На улице нас ожидали Геральд с Амелией. Увидев наши довольные лица, они стали улыбаться.
– Всё хорошо, – ответила я, предупреждая вопросы. – Барон проиграл, можем дальше ехать.
– Вот и слава Богу! – неожиданно сказала Амелия (за ней я что-то прежде религиозности особой не наблюдала) и даже перекрестилась. Странно: сделала это девушка по-католически, слева направо.
– Ты католичка? – удивленно спросила Аня.
– Да, – смутилась девушка.
– Странно.
– Почему?
– Я думала, тут все православные.
– Какие?
– Пра-во-слав-ные, – по слогам произнесла подруга. – Ты не знаешь разве, что это такое?
Амелия отрицательно помотала головой. Аня перевел взгляд на Геральда. Тот повторил жест.
– Слышишь, Тань… ух, блин! Слышь, мессир, тут они католиками себя считают. И кто глава вашей церкви? Папа Римский, как его… Франциск? Он же верховный понтифик, преемник святого Петра, которому первенство было даровано Иисусом. Тот дал Петру Ключи от Небес и полномочия «связывать и освобождать», назвав его «скалой», на которой будет построена Церковь. Всё верно, ничего не перепутала?
Я воззрилась удивлённо на подругу. Вот это познания!
– Ты откуда столько знаешь? – спросила её.
– Курсовую писала по истории Ватикана, – шёпотом ответила она. – Это всё, что запомнила. Ну, так я права или нет? – обратилась она к Геральду с Амелией.
Но слуги ничего не ответили. Стояли и молчали, опустив глаза. Как школьники, которым учитель задаёт вопросы, а им сказать нечего – не выучили.
– Тебе не всё ли равно? Хоть буддистами пусть себя считают, – поспешила я разрядить обстановку. – Главное, чтобы люди были хорошие.
Мы отъехали с подругой подальше от слуг.
– Блин, они, кажется, тут совсем того, – Аня покрутила пальцем у виска. – Слишком вжились в свои реконструкторские роли.
– Или им хорошо платит какой-нибудь чокнутый олигарх, чтобы они даже веру сменили на время пребывания в здешних краях, – заметила я. – Вот тебе дали бы бабла и сказали: с завтрашнего дня, Аня, будешь считать себя мусульманкой. Ты как, согласилась бы?
– Смотря сколько…
– Много.
– Согласилась бы конечно! – ответила Аня. – Подумаешь! Я вообще считаю, что Бог один, только имена у него разные.
– Вот и они такие же. Ладно, поехали дальше. А то ночевать в лесу придется, – сказала я.
Наша великолепная четвёрка тронулась дальше в путь. Я же подумала, что всё это как-то заходит слишком далеко. Сколько проехали, а всё никак не можем выбраться из странной местности, где только и слышно, что про злобного дракона, местные все живут в Средневековье, а главное весьма убедительны в своем поведении. Вон, даже католиками себя считают. Чудеса, да и только!
Мы проехали ещё километров десять, и я задала Ане вопрос, который мучает меня с тех пор, как я услышала об Ордене Дракона.
– Как думаешь, что за люди такие, я про Орден.
– Наверняка отморозки из девяностых. Братки, которым с тех самых пор не терпится прибить кого-нибудь. Или беглые из тюрем, возможно. Там накуролесили, в обычном то есть мире, сюда подались. Им тут сказали: делайте что хотите. Ради исторической достоверности. Грабьте, насилуйте, убивайте даже, – ответила Аня.
– Убивайте? А как же полиция?
– Ты хотя бы одного правоохранителя тут видела?
– Нет, но…
– Вот именно, что «но». Тут ни телефонов, ни интернета, – как ты их вызовешь, если что? Голубиной почтой? Или гонца отправишь?
– Может, гонец-то как раз и есть. Ну, или присматривает за всем этим какой-нибудь… специальный человек. Слушай, ну если это реконструкторы или олигарх какой чудит, у него же должна быть служба безопасности? Вдруг народ набухается и устроит бунт?
– Ага, великую июньскую социалистическую революцию! – хмыкнула Аня.
– Троечница, – заметил я. – Та революция была Октябрьской.
– Сам дура, – незлобно ответил Аня. – Это там она Октябрьская. А у нас теперь июнь на дворе.
– Ну и что с того?
– Нет тут никакой власти, кроме этих баронов, графов и прочих королей. Феодальная раздробленность какая-то. Видать, не один олигарх постарался сюда бабла вложить немеряно, а собралась кучка выдумщиков, вот и соорудили это всё, – Аня сделала широкий жест. – Знаешь, есть в Питере такое место, называется «Кричи не кричи»?
– Нет, а что в нем особенного?
– Есть там такой Елагин остров. Давным-давно его сделали центральным парком культуры и отдыха. Имени Кирова, поскольку он там у некоторых до сих пор – любимый исторический деятель. Так вот, есть у этого острова Западная стрелка – место, где встречаются Большая и Средняя Невка. Место очень живописное, красивое. А ещё в девяностые бандиты его полюбили очень – там «стрелки» забивали, можно было при необходимости друг в друга пострелять. Опять же, немало народу там пропало. Вот мы с тобой, я думаю, угодили в подобное «Кричи не кричи». Здесь собственные правила «игры», свои господа и слуги.
– Я одного понять не могу: мы с тобой летели на дельтапланах, верно? Верно. И упали в озеро. Так? Так. Но какими же судьбами оказались в этих лесных местах, если живем на юге страны, где лесов-то раз, два и обчёлся, сплошные степи кругом да сельхозугодия – поля с виноградниками?! – воскликнула я.
– Чего ты на меня кричишь? – возмутилась Аня. – Я откуда знаю?!
– Прости, я не на тебя ору, а вообще. Думаешь, мне вся эта ерунда не надоела? Шибанутые все! Дракон, Долина Смерти, рыцари, бароны, замки… Как мы могли тут оказаться вообще?!
– А на самом деле лежим сейчас в реанимации, у нас медикаментозная кома, и вся эта бредятина нам только кажется, – усмехнулась Аня. – Я в книжке такое читала. Там одна девушка попала во Францию XVII века. Упала в воду с современной яхты и оказалась на парусном фрегате.
– Вот уж не думаю, что такое возможно. Кома все-таки – это не сладкий сон.
– Тебе-то откуда известно? – продолжает забавляться подруга. – Голливудских триллеров с ужастиками насмотрелась? Можно подумать, ты как тот боцман из мультика – «Плавали! Знаем!»
– Я не знаю, потому что…
Фюить! Бум! И я лечу на землю во всём своём рыцарском облачении, удивленно глядя на стрелу, которая вонзилась мне прямо в грудь и торчит теперь оттуда, продолжая мелко трепетать, словно живая. С грохотом падаю, и только благодаря шлему на голове не теряю сознание – внутри мягкая войлочная шапочка. Мой конь истошно ржёт и делает «свечку», то есть встает на задние ноги, взмывая вверх передние, потом, опустившись на землю, рвется вперед и уносится в лесную чащу.
Я сознание не потеряла, но приложилась головой крепко и не понимаю, что происходит. Вокруг крики, свист, вопли какие-то, топот лошадиных копыт. Меня накрывает волной дорожной пыли – это приблизились и стали спешиваться всадники, взявшиеся из ниоткуда. Их много, человек двадцать, и я зажмуриваю глаза – пылища летит прямо в лицо. Становится трудно дышать. Пытаюсь подняться и понимаю, что не могу – тяжелая слишком.
Наконец, меня подхватывают чьи-то сильные руки, отрывают от земли и приводят в вертикальное положение. Смотрю вокруг ошалелым взглядом, кашляю. Что за люди? Бородатые злобные рожи. Одеты кто во что горазд, напоминают мужиков с картины Ильи Репина «Бурлаки на Волге»: шапки, зипуны, халаты, сапоги. «Разбойники!» – доходит до меня.
– Вы кто такие? – спрашиваю и тут же получаю удар по голове. Там шлем, но звон в ушах стоит знатный.
– Заткни пасть! – слышу сквозь шум.
– Мужики, забираем их с собой! Тут скоро проедет королевский патруль! – гремит глухой голос. Мне резко, до боли заводят руки за спину, обматывают веревкой, затем швыряют в телегу. Откуда она здесь? Напавшие с собой, видимо, прислали. Торчащая из груди стрела ломается, оставляя внутри наконечник. Почему я не ранена? А! Кольчуга! Вот что задержало рвавшуюся к сердцу сталь. Бум! Рядом падает тело. Это Аня. Он ругается вполголоса. Бум! Бум! С тихим оханьем оказываются рядом Геральд и Амелия.