Николай еще в Пензе посадил своего попутчика. Ехал дедок домой, в Тамбов. Сначала попутчик был неразговорчив, большею частью смотрел по сторонам. Водитель чувствовал, что его мысли где-то далеко, только не поймет где: в Пензе или в Тамбове. Легкая музыка, доносившаяся из магнитолы, видать, немного позволила деду собраться с мыслями или от чего-то отвлечься.
- Вижу, что тебя что-то тревожит, - начал свой разговор водитель, - поделись, легче станет.
- Навряд ли, вот на старости остался без угла.
- Что случилось?
- Длинная история. Увлекся по молодости крановщицей на стройке, бросил семью. Начальство выделило нам комнату в общежитии. Я всегда был в почете, да и Надежда не на последнем счету. В девяностые трудновато было, строительство приостановили. Вот продали комнату, к тому времени мы ее уже приватизировали, и отправились к ней на родину, в Пензу. Там у нее пустовал домик, доставшийся от матери в наследство. Я рукастый, отремонтировал дом, можно сказать, заново выстроил. Все удобства оборудовал в доме. Зажили неплохо. Дети у нее взрослые, в нашу семью не лезли. Подрабатывал, где придется. Она тоже в магазин устроилась. Вот так и жили. На пенсии развели небольшое хозяйство. Мясо и яйца свои. Живи и радуйся.
- Так чего печалиться. Все ж хорошо, - поддержал разговор Николай, - или тебя в старости тоже на родину потянуло.
- Надежда серьезно заболела, долго мучилась, а полгода назад, как умерла. Горевал сильно, тоскливо одному. Но жизнь продолжается. Хозяйство перевел, оно мне без надобности, пенсия нормальная, хватает не только на продукты. Потихоньку стал привыкать. Вроде и дом надо на себя оформить, хоть и не расписаны, а прожили вместе больше тридцати лет. Сосед у меня, Степаныч, сказал, что поможет, свидетелей много, что я дом перестраивал. А когда пошел к нотариусу заявить о своем наследстве, а его и нет. Оказывается, Надежда сразу же, как мы поселились в доме, оформила дарственную на своих детей. По судам таскаться в моем возрасте тяжело, хорошо, если выиграешь дело, а если нет. Махнул на все рукой, пусть останется все, как есть. На что оно мне все. Дожить – доживу, а там будь, что будет. Так дети моей старухи не дали дожить, решили продать дом. Попросили освободить, я вроде заартачился, так пригрозили, что выгонят приставы.
- Выгнали и ни копейки за твой труд не дали? – удивился Николай.
- Почему не дали, на дорогу хватит. Да ты, видать, мужик нормальный, скажу, сто тысяч дали. А сами возьмут с него не один миллион. Да, бог им судья. Куда мне было податься, не бомжевать же? Вот и еду на родину. Может, не бросят, у меня три сына. Надеюсь, что простят. И жена еще живая, мы ж с ней так и не развелись. Видать, замуж не выходила, раз развода не потребовала.
- Сомневаюсь, отец, что тебя там примут. Больше тридцати лет прошло, они, поди, уж и забыли, что у них есть отец.
- Алименты-то я им исправно платил. Вон по телевизору посмотришь, люди ищут друг друга. Радуются встрече, хотя их разлучили еще в детстве.
- То разлучили, а ты сам бросил жену и детей.
- Ну что меня теперь за это на плаху, что ли. Люди ведь. В них течет моя кровь.
- Ты прости меня, отец, я бы не простил.
- Не простил, потому что не был в такой ситуации. А я надеюсь, что старика не выбросят на улицу. Я ж не с пустыми руками еду, кое-какую копеечку везу.
- Ты считаешь, что по нынешним временам сто тысяч деньги?
- Так я еще скопил, с каждой пенсии по чуть-чуть откладывал на похороны. Но не примут, к какой-нибудь старушке больной прибьюсь, буду ухаживать, силы-то еще есть. Главное, найти хоть какую-нибудь крышу над головой. Может, и жене нужен уход. Надежды не теряю, что приютит кто-нибудь.
- А родственники по твоей-то линии есть? – поинтересовался водитель.
- Так у меня младший брат еще живой, только живет в области, не очень далеко от города. Правда, как я ушел от жены, они все от меня отвернулись.
- Так что ты давай, к брату езжай. Он точно не должен тебя выгнать на улицу. А потом уже будешь искать встречи с детьми, с женой. Это верней будет.
Высадил Николай своего попутчика около деревни, где проживает его брат. Деревенька-то стоит как раз на трассе. Так что деду с вещами не придется прыгать по автобусам и по маршруткам. Долго старику придется добиваться расположения своих родственников, раз в молодости так накосячил.