Нанеся сокрушительное поражение группе армий "Южная Украина", освободив Молдавию и Измаильскую область, войска 2-го и 3-го Украинских фронтов создали благоприятные условия для освободительного похода на Балканы, прежде всего для изгнания гитлеровцев из Румынии.
Ход наступления фронтов уже на третий день с его начала не оставлял немецкому командованию надежд удержаться в Румынии, развеял иллюзии реакционного руководства этой страны. Вечером 23 августа король Михай под давлением обстоятельств сместил Антонеску с поста главы правительства и вооружённых сил, объявил по радио о создании нового правительства и принятии условий перемирия, которые Советский Союз предложил ещё 2 апреля 1944 года. Тогда в ходе Уманско-Ботошанской операции (5 марта - 17 апреля 1944 года) войска 2-го Украинского фронта форсировали реку Прут, продвинулись вглубь северо-восточной части Румынии более чем на 100 км, овладели городом Ботошани, вышли на подступы к Яссам и Кишинёву.
В обращении Правительства СССР от 2 апреля 1944 года Румынии предлагалось заключить перемирие, порвать союз с фашистской Германией и вступить в войну на стороне антигитлеровской коалиции. Однако правительство Антонеску не приняло эти предложения, скрыло их от румынского народа и продолжало принуждать подчинённые войска вести военные действия на стороне гитлеровцев.
В условиях успешного августовского 1944 года наступления советских войск сложилась благоприятная обстановка для решительных действий румынских антифашистских сил. В ночь с 23 на 24 августа в стране по инициативе коммунистов началось вооружённое восстание против внутреннего режима военно-фашистской диктатуры и гитлеровского господства. Отряды рабочих и части Бухарестского гарнизона заняли основные ключевые пункты столицы и приступили к разоружению немецких войск. Пришедшие от этого в ярость фашистские военачальники фельдмаршал Кейтель и генерал Гудериан предложили своему фюреру "принять меры к тому, чтобы Румыния исчезла с карты Европы, а румынский народ перестал существовать, как нация."
Но никакие меры нацистов уже не могли повернуть события вспять. Советское правительство, получив сообщение о восстании в Бухаресте, ещё раз подчеркнуло в специальном заявлении по радио о том, что главной своей целью оно считает освобождение Румынии от немецко-фашистского ига, восстановление совместно с румынским народом его национальной независимости. В заявлении указывалось, что если румынские войска прекратят военные действия против Советской Армии и обязуются вместе с ней вести освободительную войну против гитлеровских захватчиков, то они не будут разоружаться и им будет оказана всемерная помощь в выполнении освободительных задач.
Перед Румынией, таким образом, открылись возможности внести свой вклад в разгром фашистской Германии. Воспользовавшись этим, её прогрессивные силы и войсковые формирования начали всё активнее вступать в борьбу с частями Вермахта. Они отразили атаки фашистов в Бухаресте, очистили от них город и удерживали его до подхода советских войск.
Тем временем, главные силы 2-го Украинского фронта развивали наступление в сторону Северной Трансильвании и на фокшанском направлении, шли на подступы к Плоэшти и Бухаресту. Правофланговые силы 3-го Украинского фронта завершили ликвидацию окружённой ясско-кишинёвской группировки нацистов, 46-я армия наращивала темпы продвижения по юго-востоку Румынии, громя остатки раздробленных частей гитлеровцев, спеша на помощь восставшим антифашистским силам этой страны. Форсировав Прут, а за ним Сирет и низовье Дуная, войска армии освободили города Галац, Брэила, Тульча, Сулина, Констанца и ряд других.
Поскольку немецко-фашистское командование не оставляло намерений снова утвердиться в Бухаресте, для чего стало подтягивать к городу войска из других регионов, в том числе зенитные части из-под Плоэшти, командующий 46-й армией принял решение выслать от 31 гвардейского стрелкового корпуса на помощь бухарестскому гарнизону сильный передовой отряд. В состав отряда под общим командованием начальника штаба 34-й стрелковой дивизии подполковника Власюка вошли: артиллерийский полк со стрелковым батальоном, мотоциклетный полк и отдельный моторизованный батальон (амфибий).
С ходу разбив заслон гитлеровцев под Слободзией на реке Яломница, отряд на предельной скорости устремился через Урзичени на Бухарест. Ранним утром 29 августа он появился на улицах столицы Румынии в качестве первой реальной поддержки антифашистских повстанцев в столице. Далее проследовал в юго-восточную часть города, где занял оборону в ожидании подхода главных сил.
По этому поводу командование 3-м Украинским фронтом в боевом донесении от 29 августа сообщало в Ставку: "Подвижные отряды 46-й армии в 9:00 вошли в важнейший политический и экономический центр - столицу Румынии город Бухарест".
Начальник штаба 5-й Ударной армии Кущёв Александр Михайлович осматривал трёхэтажное здание бывшей школы из красного кирпича, он выбирал место для армейского штаба. Здание хорошо сохранилось, к тому же там был просторный актовый зал на первом этаже и Кущёв решил остановиться именно тут. И уже вечером первого дня пребывания в Кишинёве в новый штаб были перевезены все необходимые вещи и документы.
- Ну, что же - фронт двинулся вперёд, товарищи! - произнёс с торжественной ноткой Одинцов. - А мы, пока остаёмся в резерве на этом месте. Вон, 46-я соседняя армия уже в Румынии, а мы будем ожидать в начале сентября новое пополнение войсками и техникой.
- Видимо, нас выведут в резерв Ставки, - добавил Кущёв и посмотерл на только что вошедшего командующего.
Берзарин вошёл в просторный актовый зал и разместился за большим круглым столом вместе со своим начальником контрразведки Даниловым. Они принесли и положили в полный разворот карту города Кишинёва и его окрестностей.
- Организационной работы много, - будто продолжая уже начатый ещё в коридоре разговор, произнёс генерал. - Привезли архив?
- Архивы гестапо нам не удалось обнаружить, абвергруппа свой архив, видимо, уничтожила. Фреттер Пико с собой забрал какие-то коробки, когда бежал от наших наступающих частей. Доложили, что ему на аэродром их привезли из штаба и погрузили в самолёт, - ответил Данилов.
- А то, что здесь обнаружено, что Павел изъял из штаба разведки? - переспросил Берзарин.
- Работают с этим материалом шифровальщики, пока туго. Все документы, включая карты - зашифрованы. Конечно, есть в этих папках и ключ к шифрованным кодам и схемам, но - долго искать придётся... А сам - молчит!
- Павел вместе с Бородиным ещё здесь, надеются, что удастся разговорить этого оберста и уже с готовыми материалами отправиться в Москву, - произнёс начальник штаба, а потом со злостью в голосе добавил. - Я бы отдал его оперативникам, вон, генералу Антонову - и пусть они там об него сами лоб расшибут! Ну, сколько можно с ним возиться?
- У Антонова, понятно, какие методы, а здесь с наскока всё не решишь, - ответил на это Берзарин. - Ну, давайте и мы познакомимся с этим загадочным Кампинским, не против? Я прикажу его сюда к нам доставить, может и будет какой-то результат, тем более, что есть повод.
В большом помещении с высокими окнами, превращённого из актового зала в рабочий кабинет, штабные работники вместе с оперативниками с любопытством разглядывали своего неразговорчивого пленника. Его привёл сюда Павел. Генрих Кампински остановился у двери и настороженно огляделся по сторонам. Каждый из присутствующих, глядя на него, думал о своём. Взгляд Берзарина был жёстким и строгим, он в упор разглядывал этот "экспонат" и не мог сейчас определиться в своих чувствах к этому немецкому полковнику, который не желая быть предателем, бросился за оружием, чтобы застрелиться и в то же время, боялся попасть в руки гестапо. Сам отдал документы, а сейчас молчит и не хочет помочь в их расшифровке. Лунин смотрел на него с простым обывательским любопытством, как эксперт и оперативник, а вот Данилов... У него сперва кошки на душе скребли, только при одном упоминании этого немецкого имени. Сколько требовалось душевных сил и смекалки, чтобы бороться с ним в битве двух разведок! А погибший Миша? Ведь это горе тоже от рук его агента, но кого? Пиртнисс не имел на руках никаких татуировок, это было уже подтверждено. Тогда кого мог видеть Миша, там у автобата, когда пришёл почтальон? Вопросов много, и злоба вперемежку с горечью была у Данилова не шуточная. Он думал, что как только этот немец войдёт сюда - надо сразу бросится и вцепится ему в горло. Но, вот увидел он этого оберста и злоба, почему-то пропала. Вот стоит он тут у стенки рядом с дверью и ждёт своей участи, смотрит на них своими синими, выразительными глазами и непонятно о чём думает.
- Ваши документы у нас, - начал Берзарин, подойдя к Кампинскому вплотную и встав рядом с ним, - но они, как вам известно, зашифрованы, а времени мало, надо сказать, что его совсем нет. Могут погибнуть ни в чём не повинные люди. Румыния выходит из игры, я надеюсь - это вам тоже понятно. И при отступлении ваши войска не будет церемониться, они уничтожат всех узников этих секретных подземных концлагерей. Наши штурмовые отряды и подвижные группы уже пошли на поиски, но нужны знать точные координаты местности. Я, почему-то уверен, что вы имеете здравый рассудок.
Полковник молчал. Он опустил вниз глаза и не проронил ни слова.
- Вы знаете русский язык, поэтому с вами без переводчика разговаривают. Вы не против? - спросил Павел.
Кампински поднял голову. На столе с картами лежали и его папки из сейфа, ключ от которого любезно предоставил Павлу его секретарь и помощник Хассо.
- Нам нужны коды к шифрам, полковник. Можете сказать, где они находятся, в каких документах и папках? - сквозь зубы спросил у него Данилов.
Генрих молчал, только хлопал своими густыми ресницами.
- Послушайте, да он издевается над нами! - вспылил начальник штаба и перешёл к повышенным тонам. - И правда, давайте отправим его к спецам, там поговорят с ним по другому... Отправляйте, - и он хотел было вызвать сюда конвой, но тут поднялся со своего места Одинцов Фёдор Михайлович.
- Подождите, ну, надо же, как-то по другому... Надо, чтобы он понял, что не является таким уж грешным отступником, - и Одинцов, подойдя к Генриху, взял его за рукав синего кителя и повёл за собой к кожаному дивану с которого только что встал. - Присядьте, а то я себя сегодня неважно чувствую и стоять перед вами не могу.
Кампински послушно сел и взглянул на Одинцова. Тот доверительно положил свою ладонь ему на руку и начал разговор "по душам":
- Я вижу в ваших глазах вопрос - как бы мы отнеслись к своим офицерам, если бы они согласились служить на вражеской стороне. Конечно, как к предателям! Вот и вы им не хотите быть, и это правильно. Но здесь есть большая разница: мы свою Родину защищаем от нападения на неё ваших фашистских полчищ, а вы - получается, защищаете только Адольфа Гитлера и его приспешников, но не родину и не немецкий народ. Народ он там, не в Берлине, он сидит сейчас под бомбёжками американцев и англичан, прячется в подвалах и бомбоубежищах и ждёт своей горькой участи, и знает, что расплата за действия чудовищных маньяков и убийц упадёт на его голову. Кстати, в концлагерях, о которых идёт речь, много и ваших соотечественников, ни в чём не повинных женщин и детей, как ваша сестра с племянниками, например.
Кампински вскинул глаза на Одинцова:
- Что-то знаете о них? - спросил он. - Вижу, что знаете... Что?!
- Они у вас единственная родня? - спросил Фёдор Михайлович.
- Да, Берта и племянники и... ни кого больше не осталось. Отец умер в прошлом году, а мама - уже давно.
- Где похоронен отец?
- В Фокшанах.
- Скоро наши там уже будут через несколько дней, - проговорил Берзарин, наблюдая со стороны этот диалог. - Хотите туда вернуться?
- Там у меня никого больше нет. Павел обещал мне рассказать о сестре, как только придут какие-то известия...
- А вы, вы, что нам обещаете взамен? - кипятился Кущёв.
Но Берзарин его остановил поднятой вверх рукой:
- Так, я хотел по другому, но... Ладно, подойдите сюда, - и генерал выложил на стол из своего планшета пачку фотографий и небольшой лист бумаги.
Кампински встал с дивана, и неуверенно подошёл к столу.
- Тут список расстрелянных по делу о покушении на Гитлера, причём, список семей заговорщиков. А вот тут, - и Берзарин рассыпал по столу карточки, - эти фотографии, как отчёт о проделанной работе, сделал один из участников расправы и передал их в СД. Один из наших разведчиков их сумел раздобыть и нам предоставить. Подойдите и ознакомьтесь... Найдёте здесь своих?
Кампински судорожно глотнул воздух и дрожащими руками собрал со стола фото, взял их и стал внимательно рассматривать. Там были люди, лежавшие вдоль высокой стены, они были в безжизненных позах. Это были убитые люди - женщины и дети, старики и подростки... и она, Берта, лежала с полуприкрытыми веками, растрёпанная, в разорванной одежде, но такая узнаваемая и любимая сестра. На других фотографиях он нашёл и своих племянников, они лежали во рву уже присыпанные землёю. Что-то раскололось в сознании и голове, рука его опустилась вниз, а по телу пробежал леденящий холод. Но не только душевная боль навалилась как тяжёлый неподъёмный ком, щемящая боль в груди сперва наползала медленно, а потом расколола всю левую сторону тела. Захотелось кричать, не хватало воздуха, но он собрал последние силы и пошёл к двери. Не спрашивая разрешения выйти, он толкнул её и вышел за порог, но тут же опустился вдоль стенки и сразу провалился куда-то в светящуюся бездну. Павел шагнул за ним, а потом и Лунин. Они хотели поднять полковника, но взглянув на его бледное лицо, скорее вызвали санитаров.
Павел снова вошёл в кабинет, где все стояли в ожидании и немного переполошились.
- У полковника оказалось слабое сердце, - произнёс Григорьев, стоя спиной к дверному косяку. - Сейчас ему окажут помощь, а потом отправят в госпиталь.
- Так- так, - произнёс генерал. - Значит, эффект отрицательный от этого известия?
- Да, не нужно было так вот сразу... - проговорил Данилов и потёр ладонями виски.
- Нет, я думаю, что ещё рано говорить про эффект, - в надежде заключил Одинцов, а в его глазах тоже стояли горечь и слёзы. Ведь и собственная семья у члена Военного Совета была неизвестно где и он прекрасно понимал этого немецкого полковника, но жизнь жестокая штука, в следующий раз он Кампинскому про это напомнит.
- Я тоже думаю, что всё-таки не зря, - снова проговорил Берзарин и стал перелистывать папки из сейфа начальника абверовской разведки.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.