Для того чтобы это осуществить, двум примерным девочкам пришлось совершить ужасный подлог. Необходимо было письменное разрешение
Следует добавить, что по утрам было очень трудно определить, какая на улице погода. Иногда казалось, что самая мрачная, а на небе сияло солнце. Просто, чтобы это увидеть, надо было прижаться щекой к окну и постараться увидеть небо. Второй этаж – это почти дно двора-колодца! Надо ли говорить, что солнца в комнате девочки никогда не видели, а в проливные ленинградские дожди казалось, что все потоки мира хлещут к ним в окно. Но им это было нипочём! «Красота! Но мы и эту дыру очеловечили. Выглядит очень уютно». Дошли до того, что выпросили у кастелянши из кладовой ковёр на пол. Когда однажды директор школы зашёл с проверкой в их комнату, он остолбенел; «Это же ковёр из моего кабинета!!!»
Начало Часть III Глава 2(16) "Две Тани" (окончание)
Учёба с каждым годом становилась всё более напряжённой. «Куда ни глянь, непролазное болото уроков, так что иногда просто жить не хочется!» Но девочки постоянно стремились обогатиться новыми впечатлениями, чтобы не завязнуть в этом «болоте». Сколько в письмах к Оле рассказов о походах на концерты, спектакли, на выставки в Эрмитаж, в кино. Ездили в близлежащие садики и парки, особенно любили Юсуповский садик на Садовой, ездили в Летний сад, в ЦПКиО.
Да и письма к Оле теперь были подписаны не «Таня», а «Тани». Или Туся делала шутливые приписки: «Она действительно перегрелась, не соизволив даже от меня передать привет. Всего доброго. Таня №2», или «Проверено цензурой, и в достоверности вышеизложенных фактов прошу не сомневаться. Продолжение следует».
Все главы автобиографической повести Татьяны Брунько "Прозрачная девочка" читайте здесь:
Главы повести в авторском чтении:
Части повести в тексте целиком публикуются:
Самой большой радостью, наверное, были поездки в гости к Тусе в Новгород. Для того чтобы это осуществить, двум примерным девочкам пришлось совершить ужасный подлог. Необходимо было письменное разрешение Таниных родителей, чтобы воспитатели могли отпускать её из интерната в другой город. Сейчас уже трудно сказать, почему его не было, боялись ли родители отпускать девочку или просто не торопились его присылать, но Тани действовали решительно. Туся, изменив свой почерк, написала «письмо» воспитательнице от имени Таниного папы. Почему папы? Мамин почерк воспитательница знала, а вот папа никогда не писал ей писем. Тетрадный листок с письмом сложили точно так, как складывали в конверт, и с невинным видом отнесли в воспитательскую. И это сработало!
Три часа на электричке от Московского вокзала, и Таня могла полностью раствориться в домашнем тепле и заботах, которыми её окружали в Новгороде Тусины родители, тётя Эля и дядя Вадим. Они ласково называли её Таня Маленькая, потому что, во-первых, она была младше их дочери, а, во-вторых, в старших классах от болезней и перегрузок стала опять почти прозрачной. Потом, уже на первом курсе консерватории, по меткому замечанию бывшего одноклассника, и вовсе перешла в отрицательное измерение. Таня же Большая, наоборот, никак не могла справиться с лишним весом. Это длилось, однако, до первой серьёзной болезни… Тётя Эля была отменная кулинарка и всегда встречала девочек обильным и изысканным столом. А в праздники они всегда попадали на родственные застолья. Родственники и знакомые у Туси были дружные, девочек любили, хвалили, баловали вниманием. Всегда гуляли по Новгородскому Кремлю, ходили в Софийский собор, на реку Волхов, любовались старинными церквями, ездили в заповедник деревянного зодчества Витославлицы.
Девочки относились друг к другу с безграничным доверием. Они знали друг о друге всё, делились и мелочами, и самым сокровенным. Если они не виделись целый день, то потом разговаривали час, если несколько дней, то весь вечер. Когда Таня после восьмого класса вернулась из санатория, девочки, как ошалевшие, бродили по городу несколько дней, и говорили, говорили, говорили… На каникулах писали друг другу письма, в больницу бесконечные треугольники. Однажды летом Туся, не выдержав разлуки, даже прилетела в Танин городок. Вернее, прилетела в Брянск, а уже оттуда приехала к ней.
Всё шло хорошо, Туся уже была в одиннадцатом классе, Таня в десятом. Постепенно противоречия между ними и интернатскими девчонками сгладились, да и было немало таких, которые держали нейтралитет в противостоянии «примерных» и «нормальных». Или «испорченных» и «неиспорченных», по определению другой стороны. В конце концов, своим упорным трудом и преданным служением музыке Тани заслужили уважение.. Туся оставалась такой же эмоциональной, так же принимала всё близко к сердцу, бурно радовалась пятёркам и безутешно рыдала из-за четвёрок. И когда тот самый «призрак надвигающихся экзаменов в консерваторию» навис над её головой, она этого не выдержала. Нервное заболевание.
Тут надо пояснить, что же это был за призрак. Дело в том, что выпускники школы, после всех лишений и жертв, выпадавших особенно на долю интернатских, поступали в консерваторию НА ОБЩИХ ОСНОВАНИЯХ. Сейчас это трудно понять, ведь обычно выпускники средних учебных заведений при ВУЗах имеют преимущественное право поступления. Более того, поскольку школа была конкретно ПРИ КОНСЕРВАТОРИИ, выпускники после неё никуда не моги пойти, как только в консерваторию. В случае неудачи с поступлением, что случалось каждый год с некоторым процентом выпускников, они нигде не могли работать, т.к. не получали соответствующего документа. Школа выдавала обычный школьный аттестат, не более. Для того чтобы получить аттестат о среднем профессиональном образовании, ребята поступали на последний курс музыкального училища. И тогда как удавалось: или ещё раз пытали счастья в консерваторию или шли работать.
Сидя в электричке «Ленинград-Новгород» в мае своего десятого класса, Таня писала Оле: «…я одна, как перст, уже месяц. Дело в том, что моя бедная Татьяна заболела, с конца марта лежала в больнице, только несколько дней назад выписалась. Не от хорошей, конечно, жизни она туда попала: заботы без конца и краю, постоянная нервотрёпка, экзамены, ноль заботы о своём здоровье – и вот, пожалуйста: невроз по типу неврастении на почве истощения центральной нервной системы. Голова, сердце, давление, кошмары по ночам, волнения из-за любого пустяка и т.д. Теперь, очевидно, возьмёт академический отпуск и будет учиться ещё раз в 11 классе. А сегодня я еду её навестить, первый раз за весь месяц выбралась». Вернувшись в интернат, Таня дописала: «…она уже вполне оправилась, но похудела, наверное, вдвое. Я её еле узнала». Вот так девочки оказались вместе в одиннадцатом классе и должны были вместе заканчивать школу и поступать в консерваторию. «Не было бы счастья, да несчастье помогло», ̶ была их любимая грустная шутка.
Кто такие "десятиКлеточные" и какой "тройственный союз" они образовали в выпускных классах? Как и зачем теоретики изучали все симфонии Бетховена? Подписывайтесь на канал и читайте об этом в следующей главе!
Глава 2(16) "Две Тани" (окончание) в авторском чтении на видео:
Выбирайте формат, который вам больше по душе, подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить продолжения истории прозрачной девочки Тани! А в вашем детстве были похожие моменты? Хотели бы вы оказаться на моём месте в детстве?