Чайник отлетел в сторону, я рванул к столу с низкого старта. Мне хотелось вырвать у страхолюдины бутерброд и ткнуть ее в стол пару раз носом. Невежливо, скажете? Пожилых людей обижать нельзя, скажете? Поверьте, если бы вы видели эту ведьму, вам тоже захотелось бы ее сжечь. Сразу и навсегда.
Я недооценил старушку-поскакушку. Ну, либо переоценил свои силы. Бабуля вскочила с табуретки, крутанулась вокруг себя, развевая тряпьем так, что полы этой хламиды смели со стола мой завтрак начисто, и выпрыгнула в открытое окно, заливаясь счастливым хохотом.
Я смотрел ей вслед и бессильно матерился на самого себя. Это ж надо так глупо опростоволоситься! Ведь предупреждали же! Вот ведь бездарь.
Ну, ладно, подумал я, что такого ужасного может мне грозить? Ну, будет старуха эта вредная приходить столоваться. Не помру же от голода. Тем более, дядя Паша завтра приедет, попрошу его закупить в райцентре продуктов. Протянем как-нибудь. Хотя, конечно, бабуля – уродина редкостная.
Молодому, полному нереализованных сил организму не свойственно долго рефлексировать. Силушка богатырская так и прет, так и прет наружу. Вот и я прям физически ощутил, как зачесались руки что-нибудь потаскать, порубить, приколотить.
– Эх, – вскричал я, набирая полную грудь воздуха, – раззудись рука, размахнись плечо!
За входной дверью в коридоре обнаружился старый топор, а за стеной дома – небольшая кучка срубленных деревьев.
Я перетащил один ствол на солнечное место, скинул футболку и размахнулся топором, с удовольствием вгоняя его в высохшее дерево.
Казалось, что от солнечных лучей в меня вливается невероятная энергия и проходит электрическим разрядом через все тело. Потрясающее ощущение собственной силы. Силы какой-то животной, почти дикой.
Монотонные удары топора, откалывающего от ствола дерева крупные куски, разносились по окружающему лесу гулким эхом.
Я вспотел и остановился. Поднял взгляд в небо и прищурился, глядя на солнце, чьи жаркие лучи не обжигали, как в городе, а ласково трогали разгоряченную кожу.
– Ух ты, колодец же есть.
Ведро ледяной воды мгновенно остудило жар, разыгравшийся после рубки дерева. Я встряхнулся, словно мокрая собака, схватил футболку и принялся обтираться. Кайф!
И тут краем глаза я заметил, как в тени ближайшего дерева (кажется, это дуб) мелькнула чья-то маленькая фигурка. Кто-то очень небольшой и юркий прятался среди развесистой листвы и тихо подглядывал за мной.
Бабуля что ли? Неужто она и по деревьям лазать мастерица? Хотя, от этой резвушки всего можно ожидать.
– Выходи, не прячься, – предложил я, – всё равно уже заметил.
Из кроны деревьев раздался тихий смешок. Так могла смеяться либо совсем молодая девчушка, либо маленький ребенок. На прошлую старушку совсем было непохоже.
– Ну, кто там прячется?
На всякий случай я решил попробовать разозлиться и придать своему голосу угрожающий тон.
Смешок раздался чуть ближе, но потом начал затихать. Видать, хозяин уходил по дереву, и голос его утекал за ним, словно след из выхлопной трубы.
Обтеревшись полностью, я неожиданно понял, как голоден. Сначала вредная бабка доколумбовой эпохи сожрала почти весь мой завтрак, потом захотелось помахать топором, а затем еще и облиться ледяной водой. В результате, посреди двора я оказался в таком голодном состоянии, что буквально ощущал, что живот прилип к позвоночнику.
Ой, а обед-то и не приготовлен.
Я совсем забыл, что нахожусь не в городе, где открой холодильник и на тебя оттуда вывалятся всякие съестные припасы. Будь то котлеты в упаковке, пельмени в морозилке, на худой конец замороженная пицца. А если даже греть лень, то уж стратегический запас орешков и чипсов у меня имелся всегда. А сейчас мне предстояло растопить печку и сварганить себе хоть те же макароны.
Я бросился к дому со всех ног. Желудок выкручивало голодными спазмами так, что я чуть не треснулся лбом о притолок. В кухне тут же подбежал к рюкзаку совершенно космических размеров и принялся тормошить содержимое со страстью неандертальца.
Слава Даркнету, Серый всунул мне в рюкзак пакетик чипсов и плитку горького шоколада. Всё это богатство из прошлой жизни я смолотил практически не жуя.
Ф-фух, вот сейчас можно и печь растопить и даже супчик сварганить из рыбной консервы, которая обнаружилась на самом дне.
Но как только я развернулся, чтобы принести порубленные дрова, как меня скрутило в жгут. Судороги шли волнами от пяток, через живот и бились в голову, вызывая приступы алой боли. Все, что я только что съел, хлынуло из меня фонтаном.
Боль из алой стала пурпурной, застлав весь окружающий мир занавеской цвета венозной крови. Я едва успел набрать воздуха, чтобы банально не задохнуться, как полностью потерял контроль над телом и рухнул на грязный пол.
***
Сколько времени я провел в бреду, полном выматывающим душу кошмаром, не знаю. Помню только, как все тело словно цепенело, когда надо мной склонялось жуткое старушечья морда с развевающимися космами. Эта тварь хохотала мне прямо в лицо, показывая пеньки сгнивших зубов, а волосы змеями закручивались вокруг головы.
Я периодически приходил в себя, закашливался до боли в груди и цветных всполохов в глазах и опять падал в обморок, чтобы снова слушать, как хохочет надо мной моя персональная смерть.
Во время редких приходов бодрствования, я вроде видел, как кто-то смотрит на меня огромными испуганными глазами; вроде чувствовал, как кто-то кладет мне на горящий лоб маленькую прохладную ладонь; вроде слышал, как кто-то предлагает позвать на помощь то ли навку, то ли мавку, то ли павку. Но потом опять падал ослабевшей головой на горячее, мокрое от пота, одеяло и снова слышал жуткий, замогильный хохот самого зла.
Я начал задыхаться окончательно, когда в моем кошмаре старуха забралась мне на грудь, свернулась липким холодным клубком, а ее волосы обвили мне шею, сдавливая мышцы.
Последнее, что я услышал, проваливаясь в обморок, как кто-то прошлепал по полу босыми и, вроде бы, мокрыми ногами. А потом я уплыл совсем, стремительно теряя воздух и силы.
Из забытья почти на самой границе жизни меня вытащили чьи-то крепкие, жилистые руки, похожие на ветки старого дуба. Пальцы крепко вцепились мне в волосы и тащили вверх, отрывая от старухи и выдергивая мое тело из клубка волос.
Старая тварь заверещала и ухватила меня за руки, подтягивая к себе. Седые пряди поползли по моим ногам, как живые, пытаясь добраться до лица и залезть в рот, чтобы задушить мой крик, полный надежды.
Но кто-то там, наверху, кто-то с руками, похожими на дубовые ветки, упрямо тащил меня вверх. Помню, что я точно был без сознания, но каким-то непостижимым образом всё чувствовал и понимал. Собрав в комок последние силы, я пнул эту старую дрянь, попал точно в лицо, и она отвалилась, падая в черную пустоту и не переставая верещать.
А потом я открыл глаза. Прямо передо мной сидел дядя Паша и смотрел мне в лицо тяжелым неприветливым взглядом. Сам воздух в избушке, казалось, налился свинцом и стал таким густым, что хоть режь ножом – фиг разрежешь.
– Ну, паря, – сказал дядя Паша глухим голосом, – напугал ты нас.
После бесплодной попытки подняться, ослабевшее тело рухнуло на постель.
– Дядь Паша, – попросил я, – у меня в кармане рюкзака таблетки лежат. Подай, пожалуйста.
– Зачем тебе эта гадость? – поморщился он.
Честно сказать, я был полностью уверен в том, что просто отравился водой из колодца. Изнеженный хлорированной водой из водопровода желудок не принял природное богатство деревенского колодца. Надо было быть осторожнее и кипятить воду лучше.
В дверь тихо постучали. Рефлекторно я вздрогнул и попытался натянуть на себя угол покрывала. В последний раз в эту дверь скреблась старуха, чьи волосы едва не задушили меня недавно.
Дядя Паша подошел к двери, приоткрыл ровно настолько, чтобы я ничего не смог там разглядеть, и что-то у кого-то взял.
– Пей, – приказным тоном произнес он и всунул мне в руки вырезанную из дерева чашу с каким-то темным варевом.
От слабости и неожиданности я слегка опешил, машинально взял чашу и сделал глубокий глоток. Питьё отдавало древесиной старого дуба, солнцем, ягодами и высушенными травами. С первым же глотком в меня начала вливаться сила самого леса. Головная боль отступила, сознание прояснилось, но вместе с этим я в мельчайших подробностях вспомнил свой обморочный кошмар.
И это оказалось так жутко, что кровь отхлынула у меня от лица. Всё еще отказываясь верить, я поставил чашу на табурет рядом с кроватью. Приподнял штанины джинсов и увидел их: бледно-розовые следы, что тянулись сплошными зигзагами от лодыжек до коленей. Словно по моим ногам ползали змеи, или… или чьи-то седые волосы хотели добраться до лица.
Я бросил на дядю Пашу непонимающий взгляд и краем глаза увидел, что на столе, который до этого был в полном порядке, творился сущий бедлам. Упаковки с макаронами были взрезаны словно когтями, банки с тушенкой – смяты и кто-то пытался их прокусить, сушек к чаю не осталось вовсе, а сахар оказался рассыпан белой дорожкой от стола до входной двери.
Эта дрянь уничтожила почти все мои запасы! Почему-то у меня не возникло ни тени сомнения в том, что кавардак натворила именно безумная уродливая старуха.
– Так ты же ее прикормил, – пояснил дядя Паша в ответ на мое возмущение, написанное на лице,- сейчас ей здесь и стол, и кров. Она может прийти в любое время.
– Да кто она такая?! – в сердцах вскричал я.
Дядя Паша взглянул на меня, и мне стало неуютно. На миг показалось, что там, в глубине его глаз, живет кто-то другой. Тот, другой, он не просто намного старше меня, он древнее всех, кого я знаю, он старше самого леса и времени вокруг. Он очень мудрый и… бесконечно уставший.
– Лихо, – ответил селянин.
– Кто-кто?
– Лихо Одноглазое. Говорил же я тебе – лихомань тут у нас, её безраздельное царство. А нас мало осталось, мы уже не можем ей сопротивляться. Вот-вот и последние из нас либо умрут, либо к Лиху уйдут.
– Кто «мы»? – спросил я непослушными губами.
– Мы – Адамовы дети. Самые настоящие, первые люди на Земле. Нам нужна твоя помощь.
***
Я затряс головой, отгоняя смысл последних услышанных слов. Это безумие. Рядом со мной сидит селянин и на полном серьезе рассказывает мне о каком-то Одноглазом Лихе. Это в середине XXI-го-то века! Да ладно!
Я хмыкнул, показывая свое отношение к сказанному дядей Пашей.
– Эт-то, дядь Паша, хорош дурить. Я про детей Адама в Инете читал. Это просто секта чмошников, повернутых на натуралистичности. Они не признают одежду и отрицают все моральные установки в обществе.
Я практически цитировал статью, прочитанную в самолете. Адамиты проповедовали возвращение к невинности и святости первых людей: Адама и Евы в ту самую, дояблочную эпоху. Типа, так можно выпросить прощение у Господа и наклянчиться обратно в Эдемский сад, где цветут лютики и никому не надо работать.
Это вот всё я и выложил своему собеседнику, который сначала молчал, потом стал ухмыляться, а потом и вовсе захохотал в голос.
– Ну, мамочка, ловко она своим любимчикам головы задурила, что те родных братьев с сестрами знать не хотят.
Дядя Паша встал, все еще продолжая посмеиваться, и открыл входную дверь.
Сначала ничего не произошло, а через пару секунд я услышал в коридоре негромкое шебуршание. Будто мыши нашли кактус и грызут его.
– Заходи, – от души предложил дядя Паша.
В дверь, отчаянно смущаясь, просочился маленький старичок. Он встал на пороге, заложил руки за спину и принялся ковырять порог пальцами босой ноги. Одет пришелец был в просторную рубаху, подпоясанную сплетенной из веток бечевкой, а на голове у него красовалась широкополая шляпа. Учитывая рост, шляпу и длинную седую бороду, старичок неопровержимо напоминал белый гриб.
– Грибич, – так представил его дядя Паша, – отвечает за грибы в лесу. Коли придет кто, да попусту целый день потратит, так надо на пенек положить кусочек сахара, тогда Грибич самые грибные места и покажет.
Потешный гость на пороге радостно закивал и тут же покраснел, когда увидел, что я понял, кто перетаскал мой сахар.
Старичок перестал стесняться и запрыгнул на чурбачок возле печки.
– Моховой, – церемонно продолжал дядя Паша.
В дверь запрыгнул зеленый комок мха. Словно теннисный мячик он подпрыгал к столу, заскочил наверх и уселся верхом на алюминиевой миске. Из зеленого мха на меня смотрели два лукавых глаза, само собой, зеленого цвета.
– Отвечает за мох, – машинально произнес я.
– Молодец, догадался, – похвалил меня селянин.
А вот следующим в дверь вошел… я сам. Именно так. Высокий, широкоплечий, бывший форвард институтской команды. Я (!) вошел, едва не стукнувшись лбом о притолоку, прошел на середину кухни и встал там, уткнувшись взглядом в пол.
«Это что, – подумал я, – так сутулюсь, что ли? Как старик какой-то, ё-маё. Надо срочно поработать над осанкой»
Видимо, последствия моего ночного кошмара еще давали о себе знать, потому как будь я в здравом уме, то никогда не взялся бы обсуждать с самим собой свою собственную внешность, надетую на непонятно кого.
– Свидун, – представил гостя дядя Паша, явно наслаждаясь ситуацией, – ты не бойся, паря, он просто такой с…виду.
Посетитель тут же уменьшился в размерах и превратился в веник. Проскакал через всю кухню и встал в угол рядом с настоящим веником. А через пару секунд посреди кухни стоял третий табурет, которого до этого там не было, а еще погодя пришелец превратился в самого дядю Пашу.
Нет, я всё-таки еще либо сплю, либо брежу. Потому как это представление меня ничуть не испугало, а крайне развеселило. И мне вдруг подумалось – а что если этот проказник умеет мысли читать. Я напряг мозговые извилины, стараясь передать посетителю максимально точный образ Дженифер Лопес. Без одежды.
– Не, паря, так не получится. Свидун превращается только в то, что видит прямо перед собой, а своего облика не имеет. Чаще всего висит листиком на дереве.
В кухню просочился громадный котяра дымчатого окраса. Он уселся на пороге и принялся чистить морду полуметровой клешней. Время от времени он выпускал когти, похожие на заточенные кинжалы, и внимательно рассматривал , явно красуясь.
– Чомор, – с уважение произнес дядя Паша, – мой первый помощник.
На спинку кровати запрыгнул неопределенного возраста мужичок ростом с небольшую собачку. Он склонился над моим плечом и заглянул в глаза с искренним участием.
– Домовой, – ухмыльнулся дядя Паша, – куда же без него. Он-то тебя и обнаружил почти при смерти, всех собрал и мохового за мной послал.
Зеленый клубок на столе довольно заухал и принялся невысоко подпрыгивать, словно показывая, каким образом он смог так шустро сбегать в деревню.
И тут до меня начала доходить абсурдность ситуации. Я сидел на кровати в компании сказочных существ и на полном серьезе собирался вызвать в комнату голую ДжейЛо.
– Это все? – с мнимым спокойствием спросил я
– Ну что ты, – тут же откликнулся селянин, – в озере еще водяной живет с русалками, но они прийти не могут, сам понимаешь. У них днем кожа сохнет. Ночью старик тебя навещал, повязку из целебной травы, что русалки на дне озера собрали, на голову тебе принес. В чаще глухой дубинник живет, но он в двери не поместится. Есть еще хуха, он, вообще, самый странный, даже я его иногда не понимаю. А еще есть…
– Хватит! – попросил я.
Мне казалось, что еще немного, и голова расколется пополам от обилия информации. Моховой с домовым переглянулись, и мужичок в красной рубахе положил мне на лоб маленькую прохладную ладонь. Так вот, чью успокоительное прикосновение я ощущал во время горячечного кошмара, который оказался и не кошмаром вовсе, а жуткой явью.
Я посмотрел на домового с непроизвольной благодарностью и увидел, как тот улыбнулся мне так светло, словно бабушка, которую и не помню толком, лишь свои ощущения от родных и теплых рук.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...
Автор: Крапива
Источник: https://litbes.com/angel-ustalo-snyal-svoj-nimb/
Больше хороших рассказов здесь: https://litbes.com/
Ставьте лайки, делитесь ссылкой, подписывайтесь на наш канал. Ждем авторов и читателей в нашей Беседке.
Здесь весело и интересно.
#проза #рассказ #литературная беседка @litbes мистика #дом #сын #дерево #главные ценности жизни #мир #жизнь Городское фэнтези Эпическое фэнтези