Скопление облаков на горизонте недвусмысленно намекало на то, что погода испортится уже завтра. То же самое утверждало приложение «Погода»: 90% дождя.
Отлично, — подумала Даша, любуясь мрачными и величественными красками предзакатного неба, — хоть машину помою.
Краски неба соответствовали её настроению, они тревожили и успокаивали одновременно. Даша хотела дождя, но…
Но девяносто — это не сто, а значит оставалось ещё десять процентов…
десять процентов, что он думает обо мне, девяносто процентов…
Вдруг вспомнилась идеально чистая машина парня.
вот уж кто умеет, наверное, следить за своими вещами
я даже имени его не узнала
Как и планировала, Даша не поехала домой, решив переночевать у подруги. Сегодня она была не готова к встрече с мамой и… её мужем.
а завтра что-то изменится, да?
Очевидно, что нет.
Катя была не в курсе пробитого колеса и всего остального (всего остального… девушка невесело усмехнулась), и Даша размышляла, стоит ли ей вообще рассказывать об этом. Пока она больше склонялась к тому, что нет. Не стоит.
— Я была в курсе того, что они расписываются, — сказала Катя, бросая на подругу быстрые виноватые взгляды, — но я понятия не имела, что ты не знаешь.
— Это не было тайной, мама написала мне, — ответила Даша. В отличие от Кати она была расслаблена и чувствовала себя почти счастливой. Теплый летний вечер, красивый закат, стрекот насекомых за открытым окном и огромная прозрачная луна, застывшая над линией горизонта…или запутавшаяся в ветвях деревьев — это смотря под каким углом смотреть.
Даша вдруг с удивлением поняла, что ей не хватало всего этого там, в городе. Но предстоящая встреча с мамой, сестрой и отчимом напрягала.
— Так ты знала?
Даша лениво кивнула. Она лежала на надувном матрасе, подложив под голову мягкую игрушку, и смотрела в окно, на бледно-розовый кусочек предзакатного неба.
— Знала? — повторила Катя.
— Да, знала, просто…
Просто мама была права: Даша могла бы почаще прослушивать сообщения, которые получала от неё. Скорее всего, мама рассчитывала хоть на какую-то реакцию, какую угодно — истерики, слезы, непонимание… — но только не на молчание.
— Я получила от неё сообщение но не посчитала нужным прослушать его. И у меня в сумке лежит бутылка шампанского. Есть лед?
— Ты, конечно, и дальше можешь делать вид, что ничего не происходит, — сказала Катя, направляясь к двери, — но этим ты делаешь хуже только себе. Принесу бокалы и лед.
Даша подумала о парне. В каком-то смысле она ему даже завидовала: он был свободен. Его больше не тяготили вынужденные отношения, он не должен был улыбаться через силу и делать вид, что все хорошо, прекрасно понимая, что в эту ложь не верит никто. Свободный, привлекательный и… взрослый. Это последнее обстоятельство делала его особенно интересным.
Он просил написать.
Катя вернулась с бокалами, на дне которых лежали кусочки льда. Даша взяла из сумки бутылку и открыла её, протянула подруге.
— У тебя все нормально? — спросила Катя, разливая шампанское по бокалам, — выглядишь как-то… не очень. Задумчивая.
— Просто устала.
— Сделаю вид, что поверила. Всё равно ведь не скажешь.
— Ты знаешь, кто теперь мой отчим?
— Нет. Кто?
— Вл… — она запнулась, — следователь, который занимался убийством Никиты.
Какое-то время Катя просто смотрела на подругу и молчала, потом отставила бокал и поудобнее устроилась на диване, приготовившись слушать. Но Даша молчала.
— И что? — спросила Катя, — слушай, с тех пор прошло четыре года. У тебя был кто-то? Ты встречалась с кем-то?
Даша неопределенно пожала плечами.
— Ясно.
— Я говорю тебе о своем убитом парне, а ты спрашиваешь, встречалась ли я с кем-то?
В голосе не было злости или раздражения. Может быть, легкая усталость. Она снова подумала о парне, с которым познакомилась сегодня. Он разорвал отношения с девушкой, чтобы начать что-то новое, и это было правильно. Она же уже четыре года не могла порвать со своим прошлым. Порвать с мертвецом.
Не могла или всё-таки не хотела?
— Твоего парня убили четыре года назад, — ни сочувствия, ни сожаления, просто констатация факта, — ты собираешься всю жизнь хранить верность мертвецу?
Снова это жуткое слово. Мертвец. Даша подняла глаза на подругу.
— Что? Что не так? — спросила Катя, — хочешь сказать, я неправа?
— Я не хочу ни с кем сближаться. Я не хочу ни к кому привяз…
Даша резко замолчала. Перед её мысленным взором возник образ парня, но не того, который уже четыре года лежал в могиле.
нельзя так думать про него, нельзя
но разве это не так?
мертвец, — шепнули на ухо бесплотные губы призрака, и девушка вздрогнула.
Карие глаза, обаятельная улыбка, чуть насмешливый взгляд. И голос на фоне невнятного бормотания кукурузы: напиши, как доберешься до места, хорошо? И потом: обещаешь? Обязательно напиши.
Что это было? Проявление беспокойства или нечто большее?
Как будто прочитав её мысли, Катя сказала негромко, но весомо:
— Даша, ты удивишься, когда узнаешь, сколько парней мечтают заботиться о тебе. Дай шанс хоть одному. Просто шанс. Дай шанс себе. Никита уже в прошлом.
— Я думала, что обо мне будет заботиться мама, но ошиблась. Я думала, что буду с Никитой, но ошиблась. Я думала, что папа не бросит…
— Мне кажется, или ты сейчас обвиняешь Никиту в том, что он умер? — перебила её Катя.
— Он мог бы провести тот вечер дома, а не тащиться с друзьями в этот парк!
— И что бы было? Ты думаешь, вы бы с ним до сих пор были вместе, да?
Даша ничего не думала по поводу того, были бы они вместе или нет, и только сейчас, спустя четыре года, она вдруг осознала это. Вернее, её заставили задуматься над этим. Следующая фраза подруги ещё больше озадачила её.
— Ты уже забыла Никиту, просто тебе удобно делать вид, что ты до сих пор… ну, тоскуешь о нём. Так проще. Тебе не нужны отношения, и ты прикрываешься мертвым другом. Это подло по отношению к нему. Нравится быть несчастной?
Даша ожидала от себя какой угодно реакции на слова Кати: злость, слезы, возмущение… И очень удивилась, когда поняла, что не чувствует ничего. Разве что легкое удивление: я действительно прикрываюсь им, прячась от отношений?
Она не хотела обсуждать Никиту, не хотела анализировать свои поступки. Не хотела думать о мужчине, который что-то значил для неё.
теперь я совершеннолетняя. но теперь мне уже точно рассчитывать не на что
Не в этот вечер, когда закат был таким тревожным, когда в нём так красиво и величественно переплелись всевозможные оттенки красного, синего и серого.
Да, раньше она часто думала о Никите, потом… потом эти мысли слегка потускнели. Они вылиняли, как темно-синие квадраты на её любимой юбке.
я сравниваю его с…
не его, а воспоминания о нём, это разные вещи
Эти воспоминания бережно хранились где-то на задворках сознания, как старые, но дорогие сердцу вещи, которые ты не можешь заставить себя выбросить. Мягкие игрушки, которые тебе дарили на день рождения, красивая кукла, которую с таким трудом выпросила у мамы… юбка, которую мама терпеть не могла. Парень, отношения с которым она не одобряла, потому что он был старше. Старше… если бы она знала.
И чем все закончилось?
не она убила Никиту
она все равно виновата
— По дороге сюда я пробила колесо, — сказала Даша, — мне помог парень… я не знаю, как его зовут, не спросила. Он оставил свой номер телефона, попросил написать, сказал… сказал, что будет переживать.
Даша тут же пожалела о том, что сказала, но было уже поздно.
— И ты не написала, да? — сказала Катя.
— Он мог бы попросить у меня номер, почему дал свой?
— Потому что хочет, чтобы ты ему написала. Если бы ты дала ему свой номер, то сейчас думала бы: напишет он мне или нет? А почему он не дал мне свой номер?
— Глупости.
— Он дал тебе свой номер телефона и попросил написать. Что ещё? Он должен был умолять об этом?
Он не должен был ей ничего. По сути, парень не должен был даже останавливаться, чтобы помочь, он мог бы просто проехать мимо.
Но не проехал.
Он бы мог рассказать родителям правду о своей бывшей девушке.
Но не рассказал.
Даша взяла с пола свой бокал и отпила немного шампанского, закрыла глаза, наслаждаясь ненавязчивым клубничным вкусом.
Темнота наступила как-то незаметно и внезапно. Только сейчас девушка заметила, что всевозможные оттенки заката сменились на однотонный темно-синий цвет — цвет июньской ночи. Прохладной, наполненной таинственными шорохами.
И уже завтра ничего этого не будет. Да, у Даши была своя комната, но толку от этого было чуть. Она знала, что не будет чувствовать себя свободной, даже спрятавшись ото всех. И закаты больше не будут казаться ей чем-то волшебным и невероятно красивым… самым прекрасным в мире пейзажем, нарисованным природой. Теперь это будет просто…
— …освещение неба на горизонте при заходе солнца, — пробормотала Даша.
— Что?
— Ничего. Это я так… ничего.
— Принесу ещё льда, — сказала Катя, — а ты пока напиши ему. Он ждёт. Уверена, что ждёт. Просто так парни не раздают свои номера. Они предпочитают брать номера девушек, чтобы потом им не звонить.
— То есть, он дал мне свой номер телефона, чтобы я не позвонила?
— Пиши. Шампанского подлить?
— Нет. У меня ещё есть. Только лед.
Катя взяла свой бокал и вышла из комнаты.
Даша выпила ещё немного, продолжая думать о парне. Чем он сейчас занимается? Пьет с друзьями в каком-нибудь ночном клубе? Знакомится с очередной девушкой? Ссориться с родителями?
Смотрит в окно и думает о девушке, с которой познакомился сегодня? Спрашивает себя, почему она так и не написала ему?
Даша сделала ещё пару глотков шампанского, взяла айфон и набрала сообщение. Подумала немного и нажала «отправить».
И убрала айфон в сторону, приготовившись ждать.
Он ответил практически сразу же, но не совсем то, что она ожидала от него получить.
Привет, рад, что всё хорошо. Сейчас занят. Напишу попозже.
Занят чем? — подумала Даша слегка раздраженно, — или с кем? Чем и с кем?
Что это было? Ревность? Ревность к незнакомому, но очень привлекательному парню, о котором она не знала ничего? В тот момент, когда Даша была уже готова удалить его номер из контактов, ей в голову пришла вполне разумная и здравая мысль.
Но он пообещал, что напишет попозже, когда освободится. Разве он не может быть занят? Конечно, может.
Она не стала ему ничего отвечать. Снова отложила телефон в сторону и снова приготовилась ждать.
На этот раз ждать пришлось гораздо дольше.