Вальяжно пройдя по кухонному столу, Варфоломей остановился рядом с тарелкой, на которой лежали бутерброды с маслом, и без стеснения начал лизать крайний из них.
Еремей, мастеривший новогоднюю безделушку, сидя на подоконнике, аж выронил из рук творение.
— Ты что ж это, охальник, совсем стыд потерял? Да, кот? — воскликнул домовой, сердито топорща бороду.
Мохнатый недовольно дернул шерстью на спине и, медленно обернувшись к другу, сообщил:
— Ты, конечно, не знаешь, но грядущий год — это год черного кота, понимаешь? Мой год, так что надо тренироваться.
— Как это «тренироваться»? — не понял Еремей.
— Ну так, — недовольно заворчал Варфоломей. — Я ж не особо хулиганистый, а тут, представляешь, целый год можно вытворять что угодно. Думаешь, просто вот так с места в карьер?
— В какой карьер? — домовой поскреб кургузыми пальцами затылок.
— Это фраза такая, ерунда, — пояснил кот и, слизнув с усов остатки масла, шлепнулся на бок, вытягивая лапки так изящно, как умеют только коты да еще, наверное, балерины.
— А масло с хозяйского хлеба жрать тоже ерунда? — вспылил домовой, спрыгивая с уютного места — мама Тани специально для него положила на подоконник вязаную циновку, чему Еремей был очень благодарен и пытался всячески угодить доброй женщине.
— Я же говорю, тренировка, — кот зевнул, сверкнув клыками, — чего завелся-то?
— Да, кот, я раз тутова завелся, так и за порядком следить должен, а ты...
Что именно хотел сказать домовой, кот не узнал, поскольку хлопнула входная дверь.
— Эй, малышня! А ну, встречай папку, да не одного, а с гостем! — крикнул Андрей и, судя по звукам, затопал ногами, стряхивая налипший на обувь снег.
Домовой отметил про себя, что Таня будет недовольна, впрочем, сейчас ее не было дома. Выйдя на работу, она уехала в командировку на пару дней, и всем заправляла ее мама. Еремей же стал невидимым и прильнул к выходу из кухни, стараясь разглядеть, что там за гость такой.
— Чуешь? — прошептал Вафля, появляясь рядом с другом.
— Да, кот, — кивнул домовой, — переменами пахнет.
— Да какими переменами, — возмутился усатый. — Зверем пахнет, и запах такой, неприятный, что ли.
Домовой удивленно покосился на кота, но спорить не стал, все же нюх у Варфоломея был получше, чем у домового.
Тем временем Андрей повесил куртку, разулся и прошёл в гостиную, где наряжали елку.
Нюточка, как старшая, выбирала шарики и подавала их бабушке, а Викуся, для которой этот Новый год был первым, восторженно хлопала в ладоши, подпрыгивая на мягких подушках. Чтобы малышке было не скучно, ей выдали пенопластовый шарик, и, не найдя лучшего применения такой красоте, девочка старалась испробовать на нем все четыре прорезавшихся зуба.
Мария Игоревна, мама Тани, взглянула на зятя с опаской. Но тот, не заметив этого, сел на диван и, поставив себе на колени что-то большое и прямоугольное, прошептал таинственным голосом:
— А сейчас папа покажет вам фокус. Алле-гоп! — с этими словами он сдернул ткань, закрывающую предмет, и Нюта, отложив шар, кинулась разглядывать диковинку. Викуся потянулась вперед, но, понимая, что сестра быстрее, громко заревела, требуя внимания.
— Папа, это же кролик! — тараторила Нюта. — Посмотри, какие глазки, как бусинки! А носик, смотри, как дрожит, а ушки! Пап, пап, скажи, что он у нас навсегда, правда, пап?
— Правда, — Андрей выглядел довольным. — Это черный кролик — символ следующего года, вот решил купить на удачу. Знакомый посоветовал.
— А кто? — как бы невзначай поинтересовалась Танина мама, поднимая плачущую Викусю и поднося ее к клетке.
— Да неважно, — отмахнулся Андрей, — давайте его выпустим, пусть побегает, а? — заговорщицки предложил он, и не успела Танина мама возразить, как Нюта открыла клетку.
Еремей, все это время наблюдавший за семейной идиллией, с интересом глянул на Варфоломея.
— Что ж это получается, ты слукавил, что ли, да, кот?
— В чем? — Вафля недовольно охаживал себя по бокам пушистым хвостом, чуя в пришельце конкурента.
— В том, что следующий год твой, тебе все можно. А хозяин кроля принес и совсем другое рассказывает, кому верить? — домовой хмыкнул.
— Китайцам, — фыркнул кот и, оставив недоумевающего Еремея теребить бороду, важно пошел вперед, желая показать захватчику, кто в доме хозяин.
Кроль тем временем вылез из клетки, втянул нежным носом незнакомый дух и, нервно поведя ушами, начал осматривать территорию. Пройдя под диваном, чем вызвал непонятный шум от маленьких людей, кролик выбрался на паркетную часть, огляделся и вдруг приметил кота.
Вафля подошел к нему на мягких лапах и, щуря изумрудные глаза, спросил в лоб:
— Как звать?
— Торопыга Топотун Чернобрюхий, — представился кроль, прижимая уши к голове, — Трошка я.
— Трошка, — Варфоломей попробовал имя на язык, — я Варфоломей, и, что бы ты ни думал, хозяин тут я, — сзади послышалось покашливание. — Ладно, — кот дернул головой, — я и Еремей, домовой наш. Понял меня?
— Да, кот, — кролик нервно задергал носом, — как скажешь.
— То-то же, — Вафля распушился, гордясь собственной значимостью, — ладно уж, давай осматривайся, в какой славный дом тебя привезли, да смотри, не обижай никого.
— Как скажешь, кот, — послушно пискнул кролик, прижимаясь к полу.
— Эй, Вафля, не пугай его! — Нюта кинулась между котом и новым питомцем. — Он еще маленький! Идем, мой хороший, я тебе все покажу, — девочка подхватила кролика на руки, потащила наверх, за ней потянулись и остальные.
— Экие времена настали, — покачал головой Еремей, появляясь рядом с котом, — зверину дворовую в дом тащат, спасибо, корову не привели.
— Ты им идей не подавай, — фыркнул кот, обмахиваясь хвостом, как опахалом, — впрочем, пусть живет, какой от него вред будет-то?
Еремей только пожал плечами, но решил присмотреть за новым жильцом. Мало ли.
— Мало, мало-то как! — завопил Варфоломей ночью так громко, что кукушка в часах вздрогнула, а Андрей недобрым словом помянул кота.
— Чего орешь? — Еремей, сонно щурясь, появился возле мохнатого.
— Корма мало, — страдальчески пояснил мохнатый. — Было много, а теперь дно видать.
— Так жрать меньше надо, — отмахнулся домовой.
— Так я еще и не ел, — возмутился кот. — Танина мама только насыпала перед сном. А я еще не оголодал и тут гляжу — пусто. Пусто! Как в моей душе!
— Да, кот! — Еремей сердито притопнул на друга. — Прекрати истерить, кто, если не ты, все сгрыз?
— Не знаю, — Вафля отвернулся, — может, Трошка?
— Он же в клетке, — напомнил домовой, — все, иди спи, утром поешь, тебе голодание только на пользу.
Однако утро оказалось неполезным. Вчерашний пенопластовый шар, забава для Викуси, оказался погрызен в хлам. Трошка миролюбиво взирал на мир из клетки, и потому виновным оказался кот.
— Это не я! — вопил Вафля, когда ему пеняли за проделку. — Вы что, не знаете? Я такое не ем!
— Ты и маслом раньше не баловался, — не преминул ткнуть ему Еремей, однако ж насторожился.
Чуть позже оказалось, что серебристый шар, пристроенный вчера Нютой на нижнюю ветку, разбит, а сами иголки пожеваны. Конечно, снова досталось Вафле, ибо все знают, что в доме, где кот, елки — не жильцы.
— Это напраслина! — возмущался мохнатый, потеряв аппетит. — Это наговор на меня хорошего!
— Может, ты ночами лунатишь, да, кот? Признайся, легче станет, — по-своему утешал Еремей, но Вафля только недобро зыркнул на друга и, замерцав, исчез из кухни.
Вечером решено было всей семьей зажечь елку к приезду мамы, но и тут не сложилось. Провода оказались перегрызены, и гирлянда со снежинками и капельками не работала.
В диверсии вновь заподозрили кота, но, с другой стороны, жил он в доме не первый год и ни разу в нападении на елку не замечен. Но кролик так мило и невинно грыз в запертой клетке морковь, что подозревать его было бы кощунством.
Когда Андрей ушел в гараж чинить гирлянду, оказалось, что пострадали также Танины вышитые думочки, оставленные с вечера на полу, и даже ножки дивана.
Тут уж и вовсе катить бочку на Варфоломея не имело смысла, но и Трошка, аки узник замка Иф, на роль хулигана не подходил.
— Мыши, что ли, завелись? — задумчиво произнесла Мария Игоревна, оглядывая домашний зверинец, и, не придя к единому выводу, увела внучек в детскую.
— Это все ты! — не сдержался Вафля, едва он остался один на один с кроликом. — Ты гадишь, а меня ругают!
— Что ты, Варфоломей, батюшка, — испуганно произнес кроль, прижимая уши к черной спинке. — Я же вот он, взаперти сижу, нос отсюда высунуть не могу.
— Я не знаю, как ты это делаешь, но больше же некому! — взвыл кот, молотя хвостом по бокам с такой силой, что Еремей испугался: вдруг махалка отвалится.
— Так, может, мыши. Да, кот? — предположил Трошка и дернул носиком.
— Какие мыши?! Нет их тут, дом чист! — не сдавался Вафля, кружа у клетки, точно акула в океане. — А ну, признавайся!
— Не в чем мне признаваться, — кролик сжался в пушистый кубок, как бы спасаясь от зверя.
Кот приблизился к клетке вплотную, нависая грозной тучей, и тут кролик зашептал:
— Да только выгонят тебя, Варфоломей, из дому за такие дела, как пить дать выгонят. Но ты не горюй, я за домом-то пригляжу. — И кролик так цыкнул зубом, что кот отскочил от клетки и изумленно уставился на грызуна. Трошка же, вновь приняв самое смиренное выражение, продолжил поедать корнеплоды.
Как знать, чем бы кончилось противостояние кота и кролика, если бы вечером не вернулась Таня.
Едва войдя в дом, она улыбнулась… И чихнула. Затем еще раз и еще. Утирая нос платком, она обвела гостиную взглядом и, приметив клетку, крикнула:
— Андрей!
На крик Тани прибежал и хозяин, и дети, и Вафля, готовый жаловаться на нового жильца, но Тане было не до него.
— Анддей, — шмыгала она носом, — у меня же аллеггия на клоликов, как ты мог забыть?! Убеди его ссочно! — взмолилась она и, заметив, как погрустнела Нюта, добавила: — Вези к своей маме, будете к ней в гости ездить, на клолика смотгеть.
На том и порешили.
Виноватый Андрей быстро накрыл клетку и ретировался из дома. Мария Игоревна принялась за уборку. А счастливый Вафля забрался на подоконник, чтобы проводить взглядом уезжающего террориста с ушками.
— А ведь мой корм тоже он сожрал, — поделился кот своим наблюдением с Еремеем.
— Вот только ума не приложу, как он из клетки выбрался, — вздохнул тот, чуя свою повинность в том, что не уследил за животиной.
— Есть тайны, брат Горацио, что и не снились нам, — важно продекламировал Вафля и, тут же глупо моргнув, добавил: — И все же пусть следующий год будет годом котика, кролики — они вон какие вредные.
— Да, кот, — легко согласился домовой и потрепал мохнатого по загривку.
Автор: Юлия Гладкая