– Уходим быстрее! – звучит тот же командный голос, и шумная банда спешит в лес, ловко лавируя между деревьями. Судя по тому, как ловко они это делают, не обдирая одежду об ветки, не ломая ноги, эти ребята подобное проворачивают не впервые. Из чего я, превозмогая боль и страх, делаю вывод: мы угодили в руки не к дилетантам, а к настоящим бандитам. Плохо это или хорошо, не могу осознать – голова слишком сильно трещит. Всё-таки падение с коня в доспехах – серьёзное испытание для моего, пусть и мужского, тела.
Через минут десять уже и не понять, где мы оказались – вокруг сплошные густые заросли, через которые тянется узкая – как раз по ширине телеги – просека. Куда нас везут? Зачем напали? Кто такие? Ничего не знаю. Зато сознаю, что трясет на ухабах неимоверно. Одно немножечко радует: я умница, что не сняла доспехи полностью, как собиралась. Думала: отъедем от барона фон Лердебурга подальше, там и разоблачусь. Если бы сделала так, валялась бы теперь со стрелой в сердце. Но броня меня спасла, хотя на груди теперь отчетливая дырка. И наконечник, кстати, всё там же. Надо будет вытащить потом. Ага, если живы останемся. Что за отморозки такие?
Наконец, через примерно час пути взъезжаем на большую поляну в лесу, где стоят самые настоящие шалаши. Напоминает то ли кампус бродяг, которым захотелось пожить среди естественной природы в самой глуши, то ли тайное убежище разбойников, откуда они совершают свои набеги. «Только бы не убили, – думаю тревожно. – Пусть лучше ограбят, а то…» Что дальше, не успеваю домыслить.
Нас вытаскивают из телеги, ставят в ряд. Я оказываюсь первой, слева Аня, потом Геральд и Амелия. Лицо у моей подруги хмурое, грязное – в поту и земле, но не напуганное, а скорее злое. Вот слуги наши, те бледны и понуро смотрят в землю. Кажется, они понимают, что дворянам в случае чего можно будет откупиться, а за них папаша и медной монетки не выложит. Так что придётся или рабами становиться, или покойниками.
Ко мне подходит мужик среднего роста. Не худой, не толстый, скорее средний. Возраст из-за бороды тоже понять не могу. На бомжа похож – кожа на лице обветренная, морщинистая, сильно загоревшая. Одет, правда, более-менее прилично, как оруженосец скорее. Сапоги кожаные, меч на боку. Кафтан стёганый, прошитый грубыми толстыми нитками. Даже кольчуга из-под неё свисает. Значит, он привык к боям, раз прикрывает своё тело.
– Ты кто такой? – спрашивает меня, ткнув пальцем в грудь, и сверлит черными глазами из-под густых лохматых бровей.
– Смотря кто спрашивает, – отвечаю ему. Понимаю, что делаю это слишком дерзко. Но я такое в кино видела. Себя лучше с самого начала не выставлять трусихой.
– Меня зовут Осберт, я предводитель свободных людей! – гордо заявляет мужик, и вокруг стоящие члены «сборной по грабежам» издают одобрительный гул. Я смотрю на них: ну и рожи! Одна другой страшнее. Сразу понятно, чем промышляют. Разбой, грабёж, убийства быть может, а ещё захват пленников. Короче, весь набор честной компании.
– А я Татьяна Полякова, у меня папа районный прокурор и мама в администрации губернатора работает! Так что все вы тут сядете надолго, мужики! – гордо отвечаю, совершенно позабыв о своём мужском обличье. Хочется произвести на бандитов впечатление. Припугнуть, чтобы поняли, с кем связались, и поскорее отпустили.
Назвавшийся Осбертом смотрит непонимающе. Вокруг него раздается шушуканье. «Что он говорит?»
– Шутки шутишь? – взгляд предводителя становится злобным.
– Мой господин большой шутник, – спешно говорит Аня и дёргает меня за рукав. Мол, что ты такое несёшь? Одумайся! И тут до меня доходит.
– Ладно-ладно, – спешно добавляю. – Чувство юмора у меня такое. Когда волнуюсь, много шучу. Я странствующий рыцарь Ульрих фон Фриденфельс, а это мой верный оруженосец Муркель, – показываю в сторону Ани. – И наши слуги Герберт и Амелия. Едем к горе Вольфсбронн по заданию короля убивать дракона.
Воцаряется пауза, а потом разбойники начинают гоготать хриплыми голосами.
Кажется, нам пришел конец. В него, как и в реальность происходящего с нами, верить не хочется. Как это может быть вообще: в первой трети XXI века живем, а тут какие-то отморозки собираются нас… то ли убить, то ли ограбить, то ли заложниками сделать или даже всё сразу. Если бы просто ограбить захотели, так вывернули карманы, всё отобрали и ушли в лес. Но зачем-то сюда приволокли. Для какой надобности? И словно отвечая на мой немой вопрос, Аня шепчет:
– Конец нам пришел, Таня. Сейчас сделают нас тут рабами, станем им до конца дней своих в цепях прислуживать. Дрова рубить, кашу варить, коней кормить и шалаши строить. А ещё барахло стирать вонючее…
– Не каркай, – злобно шепчу в ответ. Хотя зачем на подругу злиться? Она не виновата в нападении злодеев. Что уговорила на дельтаплане полетать – это её вина, которую с неё снимать не собираюсь. Но нападение разбойников – совсем другое дело. Тут Аня уж точно ни при чем. Шансы нарваться на отморозков есть всегда. Пойдешь по темной улице поздно вечером, вот и приехали. Гопники какие-нибудь навалятся толпой, не отобьешься. У меня, конечно, на этот счёт всегда в сумочке перцовый баллончик. Только его надо успеть вытащить.
Порка мы стоим, я понимаю, что надо разобраться в этой ситуации как можно скорее. Чем больше времени пройдет, тем хуже. Разбойники придумают, как с нами быть, и любой вариант нас точно не устроит.
– Слышь, как тебя там… Осберт! – кричу предводителю. – Отпустил бы ты нас лучше, а? Меня, между прочим, король Леопольд Третий сюда направил. То есть на гору – дракона побеждать. И ещё барон фон Лердебург мой большой друг.
– И что? – ухмыляется главарь.
– Искать они меня станут, вот что! Когда выяснят, что это ты меня со своими подельниками захватил, мало тебе не покажется! – горячо выкрикиваю я, рассчитывая напугать бандитов. Вместо этого – снова дружный гогот.
– Ха-ха-ха! – смеётся Осберт. – Ой, напугал! Да пока твои друзья нас ищут, мы ваши шкуры на сёдла натянем. Или на щиты, кому как понравится. Только сначала… – он подошёл к Амелии, взял прядь её волос в руку, резко притянул девушку к себе и принюхался. – Ох, как сладенько пахнет.
Девушка попыталась вырваться. Но далеко ли уйдешь, когда твои локоны в грязной крепкой ладони?
– Ну-ну, тёлочка, не дёргайся! – грозится Осберт, хватая Амелию за подбородок. Та зажмуривается, сжимает губы, но предводитель лишь делает вид, что собирается её смачно поцеловать. Отшвыривает голову пленницы, из-за чего та едва не падает, с трудом удержавшись на ногах. – Ладно, потом с вами разберёмся.
Мужичье, гремя оружием и распространяя вокруг себя жуткую вонь пота, грязных тел, какой-то кислятины и уж не знаю чего ещё, удаляется к большому костру, который разгорается посередине поляны. Нас оставляют на месте с двумя охранниками. Те приказывают сесть на землю, сопровождая слова действиями: пребольно дают каждому пинок под зад. Мы падаем вниз, собираясь кучкой. Так и сидим, пока разбойники отмечают победу над нашим маленьким отрядом. Пируют, проще говоря, и там у них обнаруживается и кабан на вертеле, и бочка с элем.
– Хоть бы поесть дали пленникам, – злобно бормочу, глядя на бандитское пиршество.
– Ага, разбежались они, – отвечает Аня. – Сейчас тебе шампанского с устрицами подадут.
– Что нам делать? Может, сбежим, пока пьют? – спрашиваю её.
– Далеко не уйдем со связанными-то руками, – слышу в ответ. – Да и охранники всё время рядом. Подождём, пока те напьются, а эти захотят к ним пойти.
– С чего ты взяла, что так будет?
– Классика жанра. Им скучно ведь. Те бухают, а эти трезвые и голодные. Вот увидишь, посидим с полчасика.
Постепенно воинственные вопли у костра становятся всё громче. Пьянка в самом разгаре, и наши охранники постоянно смотрят в ту сторону, нервно перетаптываясь на месте. Им жутко хочется присоединиться к «братьям по оружию». В какой-то момент Аня говорит тихо, будто бы для нас, хотя на самом деле чтобы разбойники услышали:
– Ели мясо мужики, пивом запивали…
После таких слов, сглотнув, охранники посмотрели на нас, и один сказал:
– Сидите тут. Попробуете убежать – догоним. А нет, так лесное зверье вас сожрет! – для пущей надежности они тут же связали нам ещё и ноги. Затем помчались к костру, чтобы им тоже чего-нибудь досталось от кабаньей туши. Что касается эля, то бочонков оказалось не один, а целых три, потому алкоголь лился рекой.