезжала Ксения утром. Лена проводила её до остановки, помогла сесть в автобус. В районе еще нужно было зайти в больницу, потом она должна была отправиться на вокзал.
Хоть билеты и продавались свободно, но вездесущая Лена умудрилась на всякий случай позвонить с почты и забронировать, а заодно заказала переговоры с Надей и попросила сестру принять Ксению у себя.
Это могло и не понадобиться, так как та готова была дневать и ночевать у постели дочери, или даже на крыльце больницы.
Но Лена была бы не Лена, если бы не позаботилась о людях, которые стали ей, как родные.