Я периодически сталкиваюсь с идеей о вечной любви. Ну, может, не о той, которая на века, но о той, которая должна непременно проявляться каждую минуту, пока находишься в отношениях с человеком. Особенно часто в силу специфики своей деятельности я сталкиваюсь с требованием матерей к себе, о том, что нужно всегда-всегда любить своих детей.
Хочу порассуждать об этой идее. И начну, пожалуй, не с любви, а с близости, потому что про близость как-то понятнее, чем про любовь, концепция которой у каждого своя.
Близость — это возможность приближаться к другому, открываясь при этом ему в своей уязвимости. Близость подразумевает два расстояния до другого: насколько далеко я могу отойти (по своим личным делам), сохраняя близость с другим, и насколько близко я могу подойти, не разрушая другого фатально и не вызывая отторжения такой силы, чтобы хотелось меня вытолкнуть за ту границу, за которой я окажусь слишком далеко для сохранения близости. При этом, разумеется, важно учитывать и то, что другой также может перемещаться, приближаясь и отдаляясь.
А теперь давайте про любовь, которая включает в себя в том числе и близость.
Я могу совсем не любить и не принимать человека, а — могу полностью любить и принимать вне зависимости о обстоятельств.
В первом случае любви нет. Это очевидно из формулировки.
Во втором же случае любовь исчезнет, когда я поломаюсь, а я непременно рано или поздно поломаюсь, если не буду учитывать свои обстоятельства. Залог близости и любви заключается именно в возможности перемещаться между этими полюсами.
Иногда ситуативно может ощущаться, что совершенно не любишь другого, а потом — ощущаться, что любишь. Это нормально.
