— Как же вы мне оба надоели!
Машка в сердцах стукнула кулаками по коленям. Она сидела на полу, привалившись к стене, в своем старом выцветшем рабочем комбинезоне, заляпанном краской и обойным клеем. Растянутая футболка соскользнула с плеча, сплошь усыпанного золотыми веснушками.
— Сил моих больше нет!
— Машка, один раз выбери, и мы отстанем. Все сразу станет ясно.
— Кому ясно? Вам? А мне? Про меня вы подумали, ученые, в щах моченые?! Чук и Гек, блин…
Машка уронила кудрявую рыжую голову на руки и огласила квартиру громким протяжным стоном.
***
Чук и Гек – это мы, Борис Бурский и Сергей Соколов, молодые, подающие большие надежды ученые – биохимики, надежда отечественной индустрии красоты. По крайней мере, так о нас говорит наш научный руководитель Алексей Алексеич Зарецкий.
Эти «литературные псевдонимы» прицепились к нам еще в детском саду с легкой Машкиной руки. Мы только-только буквы выучили, и Борька однажды притащил в садик старую потрепанную книжку рассказов Гайдара, которую нашел на даче. Воспитательница одобрила его выбор и прочитала всей группе рассказ про Чука и Гека. Мы с Борькой решили, что обязательно станем геологами и поедем в тайгу. Машка просилась с нами, но мы отказали. В отместку она стала дразнить нас Чуком и Геком. И до сих пор дразнит.
С тех пор прошло много лет, мы выросли. И теперь не Машка бегает за нами, а мы за ней. Она все такая же вредная, рыжая, кудрявая, веснушчатая и невероятно обаятельная. Вертит нами как хочет, а мы не возражаем. Нам было по десять, когда мы сообщили Машке, что намерены на ней жениться и ей нужно сделать выбор. С тех пор она перманентно находится в этом состоянии и никак не может решить, кому из нас отдать предпочтение. По негласному правилу каждые полгода — в конце июня и в канун Нового года — мы задаем вопрос, определилась ли она, и каждый раз она начинает канючить, что мы ее заколебали и это невозможно. Короче, ведет себя как настоящая капризная муза.
— Маш, ну скажи, что тебе нужно, чтобы принять решение.
— Дурацкие вопросы какие-то задаете, мальчики, — кокетливо отмахивалась Машка, — для женщины главное – всегда быть молодой и красивой. Все остальное вторично.
— В смысле? — каждый раз изумлялся Борька, ибо такая постановка задачи повергала его в ступор.
Машка раздувала щеки и закатывала глаза.
— Борис имеет в виду, что проблема сформулирована не совсем четко, — я тыкал его локтем в бок, — надо ее как-то сузить.
— Лично я тут вообще проблемы не вижу, — подводила черту Машка, обозначая, что дискуссия завершена. — Вы ученые, вы и думайте.
И мы думаем. Ловим каждое слово, любой ее намек. Мы уже столько всего придумали, и все крутилось вокруг Машкиных придирок к своей внешности. Она же без конца с чем-то боролась: выводила веснушки, распрямляла кудри, завивала ресницы, испытывала на себе чудодейственные диеты, пластыри, гимнастические комплексы и всякое такое. На наш взгляд, Смирнова безупречна, но она наше восхищение не разделяет.
В одиннадцатом классе она объявила, что пойдет учиться на биохим, чтобы изобретать разные косметические средства для рыжих-рыжих-конопатых. Мы, естественно, поддержали ее инициативу и засобирались туда же. В день зачисления коварная Машка поставила нас перед фактом, что тайно поступала на два факультета и теперь выбирает журфак.
Мы были шокированы ее вероломством. Но Смирнова всегда умела все расставить на свои места и вдохновить нас на подвиги. Она сказала, что, во-первых, верит в нас, смотрит с надеждой и восхищением от лица всех рыжих, и готова, если что, во имя науки испытывать на себе наши изобретения. Во-вторых, она же не просто так выбрала журфак, а исключительно ради того, чтобы поведать о нас миру и достойно освещать наши будущие научные достижения.
Два года назад мы успешно выпустились. Машка трудится в весьма уважаемом научно-популярном журнале. А мы с Борисом влились в коллектив косметического и фармацевтического научно-исследовательского института и продолжаем бороться за право рыжих не быть рыжими, а попутно патентуем всякую всячину, которая возникает как побочные эффекты.
***
Сегодня, тридцатого июня, сразу после презентации, на которой представляли наши молекулярные духи нового поколения, мы с Борисом купили торт и рванули к Смирновой рассказать о нашем новом достижении и преподнести два эксклюзивных флакона. Мы решили, раз она не может выбрать из нас, пусть выбирает духи. Чьи выберет — так тому и быть — мы сами ее перед фактом поставим.
Но Машку не проведешь, она быстро учуяла подвох и отвергла оба флакона. Третий месяц находясь в состоянии ремонта, вся творческая часть которого проводилась ее собственными руками, и будучи вторую неделю на новой диете, Машка была нервной и заводилась с пол-оборота. Она спустила на нас всех собак и практически вытолкала взашей вместе с тортом, который едва не полетел нам в голову. Отчаянными па среди рулонов обоев и банок с красками и жалобными криками: «Пощади! Не губи свежий «наполеон» и будущее мировой косметологии!», — мы еле-еле уговорили ее дать нам еще один шанс.
Потом вместе долго смеялись, Машка махнула рукой на диету, и мы пили чай с тортом, а она придумывала нам новое испытание. И ведь придумала.
— Значит так. С вас средство, которое сделает из меня стройную блондинку.
— В смысле? — привычно изумился Борька.
— Маш, ну в самом деле… — я тоже был обескуражен, — ты чего…
— Я рыжая и толстая.
— Да с чего ты взяла, что ты толстая?!
— А! Значит, то, что я рыжая, вы не отрицаете.
— Не, ну это же очевидно.
— Да что вы говорите! Ну спасибо.
Повисла неловкая пауза. Мы страшились продолжать дискуссию.
— Короче, Чук и Гек, если у человека есть право сменить пол — вы же этого не отрицаете, я надеюсь, — она грозно посмотрела на нас. Мы дружно помотали головами, мы не отрицали. — Тем более у человека есть право не быть рыжим и толстым, логично? — Глупо было возражать, хотя логика была кривая. Нам ничего не оставалось, как пожать плечами и согласиться. — Воспользуюсь я этим правом или нет – это уже другой вопрос, но вы должны мне его дать. — Машка скрестила руки на груди и откинулась на спинку стула. — Я все сказала.
— И в каком виде ты желаешь получить это право, — Борис посмотрел на нее поверх очков, помешивая чай, — в таблетках или в сиропе? А может, нюхательные соли?
Смирнова проигнорировала ноты сарказма в его голосе.
— Вы же ученые, вы и придумайте.
— Вот коза, а…
— Серега, зря ты так. Это же наша Машка. Первый раз, что ли.
— Ну да… но ведь бред, Борь!
— Согласен, бред. Думаю, Зарецкий оценит.
продолжение следует...