Жарким летом в ельнике
Иль в дубовой роще,
Хмурым понедельником
Как сказать попроще-
В нашу чащу слух проник:
«Видно, быть мне битым!..»
В общем, бедный Боровик
Влюбился — в Аманиту!
Поднялся галдёж и крик,
И только старый Дождевик
Чихнул и крикнул из- за пней:
«Ведь он же царь — ему видней!»
«Пусть даже если и она
Смертельно ядовита,
И отравила, не со зла,
Поэта Еврипида!
А после Клавдия на трон
(Отравлен был женою)
Взошел неистовый Нерон,
Сжег Рим своей рукою».
Поднялся галдёж и плач:
«Нерон-палач! Нерон-палач!»
Светоний Транквилл в суть проник:
«Ведь он же царь —и он велик!»
А Боровик вдыхал о ней,
И это не греховно.
Он ночью не смыкал очей,
Ей песни пел любовно:
«Как ты изменчива, бледна,
В бахромчатой юбчонке
На ножке вольва не видна
Среди листвы бочонком.»
Поднялся галдёж и крик,
И только старый Дождевик
Чихнул и крикнул из-за пней:
«Ведь он же царь — ему видней!»
«Что же, что похожая,
На другие виды.
И в еду не гожая-
В этом нет обиды.
Здесь же нет ее вины,
Это – первозданно!
О ней микологи страны
Пишут без обмана.
Поднялся галдёж и крик,
И только старый Дождевик
Чихнул и крикнул из-за пней:
«Ведь он же царь — ему видней!»
Тут Боровик пошел вразнос-
Его взяла досада
С роднею вроде симбиоз,
А выбору не рады.
«А ты, батяня, перестань,
До чего ж обидно!
Ты Аманиту не погань,
Как же Вам не стыдно!»
Поднялся галдёж и крик,
И только старый Дождевик
Чихнул и крикнул из-за пней:
«Ведь он же царь — ему видней!»
«А если у моей родни
На глазах завеса —
Не пеняйте на меня, —
Я уйду из леса!
Пусть с Аманитой попадем
К Грибнику в корзину.
Зато мы будем с ней вдвоем
Её я не покину!»
Поднялся галдёж и крик,
И только старый Дождевик
Чихнул и крикнул из-за пней:
«Идет Грибник — ему видней!»
Тут расхрабрился Боровик,
Вышел из засады,
А к нему бежит Грибник-
Теперь не жди пощады.
Аманиту ковырнул
Он носком ботинка.
И подальше отшвырнул-
Печальная картинка!
Боровик сразу сник,
Но виноват ли Боровик?
Иль тот, кто крикнул из-за пней:
«Грибник умней — ему видней!»
