К переправе через Реут в сторону Оргеева на полной скорости двигался крытый армейский "газик". Шофёр торопился, так как войска 5-й Ударной армии уже выходили из фазы обороны и вступали в активные фронтальные бои. Окопы и траншеи противника на переднем крае были ликвидированы сильным артогнём, штурмовая авиация 17-й воздушной армии продолжала обрабатывать вражеские позиции, так как в полосе наступающей армии было мало войск. Все они были переброшены на южное направление к Кицканскому плацдарму. Операция "Южный гром" вступала в свою решающую фазу.
Быстро одолев переправу на фоне рвущихся справа и слева снарядов, машина направилась к штабу армейской контрразведки. Во двор ей навстречу вышли полковник Гаранин и начальник контрразведки полковник Данилов. Сопровождающие из разведгруппы Гаранина привезли детей Фирсовой. Сама она прибежала сюда с передовых позиций, будучи там по заданию Данилова и, не смогла сдержать своих эмоций.
Все дальнейшие разбирательства её личного дела уже не имели никакого значения - дети живы, а это главное для матери. Вечером следующего дня Зинаиду Ивановну Фирсову, её старшего сына и младшую девочку отправили самолётом в Москву. О её дальнейшей судьбе и службе в органах НКВД - ничего не известно, есть информация только о том, что на службу в армию она больше не вернулась.
Штаб 5-й Ударной ещё оставался на месте, но Берзарин уже отбыл в войска на передний край и руководил наступлением из блиндажа. Передовые части армии с ходу форсировали Реут и маршевым броском выдвинулись в сторону Кишинёва. Впереди, утюжа остатки вражеских позиций, шла 6-я танковая армия, а за ней наступающие пехотные соединения совместно со стрелковыми корпусами и подвижными отрядами усиления, сформированными перед самым наступлением из подошедших фронтовых резервов. В самом штабе в это время подводили некоторые итоги:
- Павел Григорьев вместе с сопровождающими не вернулся и генерал Бородин будет ждать здесь его возвращения, - говорил Гаранин в присутствии полковника Данилова и члена Военного Совета армии генерала Одинцова Фёдора Михайловича.
В кабинет вошёл капитан Лунин вместе с сопровождавшими Григорьева, а теперь вернувшимися в расположение армии с детьми Фирсовой. Это были лейтенанты из разведгруппы Марин и Сизов, оба высокие ростом и дюжистые молодые люди.
- Как прошло там на месте? - спросил Данилов у проводников.
- Всё в порядке, - ответил Марин, - провели в лучшем виде. Перед отъездом сюда, полковник Григорьев отдал распоряжение возвращаться одним. Он остался в штабе абвергруппы с полковником Кампински.
- Конечно, ведь его главная цель - это Кампински, - произнёс Гаранин.
Данилов раскрыл карту Кишинёва.
- Штаб 6-й армии находится примерно в километре от штаба разведки, - произнёс он, - но, полагаю, что Кампинскому сейчас будет не до того, чтобы возвращаться к Фреттеру Пико и быть отданному на расправу в гестапо. Ведь за такой провал в Берлине с генерала Пико спросят строго, если не снимут погоны...
- Вы полагаете, что он не попытается бежать вместе с отходящими частями? - спросил Одинцов.
- А кто ему позволит это сделать? - ответил Данилов вопросом на вопрос. - Не случайно визит Павла был выбран именно на второй день от начала наступления. Полагаю, что уже через час после начала нашего продвижения на Кишинёв сводные отряды подпольщиков, а их там восемь групп, в координации с оперативным штабом армии, начнут захват тыловых коммуникаций в городе. И, если главный штаб армии охраняется достаточно хорошо, и генерал Пико может себе позволить во время удрать на аэродром, то штаб разведки попадёт первым под удар. Так, кстати и планировалось. Конечно, все важные документы находятся при штабе Фриснера, они их оттуда вывезут, но интересующие нас данные - они у Кампински.
- Значит на данный момент, - Гаранин посмотрел на часы, - центр города должен быть уже окружён!
Взаимодействуя с частями мехкорпуса, соединения 46-й армии к исходу второго дня наступления расширили прорыв до 40 км и, продвинувшись на глубину до 30 -40 км, полностью отделили оборонявшуюся на приморском фланге 3-ю румынскую армию от действовавшей в районе Кишинёва 6-й немецкой армии. При этом противник понёс значительные потери убитыми и пленёнными солдатами и офицерами.
Осознав бессмысленность жертв ради спасения нацистов. отдельные румынские части стали прекращать сопротивление. В Кишинёве рота охраны румынских солдат сложила оружие сразу, как только город окружили штурмовые бригады и партизанские соединения, ещё до подхода основных советских войск.
В результате успешного развития всей операции реально обрисовались контуры двух больших котлов, подготавливаемых для "переваривания" противника. Справа - главный, силами 2-го и 3-го Украинских фронтов; слева - 46-й армией. К вечеру немецкое командование, поняв неотвратимость возникшей угрозы, приняло решение начать на исходе следующего дня отвод войск из-под Кишинёва за реку Прут на заранее подготовленный оборонительный рубеж. Предвидя такой ход событий, Ставка ВГК вечером 21 августа поставила 2-му и 3-му Украинским фронтам задачу быстрее замкнуть кольцо окружение в районе Хуши, а затем, сужая это кольцо, уничтожить кишинёвскую группировку противника. С утра 22 августа на Хуши с северо-запада устремился 18-й танковый корпус, а с юго-востока - 4-й гвардейский мехкорпус. Этим смелым и быстрым манёвром была предрешена участь группировки войск противника в районе Кишинёва.
Команда абвергруппы спешно вывозила документы из здания штаба, а в штабе 6-й немецкой армии шла эвакуация всего офицерского состава. Фреттер Пико приказал своим войска отход на юго-запад и запад, а сам, в спешном порядке покинул город и улетел с военного аэродрома, фактически бросив свою армию в бушующем котле.
Хассо вошёл в кабинет и остановился у двери. За окном ярким заревом сверкало вечернее небо, огненные зарницы ближнего боя бушевали по весму горизонту.
- Румынская рота охраны перестала существовать, - доложил он, - основные части, в том числе и городской гарнизон, покинули пределы Кишинёва. Наша группировка окружена. Генерал Фреттер Пико ещё с вечера уехал на аэродром... Я думаю, что он теперь уже далеко.
- Вы правильно думаете, - уточнил Павел и посмотрел на Генриха Кампински, безмолвно сидевшего у окна и наблюдавшего зарево на полыхающем горизонте.
- Что же вы, полковник, ещё не поздно присоединиться к генералу? Или уже - нет?! - спросил у него Павел. - Или вы боитесь, что ещё на этом самом аэродроме будете отданы в руки гестапо?
Кампински молчал. Он понимал, что уже находится под арестом, и выйти так просто ему отсюда не дадут. Да, и куда выйти?!
- Где документы, нас интересующие, полковник? Мы с утра с вами о них так и не договорились, - Павел смотрел на него испытывающим и холодным взглядом своих карих глаз. - Они в штабе Фриснера?
- Нет, здесь, в сейфе... Я свои документы никому не доверяю, и всегда вожу с собой, - тихо ответил полковник и снова замолчал.
- Где ключ? - и Павел подошёл к сидевшему Кампинскому, но тот отвернулся и ничего не ответил.
- У меня есть дубликат ключа, - ответил за него Хассо и передал ключ Григорьеву. - Сюда, пожалуйста!
Хассо откинул шторку от двери в сторону и на стене отчётливо обозначились контуры узкой стальной двери. Генрих посмотрел на него убийственным взглядом.
- Вы, конечно, это делаете из корыстных побуждений, - начал он. - Предаёте и меня и наше общее дело. Никогда бы не мог на вас подумать... Ну, что ж, я теперь понял горькую истину, что никому в этой жизни нельзя доверять, даже самым верным и преданным...
- Вся моя корысть в том, чтобы пожить вместе со своей семьёй после войны. У меня жена и взрослая дочь, а потом ещё живы престарелые родители, полковник. Вот и вся моя корысть... Я после войны хочу жить дома, а не в сыром подвале. Вы меня понимаете? Хотя, впрочем, нет - у вас же семья отсутствует, и вы не можете понять, что это такое значит для человека.
Генриха снова резанули по сердцу эти слова, перед глазами встала картина прощания с сестрой, когда её и племянников - маленькую Монику в светлом платьице с розовыми лентами и трёхлетнего Юргена в синем костюмчике и кепочке с большим козырьком, он видел в последний раз в окне своего дома в Фокшанах. Затем она уехала с мужем в Мюнхен к его родным и связь с ней оборвалась.
- Зачем вы так? - с болью в голосе спросил он у своего бывшего друга, который сейчас так безжалостно его предавал.
- А, что я особенного вам сказал, - продолжал Хассо, пока Павел возился с замком сейфа, - ничего особенного. Вы, как умный человек, каким я всегда вас считал, должны понимать, что разгром Германии неизбежен, мы сейчас присутствуем при последних стадиях её агонии. И нам с вами, так или иначе, плена не избежать. Так давайте, как благоразумные люди, взвесим все за и против! Не готовы?
- Значит вы считаете, что спасая людей из подземного плена, вы предаёте свои высшие идеи? - переспросил у него уже Павел, справившись наконец-то с замком. - А ваш учитель и друг адмирал Канарис, ваш непосредственный бывший начальник, тоже предатель? Получается так, ведь он под домашним арестом теперь, как один из заговорщиков, и абвер в результате расформирован.
- Это ещё не доказано, что он входил в круг этих неразумных людей, - ответил Кампински, - поэтому его и держат под арестом до полного выяснения обстоятельств, а то бы уж, давно расстреляли вместе со всеми. А он настоящий патриот, да - настоящий! Я ему верю и по сей день, и буду предан до конца.
- Так, погодите, здесь много ячеек с ящиками... А в них куча всяких папок, - произнёс Павел, открыв сейф и заглядывая внутрь. - Хассо, в каких ящиках те документы с картами?
- Этого я не знаю, спросите у полковника. И номера ящиков и сами папки - это только в его ведении, - ответил секретарь и тоже подошёл к сейфу.
- Что скажете? - Павел повернулся к Генриху, но тот продолжал молчать.
Григорьев терял терпение, он рывком стал вытаскивать все ящики вниз и выбрасывать папки на пол.
- Вот что, Хассо, принесите-ка сюда мешки повместительнее... Будем выгружать всё отсюда. Скоро подойдут наши войска, и тогда займёмся полковником всерьёз. А теперь - за дело!
В созданном войсками 46-й армии котле к 23 августа оказались части 2-й, 15-й, 21-й и 110-й пехотных и кавалерийской румынских дивизий, а также 9-я пехотная дивизия Вермахта. Командующий и штаб армии зорко следили за развитием обстановки, координировали действия войск по предотвращению выхода противника из котла. И после неудачных попыток пробиться из окружения, враг начал складывать оружие. В течении 24 августа войска 46-й армии взяли в плен 16500 солдат и офицеров. Сложили оружие и сдались также остатки 9-й пехотной дивизии немцев и её командир генерал-майор Вернер Кебб.
В тот же день на правом фланге фронта войска 5-й Ударной армии освободили столицу Советской Молдавии город Кишинёв. Юго-западнее этого города в кольце оказались 18 немецких дивизий из 25 имевшихся в группе "Южная Украина". Почти все находившиеся на фронте румынские дивизии к этому времени уже были разбиты. К исходу 27 августа окружённая восточнее Прута группировка перестала существовать.
46-я армия продолжала развивать наступление на приморском направлении. Её правофланговый 31-й стрелковый корпус в течении 24 и 25 августа овладел городами Болград, Кагул, крупным селом Вулканешты, вышел к государственной границе с Румынией на реке Прут. На левом фланге части армии, преследуя противника, вышли к левому берегу Дуная на участке от его устья до Рени. 5-я гвардейская мотострелковая бригада с приданным ей 1201 самоходно-артиллерийским полком овладела старинной русской крепостью Измаил.
Впереди была Румыния.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.