Кажется, прошло лет 20, прежде чем я вспомнил себя маленького. Это было много лет назад… Я жил в одинокой деревушке рядом с окраиной города с бабулей и ее живностью. Отца я не знал, а мама умерла спустя три года после моего рождения. Ее смерть обсуждать было не принято, поэтому никаких деталей этой трагедии я не знал.
Живя далеко от цивилизации, каждый день я сталкивался с большими препятствиями по пути в школу. Одним из них была сосновая роща… Это темное, зловещее место, ставшее причиной моих детских кошмаров, которые почти каждую ночь преследовали меня. Я уехал из деревни сразу после школы, и дажей сейчас, будучи взрослым здоровым лбом, я не могу преодолеть животный, удушающий ужас, когда я еду к бабуле в родную деревню через рощу.
Меня часто спрашивают, мол, а что такого в этой роще? В ответ я обычно грустно смеюсь. Конечно, дело не в деревьях, а в том, что за ними скрывается…
В глубине рощи, в пяти минутах ходьбы от автобусной остановки, стоит четырехэтажное старое здание желтого цвета. Вокруг него - железный ржавый забор, высоченный, под два метра. Там, внутри, за решеткой на окнах, много лет находятся тяжело душевнобольные. Когда я был маленьким, часто слышал их крики в ожидании маршрутки до школы. Из-за этого воспаленное детское воображение рисовало мне ужасающие картины и днем, и ночью. Я не мог ни выспаться, ни расслабиться. Я часто думал о том, что моя жизнь была бы лучше, если бы мама была жива…
Кошмары, депрессия и одиночество определили мой выбор профессии. Сегодня я - врач-психиатр. Я работал в разных клиниках: от ПНД до психиатрических лечебниц для заключенных за страшные преступления. Последняя сыграла ключевую роль в моей жизни.
Когда я увольнялся из очередного диспансера, в планах было только отдыхать и восстанавливать пошатнувшуюся психику. Я так устал от измученных депрессивных лиц, кровавых драк, облезлых стен, что твердо решил перейти к частным консультациям и работе на самого себя. Однако у судьбы были на меня другие планы…
Как сейчас помню этот день: 30 декабря, канун нового года. Я на радостях после увольнения шел домой готовить салаты, как вдруг мне позвонила бывшая коллега с моего первого места работы, Ирка, медсестра. Когда-то мы с ней были хорошими друзьями, но после моего ухода из диспансера общение оборвалось. Эх, если бы я только мог знать, к чему приведет ответ на этот звонок…
Мы с Ирой разговорились, оказалось, что она давно уже не медсестра, теперь мы с ней равноправные коллеги. Жизнь, правда, ее помотала знатно. Оказалось, она работает в той самой психушке, что пугала меня все детство. И сейчас там критическая нехватка персонала (кто бы мог подумать). Здание совсем обветшало, даже после ремонта. А желающих работать там совершенно не было. Она уговаривала меня устроиться в лечебницу и помочь ей, ведь помимо нее на всю больницу было всего несколько врачей и три медсестры. Я понимал, что могу окончательно свихнуться, устроившись туда, но что-то необъяснимое тянуло меня в эту психушку. В конце концов, я согласился.
Странности начались с самого начала. Как только я пришел на новое место работы, у меня случился обморок. Стоило мне войти, как тут же на меня накинулся пациент, который по какой-то неизведанной причине свободно гулял по коридору. Он орал нечто нечленораздельное, пытаясь задушить меня. У него сгнили почти все зубы, тело источало трупный смрад. Когда он схватил меня за горло, я обратил внимание на отсутствие двух пальцев на его руке, вместо них в меня впивались два острых обрубка. Пациент был явно сильно истощен, но его глаза отражали истинное безумие. Огромные, как два шара, они впивались в меня так, будто это не глаза, а две спицы. Не выдержав напряжения, мое тело отключилось.
Очнулся я весь исцарапанный, в порванном халате, на кушетке в кабинете главврача Ивана. Он о чем-то шептался с медсестричкой, поэтому не заметил, как я открыл глаза. Моргать было трудно, голова взрывалась от боли, руки были в синяках. Стоило мне прийти в себя от обморока, как тут же всплывали флешбэки, перед глазами мелькали образы напавшего на меня сумасшедшего. Казалось, он хотел мне сказать что-то вроде “ты проклят”. Я был в шоке. Осознание, что теперь это мое место работы, было для меня слишком тяжелым.
Ира вбежала в кабинет, очень обеспокоенная. Она села рядом и стала расспрашивать меня о том, что со мной произошло. Я рассказал все, что видел. Она покачала головой и взяла меня за руку. На мои вопросы об этом сумасшедшем она не ответила.
После того как я отоспался, решился на разговор с главврачом. Я спрашивал его с явным недоумением, почему такие опасные пациенты свободно гуляют по коридору? Почему он был так истощен и почему никто не видел и не слышал, как он напал на меня? Иван сухо ответил, что никаких пациентов с таким описанием в клинике нет, и тем более, никто не выпустил бы его из-за решетки. Такое безразличие явно должно было насторожить, но я, как завороженный, кивнул и приступил к обязанностям.
Прошел месяц. Синяки под моими глазами стали еще больше, а разум еще слабее. Мне казалось, что все вокруг абсолютно безумны, включая мед. персонал. Одна Ирка была моим островком разумности в этом аду.
Однажды, во время ночного обхода пациентов, я обратил внимание на одну старушку. Она корчилась на койке, издавая душераздирающий крик. Она кричала: “Уберите! Выключите! Не могу, не могу!” Не знаю, что на меня нашло, но я подошел к ней, хотя обычно такие явления нормальны в этом месте, никто даже не пытается лечить людей. Им просто дают умереть.
“Что такое?” - спросил я. Она ответила: “Звук… Звук проклятый. Демоны мучают”.
После недолгого разговора с женщиной, по щеке невольно покатилась слеза. Мне было чудовищно жаль ее. Она была вынуждена догнивать здесь, без лечения и в полном одиночестве. Сам того не заметив, я сблизился с ней. Стал навещать ее чаще, раздобыл успокоительные, чтобы старушка могла хоть немного поспать. На ее лице отражался весь ад, что она переживала внутри. Я решился изучить ее мед. карту.
Читаю. “Параноидальная шизофрения… Диагноз установлен в 1973 году”. Стоп… Бабичева Юлия Вячеславовна? 15 мая 1942 года рождения? Это же… Мысли спутались. Казалось, в этой жизни еще ничто не было для меня настолько пронзающе больно. Эта женщина - моя мать.
После смены я помчался к бабушке, как к единственной родственнице, с которой у меня был контакт. Бабуле было уже за 80, но она по-прежнему жила в деревне и отказывалась переезжать. Я вошел в дом и застал ее спящей. Любопытство и душевная боль разрывали меня. В отчаянии я набросился на шкаф с документами и бумагами. Ничего не нашел, кроме маленькой фотографии в разводах от воды. На фото была изображена молодая женщина. Я сразу подумал, что это фото мамы, черты лица напоминали мне ту самую старушку.
Ступор сковал мои ноги. Я упал на пол. Напротив стены открылась фантомная черная дверь. Из нее вышла тень, которая резко приближалась ко мне. Как только она прошла сквозь меня, изо всех стен, окон, дверей стали вылазить демоны, омерзительные твари с пустыми глазницами, светящимися красным. Их пальцы были длинными, когтистыми, а кожа серая, как пепел. За спиной мышиные крылья. Они орали, обнажая желтые гнилые зубища и приближались со всех сторон. Они орали, вгрызаясь мне в печень, в сердце, в легкие. Кожа разорвалась, за ней виднелись рваные куски мяса. Повсюду кровь, вонь . Я лежу, не в силах пошевелиться, они держат меня. Тварь вырвала мне печень, вмиг проглотив ее. Они пожирали меня заживо. Как только демон коснулся красным змеиным языком сердца, в глазах потемнело.
Очнулся я лежащим на полу. Никаких бесов и крови не было. Фотография в моих руках стала с красным подтеком.
Бабуля вошла в комнату и очень испугалась моего вида, принялась ухаживать за мной. Целый час я молчал.
“Мне нужно спросить только одно. Почему ты врала мне о маме?” - сказал я. Она ответила: “Прости, сыночек, прости меня…” После она долго плакала. Таких горьких слез у бабушки я не видел никогда. Она все рассказала мне.
А дело было вот как… Когда маме было 25 лет, они с бабушкой и ее мужем попали в страшную аварию. Муж сразу погиб, а бабушка оказалась в коме. Мама чудом не пострадала, но морально была искалечена на всю жизнь. Ее жизнь перевернулась: мать была в коме, отец погиб, загородный дом со скотом и собакой лежал полностью на ней. Целыми днями мама сидела одна и плакала. Силы покидали ее, даже встать и умыться было непреодолимо тяжело.
Бабушка была в коме сначала месяц, потом два, затем три. Мама уже перестала надеяться, что мать вернется в ее жизнь и сдалась. Постепенно ее жизнь наладилась. Скот она продала, нашла работу, стала спокойно спать. Но бабушка была жива и медленно выходила из комы. Спустя полгода она полностью выздоровела и вернулась домой.
Увиденное заставило ее впасть в шок и ярость. Дом стал другим. Дочь, которая ни разу не навестила ее, ни разу не позвонила, выглядела в ее глазах врагом.
Ненависть и презрение распирало ее. Спустя еще полгода скандалов бабушка решилась на нечто ужасное. Она навела на родную дочь порчу.
Эта порча на сумасшествие. Медленно, но верно мама сходила с ума. Сначала ей мерещились твари из черной жижи. Потом она стала слышать ужасный писк, который разрушал ее слух и разум. Когда мама была беременна мной, ее начали преследовать темные силуэты. Бабушка обо всем знала. Она каждый день слушала рыдания измученной галлюцинациями дочери. Но она ничего не делала: обида на дочь была настолько сильна, что заглушала жалость и сострадание. Когда матери стало совсем плохо, мне было уже почти два года. Она стала окончательно невменяемой после визита к ней серых тварей с крыльями, они пытались ее сожрать.
Я знаю, что испытывала мама, сопоставить ее видения с моими было очень легко… Эта мысль разрывает меня до сих пор. Я не знаю, что может быть аморальнее, чем свести с ума собственную дочь с маленьким ребенком… Не знать никакой жалости. И ведь эта женщина вырастила меня!
Психиатры, больницы - ничего не помогало. Маме становилось хуже и хуже. Она перестала разборчиво говорить, похудела и ослабла. Бабушка, видя это, стала горько сожалеть о содеянном, но снять порчу было уже невозможно. В конце концов, спустя год маму заперли в психбольнице. Как иронично, что это именно та клиника, до которой 20 минут идти от родного дома мамы.
Мама задушила своего новорожденного ребенка. Это был мой младший брат, у которого не было даже имени… Родив его, мать задушила его прямо в больничной палате. Она что-то бормотала про демонов, которые хотели заставить ее родить им потомка. После этого ее не стало…
Бабушка похоронила ее для себя и всех остальных. Близких родственников у нас нет. Меня добило одно: за все долгие годы бабушка даже не попыталась узнать, как там, в сосновой роще, в глубине между деревьями, существует ее истощенная душевнобольная кровинушка.
Я с трудом нашел в интернете порчу, сделанную бабкой. Она настолько сильна, что равносильна проклятию всего рода. И сейчас она перешла и на меня. Я чувствую, как за мной следят Черные из дверных проемов. Я вижу их глаза в лицах своих пациентов. Но я каждый день хожу туда только затем, чтобы увидеть маму. Спустя столько лет я наконец нашел ее. Мы целыми днями разговариваем, оказалось, у нас очень много общих тем.
Я и не заметил, как ненавистная работа стала мне родным домом, которого у меня никогда не было. Меня больше не мучают кошмары и депрессия, а ненавистный синий халат сменился на белый.
Все уже позади. Теперь я с мамой. И больше никто не сможет нас разлучить.