25 ноября 1525 года вся Москва гудела от невиданных новостей. Царь-батюшка Василий Иванович разводился с женой, Соломонией Сабуровой. Подобное разве что у богомерзких латинян было в моде, а вот на православной Руси такие случаи можно было пересчитать по пальцам одной руки неловкого слесаря плотника.
Однако царю мало было дел до любых пересудов. Многолетний брак с Соломонией не дал самого главного — наследника престола. А без него дело всей жизни государя — создание единого Русского Государства рисковало пойти прахом. Ради развода пришлось пойти на острейший конфликт с церковью. Видные православные иерархи, которые противились разводу, были сосланы, и даже сам митрополит был извергнут из сана, в первый (но ой как не последний) раз за всю историю Руси. Новый митрополит Даниил предсказуемо оказался куда более чутким к нуждам царя и государства. Соломония добровольно-принудительно приняла монашеский постриг и через 17 лет тихо скончалась в Суздальском Покровском монастыре.
А царь Василий III, не прождав после развода и полугода, женился вновь. Невеста была осьмнадцати лет от роду, стройна, красотою лепа, губами червлена, бровями союзна — и с огненно-рыжими волосами. Елена Глинская, дочь литовского князя Василия Львовича Глинского-Слепого, бежавшего под крыло русского государя после неудачной попытки мятежа у себя на родине. С точки зрения русской боярской верхушки — никто и звать никак. Но царю мало было дела до знатности жены, ему нужен был наследник. Первые годы замужества не принесли желаемого. Молодая (ну, наполовину) пара много ездила по монастырям и богомольям и вот наконец 25 августа 1530 года Елена родила долгожданного первенца. Младенца назвали в честь деда — Иваном. А в 1533 родился второй мальчик — Юрий. Василий III недолго радовался семейному счастью. В конце того же года он умирает от заражения крови из-за вскрывшегося подкожного гнойника. На смертном одре он собирает опекунский совет из представителей семи самых влиятельных боярских родов. Совет должен был править 12 лет, до совершеннолетия царевича Ивана. Как нетрудно догадаться, еще не успело остыть тело, а бояре уже начали грызню за власть, за казну, за земли. Молодую царицу в тот момент никто не воспринимал всерьез. Женщина, молодая, безродная, по сути постельная игрушка престарелого царя — так думали если не все, то большинство.
Ой. Зря. Оперевшись на род Шуйских, церковь и своего фаворита, Ивана Овчины-Телепнева-Оболенского, имевшего огромный авторитет среди служивых людей, Елена отодвинула от кормила власти опекунский совет и сама встала во главе государства. Как регент при малолетнем царе Иване, разумеется. Хотя, стоп.
Дело в том, что дворцовые интриги эпох междуцарствия — это та еще жабо-гадючья лимонная вечеринка. В процессе подбора материала мне попадались прямо противоположные трактовки событий. И те, где Елена лихо кинула с прогиба «семибоярщину» и захватила всю полноту власть. И те, где она была не более чем «говорящей головой» и легитимизирующим фактором для одной из партий борьбы за власть (тех же Шуйских). Поэтому сразу оговоримся, что когда я пишу «царица», то подразумеваю как ее саму, так и соответствующую сторону в русской «игре престолов». А уж кто там на ком стоял — вопрос слишком объемный и сложный для небольшой заметки.
Правила царица 5 лет. Что было сделано за это время? Была проведена губная реформа, сущность которой сводилась к тому, что важнейшие уголовные дела, касавшиеся «ведомых лихих людей», отныне изымались из компетенции наместников и волостелей и передавались в руки уездного дворянства, выборные представители которого («излюбленные головы», или губные старосты) становились во главе карательных органов на местах. В течение 1534—1538 гг. развернулось строительство крепостных сооружений во многих русских городах. Были возведены укрепления в Балахне, построены Темников, Пронск, Буй-город и Любим. Все эти крепости защищали русские земли от набегов крымских и казанских татар. Западная граница государства прикрывалась новыми городами-крепостями Себежем, Велижем, а также отстроенными укреплениями Стародуба и Почепа. В самой Москве была возведена Китайгородская стена, защищавшая наиболее населенную часть московского посада. В 1537 году была на вполне приемлемых условиях завершена очередная русско-литовская война.
И наконец, самое главное. В 1535 году была проведена денежная реформа и стандартизация мер и весов. Отныне удельным княжествам запрещалось чеканить собственную монету. Такие деньги были признаны «порченными» и изъяты из оборота. В Москве создан Монетный двор, который чеканил единые деньги для всей Руси. На оборотной стороне этих денег было написано «Великий князь всея Руси, Иван». Денежной единицей на Руси стал серебряный рубль, состоящий из 100 копеек.
В той или иной степени Елена Глинская продолжала дело покойного мужа. В основе всех ее действий легко проследить главную цель — объединение страны, усиление центральной власти, стабилизация внешней и внутренней политики. Конечно, в «игру престолов» не играют в белых перчатках. Оба брата Василия III, по очереди попытавшиеся собрать войска и перехватить регентство, нашли свою смерть в темнице. Тем же закончил и родной дядя Елены, литовский магнат Михаил Львович Глинский, решивший было, фигурально выражаясь, натянуть племянницу на руку и поиграть в матерого кукловода. Что ж, с волками жить — по волчьи выть.
Неизвестно, чем бы всё это закончилось. Вполне возможно, Россия получила бы на троне свою «Рыжую Бесс» задолго до воцарения оригинальной. Однако в апреле 1538 года в возрасте 30 лет Елена Глинская скоропостижно умирает. «Волей божию». Весьма популярный в то время диагноз, вот только современные исследования останков Елены выявили в волосах содержание огромной дозы ртути. Само по себе это не говорит однозначно об отравлении, ртуть тогда входила и в косметику и в лекарственные средства. Но зачем отнюдь не старой и не страдающей явными недугами женщине настолько злоупотреблять и тем и другим?
А уж при московском дворе шепотки об убийстве царицы зашелестели сразу же. Этот шепот страшной раной ложился на душу юного царя Ивана. Разгром партии царицы обернулся для него ужасающими последствиями. В конце концов, родная мать, Иван Оболенский и его сестра Аграфена Челяднина были теми немногими из людей, кто заботился о нем просто по-человечески. Но вот мать убита, Оболенский заточен в тюрьму, где вскоре и умрет от голода, Челяднина насильно пострижена в монахини и сослана в Каргополь. Для бояр же малолетний царь стал чем-то вроде шапки Мономаха и прочих регалий, которые можно было доставать по мере надобности, а потом кидать обратно в темный ящик. Причем буквально, иногда будущий царь целыми днями просиживал один в темной комнате, его даже забывали покормить!
Кем бы стал царь Иван IV, если бы его душу не точила жажда мести за убитую мать, за собственное в течение нескольких лет униженное положение, не изматывал панический страх перед боярскими заговорами и покушениями? Что, если бы ему досталось сильное стабильное государство, а не «одноглазое дитя» от семи нянек-бояр (кстати, а не тогда ли появилась эта поговорка)? Стал бы он тогда «Грозным»? И пошло бы это в конечном счете на пользу государству? История не знает сослагательного наклонения.
А жаль. Иногда вот просто, по-человечески — жаль.
Автор - Дима Шуман