- Вот к чему может привести человека его рассеянность. Ну, ведь ясно же сказали, по проселочной дороге и направо. И о чем я только думал, сворачивая не туда, - ругал я себя, меся ногами дорожную грязь.
Задумавшись, я пришел в себя только тогда, когда небо заволокло вечерней дымкой. Я встал как вкопанный, полностью придя в себя от печальных мыслей, что так долго терзали мою душу, и начал всматриваться вдаль. Дорога, виляя по полю, уходила куда-то в лес. Но он был настолько редок, что сквозь пожелтевшую листву я различал какие-то строения. Чертыхаясь, я развернулся и направился в обратную сторону. Но сколько бы я не двигался вперед, мне никак не удавалось достичь той развилки, где я свернул на эту дорогу. Создавалось впечатление, что путь нескончаемый, а я просто шагаю на одном и том же месте.
Пройдя еще немного, я заметил, что дорога вновь привела меня обратно к лесу, что находилось сразу за полем. Несколько часов тому назад я уже видел его. Это меня сильно удивило. Ведь я точно знал, что никуда не сворачивал и не срезал, чтобы теперь оказаться там, откуда начал. Но так как время было уже позднее, мне ничего не оставалось, как идти через лес к постройкам. Жаль, что рядом со мной никого не было, кто бы мог меня предостеречь.
Но тогда мне было уже все равно. Я шел целый день, устал и проголодался. А так как на улице стояла осень, к тому же еще и замерз. И поэтому моим единственным желанием было поскорее найти хоть какое-нибудь место для ночлега.
Наконец, миновав лесок, я увидел деревню. А в одном из домов отблески от огня. От радости ко мне прихлынули силы и я прибавив шаг, пошел на этот манящий свет.
Подходя все ближе, меня не покидало ощущение, что деревня давно уже покинута людьми. Старые покосившиеся дома, в крышах которых зияли дыры, наводили на меня страх и ужас. Да и дом, где горел огонек, был довольно жалкого вида. Ограда, что находилась вокруг хибары, была частично завалена. А в ее прорехах росла сорная трава, которая сейчас пожелтела и обвисла. Подгнившие доски на доме, скрючились от возраста, местами отвалились.
Дверь дома была приоткрыта и в свете от пляшущего пламени в печи, я увидел старуху, которая старательно вращала веретено. Я осторожно постучался, но старушка не повернула даже своей головы. Тогда я потянул за ручку на двери, отчего раздался протяжный металлический скрежет ржавых петлиц, который больно ударил по моим ушам. Но и тут старуха не обратила на меня никакого внимания. Непонятное чувство стало зарождаться в моей груди. Я никак не мог понять, на что оно было похоже - паника, тревога, точно не знаю. Но оно подкралось к моему сердцу настолько близко, что почти сжало его в своих тисках. Я осторожно вошел внутрь и полусгнившие деревянные половицы отозвались протяжным скрипом, еще больше пугая меня. А в нос мне ударил стойкий запах тухлятины.
Я огляделся, но источника зловония не нашел. Но я мог бы поклясться, что смрад исходил именно от старухи. Потому что над ней роились жирные зеленые мухи, которых, принципе, уже не должно было быть в это время года.
- Я знаю кто ты, - раздался замогильный старческий голос, и я встал, натянувшись как струна.
- Здравствуйте, милая бабушка, - начал я и осекся. Потому что она повернулась и предстала предо мной во всей своей красе.
Один её глаз потёк, другой наполовину торчал из глазницы. Нос и вовсе отсутствовал. А изо рта сочилась жёлтая жидкость.
От страха я попятился назад, но зацепился о торчащий штырь в полу и с грохотом упал, распластавшись всем телом.
Старуха мерзко засмеялась, - от судьбы не уйти, милок. Ты все в своей жизни сделал для того, чтобы окончить свой век именно так.
Я попытался приподняться, но моё тело перестало меня слушаться. А старуха продолжала, - ты вор и убийца. Ради плотских утех, ты крадешь у бедных людей и губишь их невинные души.
- Да, я плохой человек и мне нет за это прощения, но я не думал, что вот так и здесь окончу свой жизненный путь. Я лишь чиновник, что погряз по уши в грехах, набивая свой кошелёк. Разве было мне дело до тех, кто стоял в прошениях у моего кабинета. Кто умолял помочь, не в силах выбраться из кабалы, - пронеслось в моей голове, и я закричал, - но я не убийца. На мне нет крови, мои руки чисты.
Старуха снова разразилась хохотом, при этом не останавливая веретено.
- Видишь эту нить, что так легко струится? Это твоя никчемная жизнь. А ты видишь как она тонка? В любой момент я могу остановиться, и она лопнет, как гитарная струна. Точно также и ты бросаешь людей в момент их бессилия. Вернее бросал. Ты чувствуешь, ты ощущаешь свою беспомощность передо мной, дряхлой старухой? Ты до сих пор считаешь, что твой грех лишь в воровстве?
В моих глазах поплыло, словно от удушения.
- Ты шел сюда и видел масштабы деревни. Но она пуста! Здесь нет никого. А виной тому ты и твое неимоверное желание быстрой наживы. А те, кто по твоей вине давно нашел пристанище в ином мире, уже устали ждать тебя.
За спиной старухи что-то с силой треснуло, и я увидел, как за ней в печи вспыхнуло адское пламя. Что-то похожее на туман стало выходить из него. Затем раздались ужасающие стенания. И к нам, из этого огня стали выползать обожженные полуживые тела.
Когда комната заполнилась этими тварями, я только и мог, что непрерывно следить за ними. Ясно понимая, что они пришли за мной. А потом эти существа обступили меня со всех сторон, подняли на руки и потащили к огню.
И я, собравшись с силами, заорал, - я больше так не буду. Я буду честным чиновником и сделаю все, по мере своих возможностей, для людей.
Юрий Павлович вскочил в своей кровати. За окном только, только занимался рассвет. Рядом, тихо похрапывая во сне, спокойно спала его молодая жена.
Мужчина вышел на кухню, распахнул холодильник и извлек из него бутылку охлажденного коньяка. Сегодня его ждал трудный день, подписание договора о передаче земли под постройку торгового центра. Ещё недавно его не заботили люди, что проживали на ней. Эта сделка сулила ему большую денежную прибыль и безбедную старость. Но сейчас, после этого сна, он думал иначе.
Вспомнив о мерзкой старухе, Юрий Павлович покрылся испариной. В миг ему сделалось очень жарко, словно огонь от адского костра коснулся вновь его тела. Он поставил бутылку на стол и подошёл к умывальнику. Он раз за разом подносил к лицу ладони с холодной водой, но она не спасала его. В груди что-то больно кололо, не давая ему позабыть о тонкой нити, что бежала за веретеном.
Мужчина опустился на пол и по его щекам потекли тёплые слезы.
Только сейчас он понял, что так терзало его душу, и незаметно вкралось в его беспечный сон. Теперь он твердо знал, что ни сегодня и никогда, речи об этой сделке больше и быть не может.