Двое призраков прогуливались по патриаршему мосту. Первым был Иван - мужчина лет 30, одетый с иголочки в брюки и жилет поверх просторной рубахи. На глазу его был монокль, а по правую руку шёл батюшка - отец Никодим. Выглядел батюшка по-батюшкински - в рясе и с крестом, был пожилым. Крест, правда, слегка погнут.
- Вы не находите, что современная молодёжь напрочь лишена чего-либо святого? - Иван нарушил молчание первым.
От неожиданности вопроса спутник тревожно пригладил бороду, мельком оглянулся на храм Христа Спасителя, помусолил пальцами погнутый кончик креста и перекрестился.
- Совсем даже и нет. Они верят в свою доброту, свободу и чувства.
- Как скажите-с, - учитиво согласился первый и взглянул на батюшку. - А позвольте, отец Никодим, уточнить, как вы прибыли в ваше, так сказать, состояние?
- Отчего ж не позволить, позволю. Погиб я не более чем 20 лет назад. - батюшка поправил крест, - Погиб глупо, но вполне честно: на строительство церкви принял помощь от друга детства, еврея, бывшего одноклассника. Преувеличил ему необходимую сумму на строительство на словах, половину прикарманил, а в целях экономии взял в работу никудышных работников.
- Грешно, батюшка.
- Да уж, сам знаю, было время обдумать. Так вот, колокол повесили абы как, под ним и отдал Богу душу. Ну или пока не Богу, а, как видите, отдался скитаниям. А вы, Иван, какой судьбой?
- Я поэт и погиб благородно - на дуэли. Вот уже 150 год гуляю по Москве. Должен признать, в последние годы она весьма похорошела… - на этих словах он поправил монокль и потеребил кармашек жилетки, где при жизни хранил часы.
- Про похорошела - будет, вам, не начинайте. А вы, стало дело, нынешнюю молодёжь находите беспринципной?
- Признаться, я просто использовал козырный вопрос. Обычно все другие призраки соглашаются и рассказывают что-нибудь интересное про их собственные времена и юность, а я потом пишу это в свой блокнотик. Ну вы знаете, мы все справляемся с неприкаенностью как можем. Я вот истории собираю, вы креститесь.
- И то правда.
- А что до молодёжи: вся она, на мой вкус, одинаковая и прекрасная - свежим взглядом видят, что не так и выбирают лучшее из доступного. Есть у меня такой грешок, - на этих словах Ивана его спутник снова перекрестился, - радуюсь порой, когда увижу молодого скитальца. Вроде плохо, что не пожил, а хоть поговорить есть с кем.
Под мостом проходил небольшой корабль. Музыка и смех его пассажиров разносились по ночной Москве.
- Грешно, но я вас понимаю. - На удивление Никодим не стал креститься. - Знаете, вот я иногда думаю: а почему меня Бог не принимает? Вот я думал за грехи, за распил и церкву плохенькую, а сейчас думаю - может не в том дело?
Иван приподнял бровь.
- Интересно-с, вы вроде не молоды, а говорите увлекательные идеи. - Иван немножко оживился, если можно так сказать.
- Да, может знаете… - Никодим посмотрел на храм снова снова, но уже не украдкой, а прямо. - Может быть дело вовсе не в этой набожности. Может быть просто я зря бурчу, ну это, на себя. Зря из-за креста этого переживаю. Ну погнуло его колоколом и что? Может зря, так долго вспоминаю, как друга обманул, ну этого, израильского?
- И что же тогда, отчего вас Бог тогда не принимает?
- А может просто, как вам сказать. Может Бог - молодёжь?
- Это в каком это смысле?
- Ну в смысле не строгий дедушка. Может дело не в том, что я не слушаюсь, а напротив… Может дело в том, что я, как это говорят сейчас … душный?
Стоило Никодиму это произнести, как лицо его просияло от озарения. Мягкий свет распространился на всё батюшкино тело, сделало его невесомым, а после он всем своим существом и вовсе в нём растворился.
Иван охнул, грустно вздохнул. “Только нашёл собеседника” подумал он. Постояв с полминуты глядя вслед уходящему кораблю Иван отправился вниз по лестнице прочь с моста намериваясь выйти на большую Якиманку. В его планы входило подсесть за столик к каким-нибудь интересным людям в кафе и записать новую историю: про отца Никодима.