Сказать, что «Мистер Чудо» – чудесная книга, – не сказать ничего.
Это особенная книга. Очень странная, необычная. Не вписывающаяся в привычные нам рамки. Порой непонятная. Иногда диковатая. Она не такая, как все.
Но если принять её… Если довериться ей… Если продраться сквозь первые страницы, которые могут показаться даже неприятными… Если идти вместе с ней всё дальше и дальше…
То в какой-то момент станет предельно ясно, насколько волшебный роман перед тобой сейчас открылся.
Погрузившись в его волны вместе с героями, почувствовав их, можно вынырнуть обратно на поверхность с тем редким, на самом-то деле, ощущением встречи с чем-то совершенно Прекрасным, которое возникает при знакомстве именно что с Большим Настоящим Произведением Искусства.
С некоторых пор я люблю Тома Кинга, скажем так, особой любовью. Он первый, кто заставил меня расплакаться над комиксом.
Теперь он первый, кто заставил меня расплакаться над комиксом во второй раз.
Как-то раз учительница дала классу задание нарисовать всё, что они захотят.
Когда дети закончили, она спросила, что они нарисовали. Кто-то нарисовал динозавра, кто-то сердечко, кто-то супергероя, ну и всё такое.
«А я нарисовал Бога!» – сказал один мальчик.
«Замечательно, – похвалила учительница, – но никто не знает, как на самом деле выглядит Бог».
На что мальчик, ни секунды не раздумывая, ответил…
«Ну да. А теперь знают».
В «Мистере Чудо» Том Кинг и художник Митч Герадс развивают историю, начатую в далёких 1970-х великим Джеком Кирби. Покинув “Marvel Comics”, где отказывались принимать его новые идеи, знаменитый мастер перешёл в DC, где рассказал историю, достойную древнегреческих мифов: о двух мирах, Новом Генезисе и Апоколипсе, между которыми долгие годы шла война буквально-таки на истребление («миллиарды погибших с обеих сторон», «сам воздух напитался слезами скорбящих!»). За перемирие «потребовалась высокая плата»: дабы гарантировать его нерушимость, правители этих планет, Верховный Отец и Дарксайд, «договорились обменяться наследниками»: «Сын дьявола должен был попасть в рай! А сын бога – отправиться в ад!»
Первый, Орион, в итоге «рос, окружённый любовью, заботой и милосердием», тогда так другого (ему даже не дали имя – либо же оно осталось никому неизвестно) жутким образом «истязали и мучили». «Раз за разом бедный юноша силился вырваться из жуткого плена, в котором оказался, но всегда безуспешно»; «в насмешку над его желанием быть свободным» мальчишку прозвали Скоттом Фри – не веря, конечно, что он когда-нибудь сможет осуществить свою мечту о побеге.
Но у него получилось. Всё-таки сбежав, он оказался на Земле, где «нашёл друга в лице известного мастера-эскапологиста по имени Мистер Чудо». Спустя годы он занял его место и, надев костюм и маску, развлекал людей тем, что выбирался из любых, самых трудных ловушек…
Не забывая о том, что где-то там есть Дарксайд, который не остановится до тех пор, пока не истребит всё живое.
Пока это всё присказка – сама сказка будет ещё впереди.
Мистер Чудо! Большая Барда! И тот, чья злоба и ненависть столь велики, что нет угрозы страшнее… Это будет величайшее внеземное шоу!!!
Свою собственную историю Том Кинг начинает с самого дна: разочаровавшийся во всём Скотт Фри задаётся вопросом, сможет ли убежать от самой Смерти… Благодаря Большой Барде, которая некогда была командиром отряда женщин-фурий Апоколипса, а затем, влюбившись, сбежала вместе с ним на Землю, ему это на какое-то время удаётся. Но депрессия не отступает, чёрные мысли гложут – и Мистеру Чудо определённо требуется встряска посильнее, чтобы попытаться прийти в себя окончательно.
Осложнившаяся политическая ситуация тому способствует.
Верховный Отец мёртв. Дело рук Дарксайда. Сила Дарксайда растёт с каждым днём. Я принял командование войсками Нового Генезиса на себя. Мы формируем сопротивление. Вам с Большой Бардой предписано вернуться домой.
Стоя перед бум-червоточиной, готовящейся переправить его по месту назначения, «самый необычный, самый удивительный герой комиксов» ещё пытается – робко и неуверенно – остановить неизбежное: «Всё не так. Вообще всё. Я не могу… Что-то не так. Со мной что-то не так». Большая Барда – друг, соратник, возлюбленная – пытается привести его в чувство:
– Ты сын Верховного Отца, сын Бога, наследник престола. Воспитанный его заклятым врагом. Возможно, ты – единственный, кто сможет нас спасти.
– Всё, что я вижу… и делаю… Всё это не… Я не знаю, как бежать от всего этого! Я не могу бежать от этого.
Всё, что дальше, – история о том, что надо принять себя, всецело отдаться своей семье, своим самым близким, но при этом не уставать бороться с внешними обстоятельствами, не принимать поражения, а добиваться победы, смело смотреть в глаза грядущему, верить в лучший исход, а главное – жить.
Жить.
Конечно, этим перечнем наставления романа не ограничиваются. Быть может, кто-то другой вообще прочитает всё иначе. Возможно, там и нет ничего такого. Наверняка, мне всё это показалось.
Как бы там ни было, в конце романа Скотт Фри, этот Мистер Чудо, заглядывает в бесконечную вечность – и сперва склоняется перед ней, одним взором охватывая как прошлое, так и будущее, а затем гордо встаёт и смело на неё смотрит, уже ничего не опасаясь:
И знаешь, меня охватил страх. Я ощутил себя ничтожной пылинкой. Испугался. Я захотел сбежать. Это была ловушка.
Но потом я подумал. Все эти люди. Их больше нет. Или ещё нет. Они уже умерли или ещё не родились. Но сейчас и здесь их нет.
А я есть. И ты есть. И Джейк есть. И даже эта крошечная девочка. Она тоже есть.
И тогда страх ушёл. Мне больше не хотелось сбежать.
Если и вы замечаете, что всё чаще задумываетесь о грустном, попробуйте тоже сразиться со своим Дарксайдом.
Никто не говорит, что будет просто.
Никто не обещает, что станет легче.
Но что-то ведь точно переменится.
Вам и правда удалось сбежать?
В смысле, из объятий смерти?
Вам удалось избежать смерти, Мистер Чудо?
Поражает (меня, во всяком случае, поразила) манера, с которой Том Кинг и Митч Герадс решают поставленную перед ними задачу.
Они никуда не спешат. «Мистер Чудо» – графический роман, в котором мало что происходит. Авторы не хватаются за визуальные эффекты, не хвастаются своим умением показать невообразимое. Они просто наблюдают, стараясь – как будто бы – не вмешиваться. Как в документальном кино, когда камера намеренно отстранена и от героя, и от разворачивающихся вокруг событий: да, мы всё видим, но мы не участвуем. Мы именно что наблюдаем – и ждём, что будет дальше.
Наглядный пример того, как строится здесь повествование: первая полоса – Мистер Чудо кадр за кадром залезает на верхотуру; вторая полоса – столь же неспешно забирается в подвешенный там ящик; третья полоса – ящик падает, падает, падает… И разбивается о землю на последнем, девятом кадре.
Или вот допрос, который Орион устраивает своему брату («Большая Барда, твой муж обвиняется в государственной измене против богов»). Перед нами – серия практически одинаковых картинок с развивающимся диалогом, положение собеседников не меняется, и единственное их отличие (помимо реплик) – на портрете Ориона взгляд раз за разом «сдвигается» вбок так, что постепенно проявляется сидящая рядом и угрюмо слушающая всё это супруга подсудимого.
Перед нами – несколько минут из чужой жизни, показанные нам не заранее отобранными фотографиями, а едва ли не посекундно, стоп-кадрами. Мы не просто смотрим на происходящее на страницах – мы словно бы это самое происходящее проживаем.
Точно так же мы видим, как Мистер Чудо и Большая Барда пересекают космическое пространство – шаг за шагом, движение за движением.
Точно так же мы видим, как он лежит дома, положив голову ей на колени, она сидит с заменяющим ей айфон материнским кубом… Наконец он: «Я люблю тебя». После чего она: «Я тоже тебя люблю».
Если есть неспешное, медитативное кино, которое, как правило, попадает под разряд «авторского», то «Мистер Чудо» – такого же разряда комикс: медитативный, авторский. В него надо войти. С ним надо совпасть. Ты должен научиться по-новому дышать.
Не ищи во мне спасения. За тебя решение никто не примет. Это твоя жизнь. Твой выбор. Если хочешь… Всё, что я могу, – это быть твоей женой.
Отказывая Мистеру Чудо в супергеройстве (он не супергерой, он – бог, улавливаете разницу?), Том Кинг погружает его не только в изнурительно жаркую битву с неисчислимыми ордами противника, но и в банальный, казалось бы, быт – заставляя, например, по ходу дела, убивая попадающихся на пути стражников, обсуждать ремонт, который собирается затеять Большая Барда: «Взять ту же кухню. Зачем нам такая большая кухня?»
– Пора принять себя такими, какие мы есть. Мы точно не будем по вечерам учиться готовить суфле. Я даже омлет толком приготовить не могу.
– Мне нравится твой омлет.
– Ну, с омлетом я справлюсь и на кухне поменьше.
На уже упомянутом суде Скотт берёт перед началом морковку («За годы, проведённые на Земле в роли бога, я уяснил одну вещь. Хорошая овощная тарелка – очень мощная штука»).
Выйдя с друзьями из бара, сетует на свой материнский куб: «Куб говорит, три минуты до червоточины» (объясняя столь нехарактерную для этого средства передвижения задержку: «Война! Из-за неё вся эта $%^#$!»), и чуть позже: «Так. Время ожидания увеличилось до четырёх минут».
Во время боя они с Бардой ведут сугубо родительские разговоры, в которых сетуют не на смертельные опасности, а на трудности первых месяцев ухода за младенцем («Я так измотана… На что угодно готова»). В другой раз «одна из величайших воительниц Дарксайда» и вовсе напрочь забывает о назначенном ею же поединке («Проигравший отводит войска»), так как у неё возникла «пара вопросов по кормлению» – а мужу посещение врача не перепоручишь («Скотт, грудь-то моя, а не твоя»).
Доходит до того, что, зайдя в тупик, герой спрашивает совета… у кассира в магазине:
– Я проигрываю войну. Погибнут миллиарды. Но я могу её остановить. И даже типа выиграть. Но мне придётся расстаться с собственным сыном.
– О. Лады.
– Я не знаю, как мне быть. Что мне делать?
Упаковывая покупки, продавец даёт обстоятельный, вдумчивый ответ, после чего возвращается к своему, насущному: «Всё же советую вам получить карту постоянного покупателя. Это ж большая экономия»…
А вот девочка-поклонница просто просит сфоткаться вместе с ними – и выкладывает в соцсети получившееся селфи. Обычное дело.
Пожалуй, никогда ещё боги из комиксов не были к нам так близки.
И не были нам так дороги.
Слушай, Скотт. Мир, который показал тебе Метрон… {…} Мир супергероев, которые всегда и везде побеждают? По-твоему, всё это реальнее, чем твоя жена? Чем твой ребёнок? {…}
Сынок, всё это разобьёт тебе сердце. От этого не сбежишь. Но если будешь молодцом, если останешься молодцом, ты поймёшь… Всегда рядом есть тот, кто поможет тебе собрать твоё сердце по кусочкам.
Всё это достигает в итоге своей цели.
Я, во всяком случае, в какой-то момент был убит и раздавлен.
Не скажу, что я прям-таки слился с главным героем и смог себя с ним идентифицировать (считается, что это один из главных залогов успеха в творчестве – добиться того, чтобы смотрящий видел себя в твоём персонаже), но я понимал его, я был рядом с ним, я переживал происходящее если не точно так же, как он, но всё-таки, думаю, как-то похоже.
Мне стала важна эта история. Я стал болеть за то, чтобы всё кончилось хорошо.
У создателей этого романа получилось разбить ту самую четвёртую стену, что отделяет вымысел от реальности. По крайней мере, у меня она разбилась.
И теперь «Мистер Чудо» Тома Кинга и Митча Герадса – определённо один из любимейших моих графических романов.
Нередки случаи, когда автор, стремясь сказать в своём предисловии (или послесловии, что не суть важно) «несколько слов о том, к чему стремился», расписывается тем самым в собственном бессилии: раз уж потребовалось объяснять всё ещё раз, дополнительно, стало быть, достичь желаемого не получилось. Однако с Томом Кингом это не так.
Делясь с нами своим потаённым воспоминанием, рассказывая, как чуть вдруг не умер, он тем самым даёт своеобразный ключ-подсказку тем, кому он может понадобиться. Как это часто бывает, всё, сказанное до начала основного повествования, из моей головы быстро выветрилось, я про эту подсказку забыл – и вернулся к ней вновь уже после того, как перевернул последнюю страницу романа.
Наблюдая новый абсурд нашей повседневности и восстанавливаясь от всего, что со мной случилось, я захотел написать историю не о политических реалиях нашего времени – с этим справляются куда более хорошие авторы, чем я, – а о попытках освободиться из плена вечных тревог и страхов, с которыми сталкивается так много людей. Я хотел рассказать о том, как мы пытаемся справиться с этой новой болью, с мучительным ощущением того, что существует нечто бесконечно ужасное и злое и, что бы мы ни предпринимали, оно всегда есть. {…}
Глядя на «Мистера Чудо», я ловлю себя на мысли, что ни за какую другую работу я не испытывал большей гордости, чем за эту. Не потому, что я считаю её своим лучшим произведением. Какой бы ни вышла эта книга, я знаю, после того как её прочтёт мой старший сын, он узнает, что происходило в тот момент, когда мир вокруг меня погружался во мрак, а я смотрел на своего сына и чувствовал, как он меня обнимал. Как крепко он держал меня в своих объятиях. Думаю, я это смог передать.
Подтверждаю: он смог.
Получилось.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:
«Бэтмен» Тома Кинга: «Город Бэйна»
«Бэтмен» Тома Кинга: «Кошмары Тёмного Рыцаря»
«Бэтмен» Тома Кинга: «Холодные дни»
«Бэтмен» Тома Кинга: «Свадьба»
«Бэтмен» Тома Кинга: «Невеста или воровка?»
«Бэтмен / Элмер Фадд» Тома Кинга: «Моя добыча»
«Бэтмен / Флэш» Тома Кинга и Джошуа Уильямсона: «Значок»
Продолжение следует! Ставьте лайк, комментируйте и подписывайтесь!