Погода вновь стала вменяемой. Сутра минус пять. Но вот скользень проклятущая так никуда и не делась. А куда ей деться-то, если городские коммунальные службы огромный болт забили на свои обязанности. Нет, возле домов песочком посыпано, всё чинно-благородно. Ну а на тротуарах можно сказать смертоубийство форменное. Маленькую возвышенность чуть ли не на четвереньках преодолевать приходится. Удивил, а точнее восхитил меня мужичок, который с утра пораньше шёл куда-то, изрядно накирявшись. Казалось бы, в таком состоянии он бы и шагу не должен был ступить, а вот поди ж ты! Пошатываясь, он шёл так легко и непринуждённо, будто бы и не по льду, а по асфальту.
Ладно хоть на «скорой» у нас всё по-человечески, можно хоть плясать, хоть бегать, не рискуя свернуть голову.
По традиции, присоединился я к дымившим коллегам. Врач Горшков был мрачнее тучи и сквозь усы бормотал что-то матерное.
– Чего не весел, Николай Семёныч?
– Да чего, всучили мне работничка, фельдшера Купцова. Не знаешь такого, Иваныч?
– По фамилии нет, но в лицо-то наверно знаю.
– Да знаешь, конечно. В очках, интеллигент такой, блондин. Он раньше самостоятельно работал. А на прошлой неделе инфаркт пропустил. Приехал к женщине, недолго думая выставил ей остеохондроз грудного отдела позвоночника, ну и умотал. Даже кардиограмму не снял, представляешь? А когда она повторно вызвала, там уже кардиогенный шок развился. Слава богу, жива осталась.
– Ну а с тобой он как?
– Да как, Иваныч, он вообще придурок, оказывается! Из себя врача строит. Светило, блин, медицинское! На вызове я рот не успею открыть, а он уж с умным видом расспрашивать начинает. Типа он тут главный, а я как непонятно кто дрягаюсь. Но сейчас на последнем вызове он меня вконец выбесил. Приехали мы к бабуле на больной живот. Я пропальпировал и с учётом расспроса, кишечную непроходимость заподозрил. Собирайтесь, говорю, в больницу. А этот недоделок, высокомерно так, говорит: «Так, вы погодите собираться, давайте я вас сам осмотрю». Я чувствую, что закипаю, но держусь изо всех сил, чтоб не сорваться. Он пощупал живот ейный и говорит: «Нет, никакой непроходимости я здесь не вижу. У вас обычный запор. Кушайте, бабушка свёклу и всё у вас пройдёт. Точней, выйдет». И после этих слов, схватил я его так бережно за шиворот и шепчу на ухо: «Ну-ка закройся, <чудило>, пока я тебя сейчас с лестницы не спустил и по головёнке не надавал!». Ну вот, покраснел он и быстро из квартиры вышел. Бабулю в больницу свезли, хирург непроходимость не исключил. Ну а я этого деятеля и в хвост, и в гриву отматерил, чтоб знал своё место. А сейчас как приехали, докладную на него написал за нарушение медицинской этики. Нет, лучше я в одиночку работать буду, но таких мне и <нафиг> не надо.
– Да, Николай Семёныч, всё правильно ты сделал. Будь на твоём месте кто-то более горячий, то и рожу бы ему попортил!
Да, знакомы мне такие типы, комплексующие от того, что вторыми номерами работают. Хотя, не понимаю, с чего? Если ты фельдшер, то будь толковым и переведут тебя на самостоятельную работу. Ну а если медбрат или медсестра, то извините, нет у вас права на самостоятельность.
Бригада, которую мы меняем, ещё не приехала, а значит и за наркотиками нечего идти. Зато можно сходить на конференцию.
Как всегда, выслушали доклад старшего врача предыдущей смены. После этого, слово взяла начмед Надежда Юрьевна.
– Уважаемые коллеги! Забирали у нас много-много карточек на экспертизу и много-много оштрафовали. Отсюда у нас два вопроса. Первый. Если вы выставляете гипертоническую болезнь, то уж будьте так любезны расписывайте как следует: стадию гипертонической болезни и степень артериальной гипертензии, функциональный класс, риск, степень нарушения кровообращения. Далее, прекращайте уже писать свою дурацкую ДЭП 2! Правильно диагноз звучит «Хроническая ишемия головного мозга такой-то степени!». В конце концов, сколько можно уже говорить об одном и том же! Ещё такой момент, если вы выезжаете на детские вызовы с ОРВИ, то не забывайте, пожалуйста, предлагать госпитализацию! Даже если вы заранее знаете, что родители откажутся, то подпись об отказе всё равно должна быть!
И еще дикость дикая, с которой столкнулись эксперты: какие могут быть при инфаркте <Названия общеизвестного ненаркотического анальгетика и глюкокортикоидного препарата>? Вы уж совсем, что ли? Почитайте стандарты-то, они у вас у всех должны быть! У кого нет, придите ко мне с флэшками, и я вам их скину!
Ещё один момент, за что мы с Игорем Геннадьевичем огребли по первой число. У вас не так давно была лекция по болевому синдрому. Там подробно всё разбиралось, в том числе, помощь. Так вот, если боль, например, при травме зашкаливает до десяти баллов, то обезбольте вы наркотиком! То же самое касается и онкобольных. Если их диагноз подтверждён справкой, то уж будьте любезны, обезболивайте как положено! Вам что, наркотиков жалко? Вы от себя их отрываете, что ли? Почему при шокогенных травмах, например, при открытом переломе голени делаются не наркотики, а несчастные НПВСы?
Вот и завершилась конференция. В восемь ноль-ноль всех быстренько поразгоняли, оставив нас одних. Ну, наконец-то наша бригада приехала, которую мы меняем. Врач Анцыферов был злой и уставший
– Представляете, Юрий Иваныч, загоняли нас по самое не могу! И ведь за сутки ни одного психиатрического вызова не было. Гоняли, блин, без передышки! Ночью всего часа полтора поспали! А последний вызов дали в семь сорок три, головную боль! Ничего там экстренного не было, а всё равно, взяли и всучили! Из вредности, что ли?
– Ну так у вас же эта баба Яга была. Чего от неё ждать-то? Она же всех без разбора гоняет. Сколько раз педиатрам пьяное тело давала!
– Да достала она уже, давно бы ей на пенсию пора!
– Ооо, чего ты захотел! Скорей нас вперёд ногами вынесут, чем её на пенсию отправят!
Пока сидели в «телевизионке», молодая женщина своим ходом пришла, за помощью обратилась. Вся изваляна в снегу, шапка набекрень.
– Помогите, пожалуйста, меня сейчас собаки искусали!
– А где это случилось-то?
– Да вон, около спортивного магазина, их там стая целая. У меня в руке пакет был с едой. Они на меня накинулись и отобрали его. Теперь у меня все руки и ноги искусаны. Господи, мне ж теперь от бешенства придётся уколы делать!
– Да и наплевать на этот пакет. Главное, что вы живы и сильно не покалечены.
На кистях рук и голенях имелись достаточно глубокие укушенные раны. Обработали их антисептиком и в травмпункт свезли.
Не могу понять, почему местная власть не может справиться с бродячими собаками. Ждут, когда кого-то по-настоящему покалечат или вообще загрызут? Но на примере своего и других регионов я наблюдаю, мягко сказать, странное отношение власти и общественности к этим проблемам. Какая бы трагедия ни случилась, тут же поднимается пронзительный визг: «Не смейте трогать собак!». И никакого решения проблемы не видно.
Свезли мы больную в травмпункт.
Следующим вызовом был психоз у женщины сорока семи лет.
Супруг больной проводил нас в комнату. Больная с испуганным бледным лицом, покрытым испариной, сидела на диване.
– Ой, плохо, плохо, задыхаюсь… – сказала она.
– От чего? Что с вами случилось?
– Не знаю, страшно мне, очень страшно!
– Вы чего-то определённого боитесь?
– Нет, просто боюсь. Ой, сейчас сердце выскочит!
Супруг больной пояснил:
– У неё каждый день такое. Панические атаки. Минут через пятнадцать всё проходит.
– Да, я обычно <Название известного бензодеазепинового препарата на букву «Ф»> приму полтаблеточки и сразу всё проходит. А он у меня закончился и вот вас вызвала.
– Всё понятно. Вы в диспансере наблюдаетесь?
– Да, уж давно. В отделении неврозов лежала несколько раз.
– А когда последний раз обращались?
– Ой, ну наверно месяц назад.
– Нет уж, вы давайте сходите. Может опять вас на госпитализацию направят. Ведь это не дело такие состояния переносить без лечения.
– А ещё у меня опять ком в горле появился.
– Так понятно, что появился, вы ж не лечитесь.
Сделали мы ей внутримышечно тот самый препарат на «Ф», состояние улучшилось и уехали мы восвояси. В данном случае психоза, как такового и не было. А были паническое и диссоциативное расстройства, которые экстренной госпитализации не требуют.
Следующим вызовом было падение из автобуса мужчины пятидесяти двух лет.
Подъехали к остановке общественного транспорта. Автобус без пассажиров стоял неподалёку, а пострадавший сидел в остановочном павильоне.
– Здравствуйте, как же так получилось-то?
– Да как стал выходить, одной ногой ступил, а автобус поехал. Подвернул я ногу очень сильно, так болит, что спасу нет!
В машине ногу пострадавшего осмотрели. Налицо был перелом обеих лодыжек. Обезболили, зашинировали и в травматологический стационар свезли.
Некоторые читатели немало удивляются узнав, что на каждой ноге по две лодыжки имеется. Да, ничего удивительного – наружная (латеральная) и внутренняя (медиальная). Вы и сами их можете без труда у себя нащупать.
А теперь, срочный вызов на пожар.
В двухэтажном доме старой постройки полыхали три окна на втором этаже. Пожарные приступили к тушению, но пока безрезультатно. Ведь пожар-то сложный, перекрытия деревянные и весь дом напоминает сухой спичечный коробок. Эвакуированные жильцы зябко ёжась, обсуждали трагическое происшествие.
– Это Димка Краснов натворил! – безапелляционно заявила пожилая женщина в теплом пальто с капюшоном. – Наверняка пьяный с сигаретой уснул или на плите чего оставил!
– Так он сам-то дома, что ли? – поинтересовалась другая.
– Да чёрт бы с ним, если и дома! Мне вот нисколько не жалко. Ведь если сейчас на другие квартиры перекинется, мы все бомжами останемся!
Тут из подъезда пожарные вынесли на мягких носилках мужчину. Жив-нежив так сходу и не определишь. Поэтому в машину загрузили, чтоб зрителей не привлекать. Ну и что мы имеем? Ожогов нет, похоже на отравление продуктами горения. Давление по нулям, но живой. Фельдшер Виталий с величайшим трудом вену катетеризировал. Ну а дальше качать начали. Ритм слабенький, то появится, то исчезнет. В общем, побалансировал он между жизнью и смертью, да и помер окончательно. И свезли мы его в судебный морг, как неизвестного.
Сдедующим вызовом был психоз у мужчины сорока восьми лет.
Подъехали к серой «хрущёвке» и от неё к нам быстро подошли худощавый мужичонка с весьма дородной женщиной.
– Это я вас вызвала! – веско сказала дама. – Он уж до того допился, что вешалки в прихожей испугался! Сказал, что там бандиты спрятались!
– Валька, да ты дура, что ли, чего ты буровишь-то? Они нас на ножи поставят! <Нафига> ты «скорую»-то вызвала? Тут ментовка нужна!
– Молчи, паскуда, пока не прибила! – рявкнула Валька. – Сейчас я вам всё расскажу. Короче, зашёл он зачем-то в прихожую и кааак ломанётся оттуда! Завизжал, как баба: «Бандиты там, бандиты!».
– Да чего ты…
– Молчи, сказала! Господи, да за что же мне такое наказанье-то, а? Куда пошёл, стой тут, я сказала!
– Когда последний раз выпивал?
– Два дня назад. Он в отпуске был и весь отпуск куролесил непросыхаючи. Ему бы послезавтра на работу надо, вот он и выхаживался, не пил. Эх, ну ты <самка собаки> Славик! Всё, считай, что без работы остался. Он же водителем работает, сами понимаете, если на учёт поставят, то всё, <звиздец>! Раньше-то он анонимно лечился, а в этот раз денег ни копейки нет. Иди сюда, не уходи, срань такая!
– Всё ясно. Ну что ж, соберите ему всё: переодевашку, тапки…
– Да уж всё собрала, первый раз, что ли?
– Ну что ж, тогда садитесь в машину.
– О-ё-ёй, как мне всё это надоело! В общем так, Славик, если после больницы опять за своё возьмёшься, живи один, как хочешь. Надоело мне тебя каждый раз из дерьма вытаскивать. Я тебе не нянька, в конце концов!
И свезли мы Славика с алкогольным делирием в отделение острых психозов.
Следующим вызовом было кишечное кровотечение у мужчины сорока двух лет.
Супруга больного взволнованно рассказала:
– Ой, у него прямо кровь течёт, мы даже и не знаем от чего.
Больной лежал на диване, повернувшись на бок. На бледном лице – страдальческое выражение.
– Здравствуйте, что беспокоит?
– Да кровь потекла ни с того ни с сего. Пошёл в туалет, стал тужиться, и кааак потекло! Я-то думал, что понос, а на бумаге кровища!
– Сейчас посмотрим. На ректальное исследование согласны?
– А это что?
– Обследование пальцем прямой кишки.
– Ну раз надо, конечно делайте.
Нащупал я мягкое удлинённое образование, похожее на геморроидальный узел.
– У вас это впервые?
– Нет, раньше кровь появлялась по чуть-чуть, но уж так-то не текла.
– За помощью обращались?
– Нет.
– Какие-то лекарства принимали?
– От этого нет.
– Ну а вообще какие?
– Да мне жена <Название нестероидного противовоспалительного средства на букву «К»> колола, я тут позвоночник сильно сорвал.
– То есть, вы физически работали?
– Да, на стройке.
– Всё понятно, давайте собирайтесь и в больницу поедем.
Оказали мы ему всю положенную помощь и в областную свезли.
Водитель наш, из чувства такта, дождавшись, когда я всё отпишу, спросил:
– Иваныч, а мы обедать-то будем ли сегодня?
– Ой, ё мое, Володь, вообще из башки вылетело. И Надежда, засранка этакая, про обед даже и не вспоминает!
Всё, приехали наконец-то на Центр. А бригад-то там раз два и обчёлся. Ну ладно, сколько пробудем и то хорошо. Пообедали не спеша, чайку попили, хотели прилечь, а не дали, на вызов направили. Поедем к избитому мужчине тридцати двух лет.
Подъехали к старому деревянному двухэтажному бараку на окраине города. По скрипучей лестнице с шаткими перилами поднялись на второй этаж. Дверь не заперта, слышатся разгорячённые мужские голоса. Вошли неспешно, огляделись. К нам навстречу вышли два джентльмена, буквально пропитанных уголовщиной.
– Идите быстрей, а то он кончится сейчас.
Избитый с распухшим, посиневшим и окровавленным лицом лежал на кровати и часто, поверхностно дышал.
– Что случилось, уважаемый?
– Да ничего, с лестницы упал.
– Ну-ну. Давай-ка, подними рубашку! Ладно, я сам.
Вот это номер! На животе, слева внизу имелась колото-резаная рана. Вот это номер, бляха муха!
– Это что же получается, ты упал на лестницу, а из неё нож торчал, что ли? – спросил я пострадавшего.
– Док, чё там такое? – спросил один из мужчин.
– Ну чего, ножом его ткнули!
– Ну <грубые нецензурные оскорбления обидчиков пострадавшего>! Ладно, док, мы сами разберёмся, ты только ментовку сюда не приплетай, не надо. Напиши чего-нибудь, что сам он!
Спорить я не стал. Давление девяносто на пятьдесят, пульс нитевидный. Вот, <распутная женщина>, чего нам подсунули-то! Видать он и сам-то вгорячах не понял, что его ткнули. Быстро катетеризировали вены и стали лить. Давление поднялось всего до ста, но и то хорошо. Рану заклеили лейкопластырной асептической повязкой. Полетели со светомузыкой и к счастью довезли живого. Ну а сообщение в полицию, конечно же передам. Ведь не совсем же я из ума выжил, чтоб ножевое ранение скрывать.
А теперь поедем в райотдел полиции, где некий мужчина тридцати девяти лет запсихозничать изволил.
Оперативный дежурный рассказал:
– Этого деятеля за разбой задержали. Он под угрозой ножа у женщины сумку и телефон отобрал. Утверждает, что глюки у него, говорит, что чертей видит. Идите посмотрите, скорей всего «косит».
Задержанный сидел в клетке и орал дурным голосом, требуя сразу прокурора и адвоката. А требования свои перемежал нецензурными упрёками в беспределе голимом.
– Так, что случилось, уважаемый? Зачем тебе скорая?
– Да черти тут кругом, старый! Не, не менты, хотя менты тоже черти, но тут настоящие! Во, гля, падлы рогатые чё делают, а?
– Ты последний раз когда выпивал?
– Сегодня бухал, а чё?
– Ничё. Много ли выпил-то?
– Ну литруху спирта на троих, с закусоном, все дела! Слышь старый, давай, короче вези меня от «белки» лечиться! А то черти в натуре замучили!
– Нет, никуда мы тебя не повезём, господин косарь! – спокойно ответил я.
– Э, ты чё творишь-то? Я сказал, у меня в натуре «белка», мне на больничку надо!
– В натуре у собаки: не болит, а красный! Всё, бывай!
– Ты чё, старый, кумовской, что ли?
Но от дальнейших пререканий я воздержался. Переписав его паспортные данные, мы со спокойной душой ушли. Для того, чтобы в данном случае выявить симуляцию, большого ума не требовалось. Ведь алкогольный делирий никогда не развивается у человека, находящегося в состоянии алкогольного опьянения. Да и не похож он на галлюцинирующего больного.
Дали ещё вызов: боль в груди у женщины шестидесяти трёх лет.
Дверь нам открыла женщина средних лет с серо-грустным лицом:
– Здравствуйте, я её дочь. Мы тут поскандалили немного… Проходите вон в ту комнату.
Весьма моложавая и ухоженная, больная лежала в постели поверх одеяла и у видев нас, начала патетически страдать:
– Ой, моё сердце бедное! Ах, как больно-то! Ну-ну, добилась ты своего, довела меня до инфаркта! Мать вам лишняя стала! Ладно, умру, не буду вам мешать! Живите, как хотите!
– Где болит, Татьяна Витальевна?
– Сердце болит, вот здесь, – показала она под левую грудь.
– Прямо сейчас болит?
– Да, болит прямо сейчас.
Ну что, как и ожидалось, на кардиограмме ничего страшного не было. О чём и сказал я даме.
– Ну конечно, я же притворяюсь! Вот когда умру, тогда и поверите. А сейчас давайте, бросайте меня без помощи! Сделайте мне хотя бы укол снотворный!
– Нет, уколов мы вам делать не будем. Но, могу предложить гл-цин. Прекрасная штука!
– Да вы надо мной издеваетесь, что ли? Какой гл-цин, у меня его вон, полно, как грязи! Что вы за врач если помощь оказать не можете?
– С вашим сердцем всё в порядке, ничего угрожающего я не вижу. Так что, если не желаете чудесный гл-цин, тогда разрешите откланяться!
– Ах вы бессовестный! А ещё пожилой человек, да как вам не стыдно? Я сейчас другую «скорую» вызову, а на вас жалобу напишу!
– Ну всё, Татьяна Витальевна, приятно было познакомиться, до свидания!
И всё же, несмотря на явную симуляцию сердечного недуга, Татьяну Витальевну назвать здоровой было нельзя. Да хотя бы потому, что мне лично бросилось в глаза её диссоциативное (конверсионное) расстройство. Раньше-то оно проще называлось: истерический невроз. Именно отсюда исходило её шантажное поведение в отношении дочери. Теоретически можно было бы посоветовать ей обратиться за помощью к психотерапевту. Однако видя её настрой, я не стал рисковать. А иначе бы она непременно перевернула всё с ног на голову и заявила, что доктор её дурой обозвал.
Вот и завершилась моя смена. На сей раз без переработки. Почти. Чем же запомнилась она? Да симулянтами, конечно. Для некоторых притворная болезнь представляется чудесным избавлением от тяжких проблем. Вот только не понимают они, что симуляция болезни ─ это отнюдь не лёгкое и непринуждённое притворство, а тяжкий труд, требующий солидного багажа медицинских знаний, недюжинного актёрского мастерства и выдержки.
Все фамилии, имена, отчества изменены