Ольга мечтала о высокой книжной любви. Работала в библиотеке, много читала и много фантазировала. Кажется, занятие безобидное. Жить в сладких грезах - это тоже жить, то есть реально проживать воображаемое. Кто скажет, что фантомные боли - это смешные боли? Кто скажет, что мечты не соприкасаются с реальностью? Только человек, лишенный дара мечтательности, может сказать, что всегда права трезвая холодная действительность. А как же переживания Наташи Ростовой или Ребеки из "Ста лет одиночества"? Персонажи придуманные, но какие яркие, выпуклые, живые! Или католическая святая Тереза Маленькая...была очарована Иисусом Христом.
В юности Ольга была влюблена сначала в Тома Круза, потом в Леонардо де Каприо, затем в Олега Янковского после "Обыкновенного чуда". Александр Абдулов уже казался ей нерешительным юнцом.
Она отдалилась от реальных переживаний любви так же, как отдаляется вкусивший сладкого от всего, что горчит. Ольге было уютнее жить в своем придуманном мире, чем в серой унылости за окнами ее родной библиотеки. Родители умерли, она жила одна. Внешность у нее была какая-то детская, кукольная. Вроде бы симпатичная, но как будто с вросшей в кожу лица маской. На губах улыбка, в которую не веришь. Глаза скрыты за темными линзами очков.
С ней пытались заговаривать мужчины книжные, взрослые, серьезные. Но она тут же отгораживалась от них официозом профессии. Не нравился ей никто. Кроме литературных образов. А девушке было почти тридцать. И ни разу не было сближения с реальным мужчиной.
Только однажды она вдруг зацвела, когда в библиотеку зашел крепкий татуированный бритый кришнаит, который очаровал ее сладкими речами о Боге. Он улыбался, был странным, как ее книжные герои. И она влюбилась в него. Борис проповедовал индуистского Кришну. Приносил ей освященный рис с медом, призывал поститься. Пить одну воду и есть только рисовые шарики один раз в день. Она следовала всем его рекомендациям, читала мантры, а потом пустила Бориса в ближний тантрический круг, который очень скоро сжался до точки. А потом очарованная Ольга оказалась без денег, ценностей и Бориса, который сначала опоил ее каким-то любовным отваром, потом упорхнул в открытую форточку и улетел в теплые края. Обещал вернуться. Оставил после себя яркие сны, в которых Кришна прилетал в открытую форточку, целовал Ольгу и улетал. Такая высокая любовь продолжалась до тех пор, пока не приехали родственники, не сломали замок в квартире и с участковым не вывели Ольгу на белый свет.
Борис оказался дважды судимым брачным аферистом в международном розыске.
Так она впервые столкнулась с жесткой реальностью и оказалась у психиатра.
Ольгу положили в третье женское отделение принудительно. Она была истощена голодом, бредила Кришной, утверждала, что он ее жених, а она пастушка Кришны. Весь ее бред концентрировался вокруг религиозно-мистических мечтаний и любви. В психиатрии такой бред называется "синдромом Клерамбо".
Для меня было странно увидеть в глубине России повернутую на Кришне молодую женщину. Таких пациенток я еще не принимал.
Через месяц Ольгу выписали. Заведующий женским отделением доктор Сапрыкин был краток в определении диагноза.
"Нормальная русская баба. Ей мужик нужен. А не Кришна".