(«На всякого мудреца довольно простоты»)
«Если вы видите молодого красавца, бедно одетого, — это больно, этого не должно быть и не будет, никогда не будет!.. Мы этого не допустим, мы, женщины. Мы поднимем на ноги мужей, знакомых, все власти; мы его устроим. Надобно, чтобы ничто не мешало нам любоваться на него». Так пылко высказывается Клеопатра Львовна Мамаева, по определению Курчаева, «как кошка», влюблённая в Глумова («В театре видела, все глаза проглядела, шею было свернула. Всё у меня спрашивала: кто такой?»). И Егор Дмитрич на своём пути к вершинам не преминет воспользоваться услугами женщин.
Однако же недаром в оперетте поют: «Прекрасные дамы – наша беда». И именно на этом, на неосторожных словах о Клеопатре Львовне, суждено будет Глумову споткнуться.
Сначала Мамаеву будет усиленно «обрабатывать» маменька: «А тётушка, говорит, ангел, ангел, да… да ко мне на грудь, да в слёзы…» (ей было же сказано: «Я понравился тётке, Клеопатре Львовне, она меня где-то видела. Вы это на всякий случай запомните!»), а сам Глумов - изображать скромнейшего племянника, никак не решающегося сказать о своих чувствах, хотя и намекающего на возможные выгоды для себя: «Вот, например, я знаю, что вам стоит сказать только одно слово Ивану Иванычу, и у меня будет очень хорошее место». - «Да, я думаю, что довольно будет одного моего слова».
Почему-то на сцене Мамаеву играют, как правило почтенные дамы пост-бальзаковского возраста (как исключение могу вспомнить лишь Л.В.Максакову в спектакле вахтанговцев да ещё виденную мной на сцене А.С.Бондарчук, игравших действительно молодую обольстительную женщину), а ведь она явно далеко не стара (Глумов скажет, что она «очень молодая женщина», «очень», возможно, и преувеличение, но молода несомненно) – не случайно муж будет обеспокоен: «Она женщина темперамента сангвинического, голова у ней горячая, очень легко может увлечься каким-нибудь франтом, чёрт его знает что за механик попадется, может быть, совсем каторжный».
И эта женщина, наверное, очень скучает среди тех, кто бывает в их доме. Недаром она будет размышлять, услышав о «чувствах» Егора Дмитрича: «Значит, я могу ещё внушить молодому человеку истинную страсть. Так и должно быть. В последнее время, конечно, очень был чувствителен недостаток в обожателях; но ведь это оттого, что окружающие меня люди отжили и износились».
Удивительно ли, что дама так пленилась молодым красавцем: «Молод, хорош собой, образован, мил! Ах!» Да особенно когда, наконец, услышит от него признание: «Если б вы не были так очаровательны, так снисходительны ко мне, я, может быть, удержал бы мою страсть в пределах приличия, чего бы мне это ни стоило. Но вы, ангел доброты, вы, красавица, из меня, благоразумного человека, вы сделали бешеного сумасброда!»
И влюблённая дама, разумеется, будет всячески помогать своему «предмету любимому», и, конечно же, Городулина попросит о месте для «племянника».
Тем горше будет её разочарование, тем сильнее желание отомстить: «О, как я могу его унизить! Как мне приятно будет видеть его унижение!» - но… Мечтает же она о том, что Глумов «кроткой овечкой приползёт» к ней, и именно она завершает комедию, провозгласив готовность снова «приласкать» Глумова: «Уж это я возьму на себя».
Вероятно, было в Егоре Дмитриче что-то, как говорится, чертовски привлекательное!
*************
Ещё одна выведенная в комедии дама – «Софья Игнатьевна Турусина, богатая вдова, барыня, родом из купчих».
Читая или видя в театре сцены с ней, невольно вспоминаешь не раз подмеченное многими, что дамы, в молодости не отличавшиеся строгостью поведения, к старости делаются самыми рьяными ревнителями нравственности. Ещё до появления Крутицкого с его воспоминаниями мы услышим от её племянницы: «Я буду богата, буду жить весело. Ведь и вы прежде весело жили, ma tante?.. Я тоже хочу жить очень весело; если согрешу, я покаюсь. Я буду грешить и буду каяться так, как вы».
Эта великолепная реплика (мне ещё сразу вспоминается «Согрешим и покаемся» из фонвизинского «Бригадира»), кажется, ясно намекает на прошлое Софья Игнатьевны, которая несколько смущённо заметит: «Да, ты знаешь кое-что, но ты не можешь и не должна всего знать».
А в настоящем Турусина стремится давать примеры праведной жизни, проявляя, по совершенно точному замечанию Крутицкого, ханжество. Он предупредит её: «Добродетель добродетелью, а и осторожность не мешает. Вам особенно надо беречься. Уж это дело известное, коли барыня чересчур за добродетель возьмётся, так уж тут мошенникам пожива. Потому что обмануть вас в это время очень просто», - и будет совершенно прав. Заявляя: «Я в людях редко ошибаюсь», - она выбирает женихом для племянницы того, на кого укажет Манефа, которая, по её мнению, «имеет власть» «поднимать завесу будущего» (как это откомментирует в конце концов Глумов, я уже писала).
Сама она это Машеньке объяснит так: «Нынче молодежь так испорчена, что очень трудно найти такого человека, который бы мне понравился; ты мои требования знаешь». А Курчаев позднее заметит: «Это странно искать добродетельного человека. Ну, не будь Глумова, где бы она взяла? во всей Москве только он один и есть. И чудеса с ним бывают, и видения он видит. Ну, позвольте вас спросить, как же можно этого требовать от всякого?» А сам Курчаев, «самый нераскаянный безбожник», заслужил её нелюбовь тем, что «смеётся в её присутствии над самыми священными вещами», а именно «над странницами, над юродивыми».
Она принимает в своём доме всех «странных людей» «из стран неведомых» («Как глупы эти люди, самого обыкновенного назвать не умеют». - «Ну, я не скажу, чтобы в нынешнее время юродивые были очень обыкновенны») несмотря на предупреждения («Вы у этих, что из неведомых-то стран приходят, хоть бы паспорты велели спрашивать») и на рассказы о скрывавшихся подчас под личиной странников фальшивомонетчиках (интересно, что в то же время об этом пишет и П.И.Мельников-Печерский).
Она всецело доверяет «гадальщицам», при этом жизнь её, похоже, ничему не учит. Вот она будет рьяно заступаться за некую «вдову коллежского регистратора Улиту Шмыгаеву»: «Она имела успех, имела знакомство с лучшими домами, ей позавидовали и оклеветали её… Она дама почтенная, строгой жизни, и я горжусь тем, что пользовалась её особенным расположением». А Городулин, ехидно указав, что «особенным-то её расположением, как из дела видно, пользовался отставной солдат», объяснит: «Её судили за укрывательство заведомо краденых вещей, за пристанодержательство и за опоение какого-то купца».
«Не жалуйтесь, не вас одних обманывают», - скажет ей в конце пьесы Клеопатра Львовна.
Сделает ли Турусина какие-нибудь выводы из случившегося? Думаю, что нет. Она, конечно, согласится на брак Машеньки с Курчаевым («Извини меня! Я очень дурно сделала, что взяла на себя заботу устроить твою судьбу; я вижу, что это мне и не по уму, и не по силам. Располагай собой как хочешь, я тебе мешать не буду»), заявит про приживалок: «Всех прогоню, всех! Злой быть грешно и доброй глупо! Как жить после этого?» Но на вопрос, заведёт ли новых, ответит: «Не знаю». Мне кажется, что, восклицая по своему обыкновению: «Я этого не ожидала! Как легко ошибиться! Нельзя жить на свете!» - она, тем не менее, продолжит жить так же, как и жила.
***********************
И несколько слов об одном трагическом совпадении.
В спектакле МХАТа, который готовился к 150-летию драматурга, роль Турусиной должна была играть А.К.Тарасова. Однако актриса не дожила до премьеры. Первое представление состоялось не в апреле, как планировалось, а в июне (хорошо помню, была на этом спектакле!), а роль перешла к К.Н.Головко.
Чуть позже роль Турусиной по собственной инициативе начала готовить другая великая актриса – О.Н.Андровская. По воспоминаниям одного из режиссёров спектакля, В.Н.Шиловского, она работала увлечённо и роль у неё получалась очень интересной. Однако и ей не суждено было сыграть Турусину…
Как жаль, что мы их так и не увидели!
Если понравилась статья, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!Навигатор по всему каналу здесь
"Путеводитель" по пьесам Островского - здесь