Книга 1646 года… Сокровище. Но есть в нем еще большее богатство – бабушкино письмо.
Я ее не знаю, но слышала, что была она добра и кротка, ласкова и всегда с улыбкой. Прочитав послание, удивилась. Сколько испытаний дал ей Господь! Но осталась она на светлой стороне – стороне любви, и даже через много-много лет окормляет родных заботой и человеческим теплом, тихо откликаясь на сердечный позыв узнать о корнях...
Она словно слышала нас. Вообще, диву даемся, когда мысли, сказанные вслух и даже будто бы мимолетно, вдруг мгновенно получают четкий и внятный ответ оттуда – от наших далеких родных… Словно сидят они и слушают за общим столом, откликаясь на пожелания здесь. Торопятся исполнить просьбы, издалека помогая нам, присылая вести.
Мне надо бы про Чаепитие у Зулейхи… А я про книгу. Но они связаны друг с другом. Самым непосредственным образом. Самым естественным. Словно Чаепитие и должно было пройти именно для того, чтобы тихий голос бабушки Они донесся до нас и заставил взглянуть по-новому на то, что уже три десятка лет ждет законного часа…
Среди наших гостей – удивительные люди. Но в этот раз должны были придти именно те, кто донес до нас послание бабушки Анисьи. Первым книгу – древний Псалтырь – заметил Рафис Ахметьянов. О, этот отточенный глаз ученого человека! Как доктор медицинских наук, работающий с документами и книжными первоисточниками, он не мог не увидеть старое издание, скромно лежащее на третьем этаже мужской половины мансарды. «Что это?»
Да, отвечаем, старая книга. На церковнославянском. Подарок Олегу от бабки. Ни разу не читанная, не изученная. Софья Щербич, тоже гостья, с интересом смотрит ее. И говорит: «Книга 17 века, 1646 года издания. Как раз тема моей кандидатской – я писала диссертацию по монастырям…» Софья – историк, кандидат наук.
Что сказать по этому поводу? Наверное, красиво написать, что кожа покрылась мурашками, и мы испытали невероятное волнение, дыхание времени очевидно слышалось нам, мозг доставал из своих бездонных глубин бесконечную ленту памятных событий и дат…
Вспомнив математику, посчитали: книге больше 370 лет… Укорили себя: сокровище, а мы к нему… Боже, выдохнули все, кто рядом…
Прошел вечер. Неимоверной благодарностью полны наши сердца за открытие, которое сделали мы благодаря гостям. Сила науки! Сила знания! Сотни раз прав был папа: учиться!!!
И опять – по новому кругу, в новых красках – мысли о том, что все взаимосвязано в мире. Что наши ангелы – наши предки. Что они всегда рядом с нами. Берегут, направляют, а если мы замешкались – твердой рукой из неведомых миров отправляют посланников. И открывают великие тайны, и наша кровь бежит в жилах по-новому, заставляя сердце прислушиваться к каждому шороху: не голос ли это далеких прадедов, едва различимый в сумерках? Не их ли дар, цену которому мы не осознаем по неведению или беспамятству?
Сижу сейчас за столом, читаю письма. Текст иногда расплывается от набегающих слез... Почти все понимаю. Анализирую… И кажется мне, что Псалтырь, который сохранил мой муж – его оберег…
Читаю и думаю над судьбой незнакомой женщины, успевшей одарить любовью многих – дочь Любу, внучку Татьяну, внуков Владимира и Олега, правнуков. И светлой памяти ее публикую строки, в которых не изменила почти ничего.
Чистый голос из прошлого. Издалека. Из жизни в двадцатом веке, полном горьких уроков и неимоверных трудов…
«Мой прадед был Иван Фролович. У нево было 2 сына, но он был очень грамотной и божественной. Писал книги и рисовал иконы. Ездил по деревням и продавал иконы и книги.
А сыновья жили бедно. Мой дедушко вовсе был беден. Его звали Федор Иванович. Он был несчастен. Умерла у нево жена, осталось трое детей, мой отец и две сестры. Дед женился, взял жену молодую. Она еще ему родила 3 дочки да сына. Получилось 7 деток. Устроился он в церкву трапезником. А сейчас ето как зовут? Сторожом? Сторожил он церкву и был звонарем.
Когда праздник, он звонил утром и когда пойдут из церкви… Маленькие колокола, они звучали нежно как начинали… Он звонил долго, пока люди домой не уйдут. И меж тем нанимался молиться за человека, который умер. Сорок дней должон читать какую-ить книгу… Ему деньги платили, но кто и какие вещи давал…
Вот у нево выросли дочери и мой отец. Звали ево Аким Федорович. Женился он. Маму звали Миланя Федоровна. Вот они накопили 6 деток до революсии.
Стала война, революсия, и в етой кутерьме революсии и почил наш отец. Было такое время. Били кто кого и за што… Мы остались с мамой шесть. А мама седьмая… Хлеба нет…
Шла война. Ехали белые, звали их так. Отступает Колчак… Так я помню, их так звали.
После етой кутерьмы стал народ маленько оживать, да и мы тоже.
Хлеба не было. Мы с младшим братом ходили по миру. Где ворота закрыты, дак мы залезем под ворота. Спросят: чьи вы? Где живете?..
Братья выросли. Стали сеять много. Хлеба стало много. Было у нас 3 лошади и 2 коровы. Все было у нас. Но вот опять настигла нас злая судьба. Умерла мама. Мы остались 6 человек. Которые-то были уже большие, а мы три маленькие. Сестра ушла замуж, брат женился, ушел от нас.. Мы остались 3 в своем доме. И начались колхозы. Осталось нам 1 корова и лошадь. Брат, который был побольше, уехал от нас. Тогда вербовали на лесозаготовки.
Мы остались трое, в колхоз нас не надо, работать некому (малы, по этой причине в колхоз не взяли – примечание мое).
Пришло лето, как-то жить надо. Был совхоз и поля брошены, все заросли полынью, и кое-где зашла рожь – падальник. Мы ходили собирать эти колоски, но только ночью. Днем было нельзя, ездил объездчик. И ково поймает, кто большой, тово судили. А мы маленьки, от сберем мешок или ведерко… Мы ходили ночью. Потом зайдем в лес, спрячем мешок с колосками и опять домой. Ночью к дому подходим...
Шли годы, и мы стали большие и побрели всяк в свою сторону…»
Ето вам на память Жданова Анися Акимовна, раньше была Еликова, 1913 года. Всяко написала, поймете или нет, я мало училась, плохо вижу…
Написано 23 сентября 1999 года. Письмо публикую частично
