-Потише! Потише, пожалуйста! - Фекла Дмитриевна в отчаянии стучала палочкой по столу. От той, словно из бенгальского огня, разлетались в разные стороны бешеные искры, падали на пол, шипели, оставляя черные точки на линолеуме, а потом гасли, источая неприятный, кислый аромат жженого мха.
-Товарищи! Ну, правда, хватит галдеть, вы сами отнимаете у себя время! – сидящий рядом с Феклой Савелий, нахмурил кустистые, кудряво сплетавшиеся над глазами брови, зашипел и вдруг издал грозный рык, перекрыв нестройное клекотание собравшейся в зале публики.
Народ замолк, кто-то уронил телефон, тот, пискнув, испарился.
-А я предупреждала, - пожала плечами Феклушка. – Сотовые на совещаниях запрещены!
-Ну, елки-палки! – раздалось недовольное кряхтение. – Теперь жена будет трезвонить, а потом скажет, что я ей изменяю…
-А нечего давать поводы, тогда и не скажет! – Фекла Дмитриевна встала поудобнее, переступила пару раз с ноги на ногу, как будто хотела пустить корни в деревянную трибуну, откашлялась и продолжила:
-Итак, конец января, вы все сдали отчеты, мы их почитали, проанализировали, и теперь готовы подвести итоги. Месяц был не из легких, заказов много, из них семьдесят процентов невыполнимых, но вы молодцы, вы сделали все на высшем уровне! Посмотрим на диаграмму.
На большом экране появилась красочная картинка. Ровные, высокие столбики тянулись к отметке стопроцентного успеха, к безмерному счастью. Зрители прищурились, стали искать свои фамилии, тыкали пальцами, гогоча и похлопывая соседа по плечу.
-Гляди! Гляди, я даже Льдинкина обошел! Ух, я молодец! – басил один.
-А я вообще на первом месте! – кричал другой, рослый, косматый мужчина, с длинной, заплетенной в косу бородой. – Вот вам.
Он привстал, обернулся в зал и показал всем язык.
Фекла помолчала, давая время зрителям выплеснуть первый восторг, а потом продолжила:
-Я вас поздравляю, дирекция очень довольна и готова наградить всех отпуском в два месяца.
-С содержанием?! – раздался скрипучий голос из третьего ряда.
-Ну, Коромыслов, ну, конечно с содержанием! Не перебивайте! – Фекла Дмитриевна затрясла головой, выгоняя оттуда ненужные, сорные мысли.
-Тогда хорошо, тогда это мы одобрям-с! – не утихал Коромыслов, но заметив в глазах оратора недобрый блеск, приложил руку ко рту и закивал, мол, понял я, все понял, виноват.
-Итак, всех поздравляю с отпуском, всех, кроме Снежинкиной. Есть в зале такая?
Фекла Дмитриевна была здесь новенькой, ее перевели только месяц назад из другого отдела, «с повышением». Подчиненных женщина пока еще не знала, личные дела изучать, честно говоря, ленилась, поэтому кто такая эта Снежинкина, и знать не знала.
-Ну, кто Снежинкина? Встаньте, пожалуйста! – Феклуша прищурилась. Очки бы, да все как-то времени нет ко врачу сходить…
-Это я, - в первом ряду, практически напротив трибуны, встала девушка. Стройная, но вся какая-то поникшая, плечи вниз, глаза – два омута печали, даже дышала она как-то грустно. – Это я…
-Так, Снежинкина, - Фекла сверилась с бумагами. – Юлия Снежинкина… Так что же вы нас так подводите?!
-Я… Ну… Я… - и заплакала, тихонько, будто боясь смыть своими солеными, горячими слезами радость с лиц окружающих.
-Все, к кому вы ходили, все, я повторяю, остались недовольны! Дети расстроены, родители разочарованы. Я посмотрела фотографии, благо, все сейчас продвинутые, все в сети выкладывают…
На экране появились снимки. Вот Юля водит хоровод с ребятней, вот дарит подарки, вот поет песенки, хлопая в ладоши.
-А что не так-то? – Коромыслов задорно поправил усы. – Хорошая девчонка, все делает правильно. Что им не так опять? Девочка молодец! Я не согласен!
-А вы на глаза, на глаза-то посмотрите! – Фекла увеличила картинку.
Компьютер услужливо выделил лицо героини, приблизил его, заполнив весь экран огромными, словно в космос уводящими, глазами.
Те, действительно, были наполнены печалью.
-С таким взглядом нельзя, слышите, нельзя выполнять свою работу!- кипятилась Фекла Дмитриевна. – Нет настроения, не можете радовать людей, не позорьте организацию, сидите дома!
-Полегче, Полегче, - покачал головой Савелий. – Это сложная ситуация, надо разобраться!
-Я не буду ни в чем разбираться, уволить, и точка!
Снежинкина окончательно разрыдалась, схватила сумочку и выскочила из зала.
-Нет, вы посмотрите! Посмотрите на нее! – тыкала пальцем вслед беглянке Феклуша. – Ну, детский сад!
-Да… - Савелий прицокнул языком, переломил пополам карандаш, что до этого гнул в руках. – Повезло нам с начальством…
И, вскочив, вышел вслед за девчонкой.
-А что такое?! Работу нужно делать хорошо или не делать вовсе! – Фекла развела руками. – Все, товарищи, заседание окончено. Пройдите в Кадры, подпишите заявления на отпуск.
Народ ринулся к дверям, толкаясь и обсуждая, кто куда поедет.
Фекла осталась одна, не спеша собрала бумаги, выключила компьютер и свет, набросила пальто и вышла через служебный вход.
Большая черная машина уже ждала ее у выхода, за рулем, быстро докурив папироску, сидел тощий мужичок с крючковатым носом и в шляпе с пожухлыми дубовыми листьями.
-Да убери ты свой гербарий! – раздраженно фыркнула женщина. – Сколько раз просила.
-Извините, но это мой костюм, так положено! – спокойно ответил крючконосый и повернул ключ. Машина заурчала, плавно тронулась с места, шурша колесами по щебенке, и скрылась за поворотом.
-Фары включи, деревяшка! – зашипела Феклуша. – Угробить нас хочешь?
Водитель крякнул, ткнул пальцем в нужную кнопку, дорожное полотно озарилось мягким желтым светом.
-Вот теперь хорошо! – кивнула женщина и закрыла глаза. Она устала, но самое трудное позади, дальше – законный отпуск…
Прежний отдел, где работала Фекла Дмитриевна, отдел детских зимних забав, был несказанно рад, что такая ценная сотрудница, такая ратующая за успех компании женщина, наконец-то ушла от них. Все в ней было отлично, только души не было, испарилась, видимо, вместе с талой водой, что однажды намочила Феклушины ноги ранней весной…
…В тот день Фекла спешила на свидание, она так долго к нему готовилась, подружка отдала свое лучшее платье, знакомая мамы, парикмахер, соорудила прическу, накрасила ногти и помогла сделать макияж… Парень был хорош, все мечтали встречаться с ним, а он выбрал Феклушу. Она летела словно на крыльях, забыв об отчетах, графиках и собрании в кабинете директора, сердце бешено стучало, заставляя краснеть смуглое, чуть похожее на мордочку олененка, лицо, из рук все падало – проездной билет, помада, перчатки…
-Эй, ты! Блаженная! – услышала она незнакомый голос за спиной и обернулась.
Компания парней, ухмыляясь, поигрывала мускулами и крутила в руках цепочки, наступая на девушку.
- Палочку гони! – тихо, вкрадчиво сказал один из них.
-Я не могу, мне нельзя! – прошептала Фекла. – Это не моя, это с работы.
-Ты не слышишь? - прошептал парень.
Феклуша не успела тогда ничего сделать, они просто вырвали сумку из рук, отобрали то, что хотели, а ее, испуганно хлопающую глазами, оттолкнули в глубокую, холодную от плавающих льдинок лужу. Подружкино платье превратилось в грязные тряпки, ноги насквозь промокли, замша ботиночек хлюпала и истекала весенней водой, остужая ноги. Вот тогда и утекла, видимо, душа, оставив вместо себя пустое, темное местечко, ни то в сердце, ни то где-то еще…
…Хороший Фекла Дмитриевна была работник, ответственный, быстро шагала по карьерной лестнице, вот и дошла до Отдела «Морозных радостей».
А тут эта Снежинкина… Помарка, недочет, что портила весь отчет, а, значит, и репутацию отдела…
…Юленька! Ну, погоди, сил нет тебя догонять! – Савелий тяжело дышал. – Ноги уж заплетаются!
Он поймал-таки девчонку за руку, дернул к себе и замер, сгоняя рукавом пот со лба.
-Пустите, дядя Савелий! Пустите, я уйду!
-Погоди, ты почему ко мне не пришла? Почему ничего не сказала?! И я, старый дурак, не заметил… Как же так…
-Да какая разница! Вам ничего не сделают, не беспокойтесь. Не пришла, значит, не хотела! – рванулась Юля. - Увольняйте за профнепригодность.
Они еще возились в темноте переулка, как вдруг свет фонаря выхватил их силуэты, заставив вздрогнуть. Юля, улучив момент, шмыгнула в какую-то дверь и исчезла, оставив после себя лишь легкий аромат апельсина и бергамота…
-Савелий, ты, что ли?! Негоже… В твоем-то возрасте…
-Да вы что, ребята! – мужчина смутился, брови заходили ходуном над настороженными глазами. – Да мы коллеги, по работе говорили!
-Смотри! – усмехнулся дружинник и, погрозив пальцем, махнул рукой, мол, пойдем, ребята…
Савелий, дождавшись, пока патруль скроется из виду, пошел, шаркая тяжелыми ботинками, обратно в контору.
-Как же я девочку-то проглядел? Где поломка вышла?! Когда?...
Мужчина был местным, «конторочным», психологом, следил за тем, чтобы все, кто работал в «Морозных радостях», сами были счастливыми людьми, иначе, как можно дарить радость другим? Без своего счастья это противоестественно, наигранно, жестоко…
Многое бы Савелий отдал за перфокарту души Феклы Дмитриевны, она была интересным случаем в его практике, трудным, колким и закрытым, какие там прячутся тайны… Но эта информация была доступна только высшему руководству.
-Где? Где ты, Юля Снежинкина? – Савелий, светя себе телефоном, искал карточку девушки. – А, вот. Отлично. Теперь бы только компьютер не завис…
Он вставил карточку в специальный аппарат, и побежали, замелькали на экране события из Юлькиной жизни.
-Так, детство промотаем, это я все знаю, учеба, Кирилл Мамонтов из института, переезд, так… Все ни то, ни то! Хотя, постойте! Кирилл Мамонтов… Мамонтов. Такая фамилия была в одной из заявок. Точно! На двадцать седьмое декабря, одна из первых… Кто ездил?! Кто к ним тогда ездил?
Он набрал пароль для доступа к специнформации, прокрутил колесо «мышки», пробегая глазами по списку данных.
-Вот я дурак! Ну, как есть, дурак! Она и ездила… Снежинкина, одна, к Мамонтову, к его сыну, трехлетнему Николаю. Ох, как я пропустил-то?!
Савелий схватился за голову, застонал, стал раскачиваться, запустив пальцы в космы волос…
-Ладно, надо посмотреть, что тогда было, как все прошло.
Вот Снежинкина заходит в квартиру, мальчик встречает ее в коридорчике, внимательно смотрит, засунув палец в рот. «Снегурочка» улыбается, оправдывается, что нет деда Мороза, отец мальчика проводит гостью в комнату. Там накрыт стол, в кресле у телевизора сидит мама мальчика. Она даже не привстала, когда пришла Снежинкина. Ладно, смотрим дальше…
Кажется, пока все нормально, не хорошо, но нормально. Кадр, еще один, стихи, танцы вокруг елки, смех… Вот! Воооот! Мамонтов берет «Снегурочку» за руку, он хочет с ней потанцевать. Юля смущается, поглядывает на хозяйку, выдирает руку и, быстро попрощавшись, уходит. Мальчик расплакался, он принес «Снегурочке» свои машинки, они хотели поиграть…
Все, как по учебнику – слезы ребенка плюс прошлая любовь, обесцененная, смятая, растоптанная… Гремучее сочетание, запускающее реакцию горения, душа тогда горит черным пламенем, все внутри мается и кричит, а потом глаза теряют свой блеск…
Мамонтов был первым и последним, кто оставил хороший отзыв о посещении «Морозных радостей», в частности, о Снежинкиной…
И что теперь делать? Фекла Дмитриевна Юлю не вернет, небось, уже и приказ издала…
…Юлька бежала по городу, поскальзываясь на обледенелом тротуаре и глотая слезы. Зачем все они лезут к ней?! Зачем в душу-то лезут!? Ну и пусть уволят, она не против, она только «за», зато больше кривляться не надо будет!...
Юля выскочила на дорогу, оголтело ринулась на середину, не замечая красного цвета светофора…
…Автомобиль Феклы Дмитриевны лишь слегка задел девчонку, уронив ее на грязную дорогу.
Юля вскрикнула, сжалась в комок и застыла, боясь пошевелиться.
-Ты что! Ты куда под колеса лезешь!? – орал на нее склонившийся мужичок с крючковатым носом. Листья с его шляпы падали и падали на асфальт, словно была не зима вовсе, а осень…
-Кто там? – Феклуша вылезла из машины и подошла ближе. – Ну, надо теперь врачей вызывать! Эй, женщина, вы в сознании?
Фекла опустилась на колени, откинула с лица Юльки волосы и замерла.
-Ты?! Карьеру мою решила загубить?! Специально бросилась, да? – она сыпала вопросами, а руки тряслись, по виску ползла капля холодного пота.
Юля чуть простонала, осторожно села и уставилась на женщину.
-Я случайно, простите… Вот, и вам жизнь испортила…
-Брось, не говори ерунды. Мою жизнь уже ничем не испортишь. Эй, деревяшка, отвезём ее в больницу, что ли?
-Нет, я домой, сейчас посижу немного, и домой…
Юля попыталась встать, все плыло и раскачивалось перед глазами, в ушах противно звенело.
Фекла с минуту смотрела на нее, а потом уверенно сказала:
-Домой, только ко мне.
-Нет, пожалуйста…
…И вот уже Юлия Снежинкина едет в машине, сжавшись в худенький рогалик на заднем сидении, а Фекла, слегка обернувшись, разглядывает ее.
-Я тебя еще не уволила, если тебе это интересно! – вдруг сказала она. В груди что-то кольнуло. Пакостное чувство, когда-то давно знакомое, но весьма тревожное…
Юля что-то пробормотала, то ли благодарность, то ли проклятие, и, закрыв глаза, уснула…
-Что ты будешь с ней делать? – Деревяшка посмотрел на строгий профиль хозяйки.
-Как пойдет… - расплывчато ответила та и крепко задумалась, глядя в черноту за окном…