оглавление канала
Елезаров смотрел на меня так, словно оценивая, стоит мне говорить все или только часть. Я нахмурилась и с трудом выдавила из себя:
- Ну…? Чего ждем?
Голос мой звучал, наверное, как-то не совсем обычно, с легкой угрозой что ли. Хотя я к этому, видит Бог, совсем не стремилась. Михась, сидевший на перевернутом ящике недалеко от меня (в маленькой подсобку все было «недалеко»), поглядел как-то настороженно и отодвинулся чуток в сторону. Хотя, с учетом размеров этой комнатенки, подобное действие выглядело несколько смешно и нерезультативно. Елезаров слегка прокашлялся и заговорил медленно, как видно, стараясь подобрать нужные слова.
- Ну в общем, Олега посадили в подземную тюрьму, где сидят остальные. Он спокоен и сдержан, словно именно он является хозяином положения. Пауков уже посетил его. Встреча прошла, можно сказать, на высшем уровне. – При этих словах, он слегка усмехнулся. – Было такое ощущение, что еще немного, и он кинется на Олега с кулаками. Обошлось. Вмешался управляющий, Эдуард Александрович. Хочу поделиться своими соображениями по поводу этого типа. Складывается ощущение, что именно управляющий и является на комбинате главной фигурой. К Паукову относится с легким презрением, и даже почти не пытается этого скрывать. Хотя, возможно, это замечаю только я. По крайней мере, Пауков на поведение управляющего никак не реагирует. Назвать Виктора Анатольевича «глупым человеком» язык не поворачивается. – При этих словах я вспомнила нашу с ним встречу в городе, и вынуждена была согласиться с рассказчиком. Кем-кем, а глупцом Пауков точно не был.
Тут встрепенулся Михась.
- Слышь, братан, чего ты нам тут про каких-то Пауковых толкуешь?! Ты нам про Одина рассказывай, чё там с ним, да как! А про этих своих управляющих нам вовсе не интересно! – И глянув на меня, проговорил: - Правда, Катерина? Пускай про Одина рассказывает!
Он видимо ожидал от меня поддержки в данном вопросе, но я его мнение по этому поводу не разделяла. И попыталась донести эту мысль до разгневанного Михася, мягко проговорив:
- Нет, Михась, ты тут не прав. Нам надо всю ситуацию знать досконально. А понимание отношений внутри этого логова могут нам очень даже быть полезными для спасения Одина. Так что, давай, дослушаем до конца.
Михась, не ожидавший от меня подобной «измены», сердито насупился и заворчал себе под нос что-то весьма нелицеприятное про «всякие интеллигентские штучки», которые мешают нормальному человеку жить и решать по-мужски простые вопросы и проблемы. Не обращая внимания на ворчуна, я обратилась к Елезарову.
- Рассказывай дальше подробно и в деталях, ничего не упускай. Любая мелочь может иметь решающее значение.
В глазах Елезарова мелькнуло легкое удивление, но он продолжил свой рассказ, безо всяких комментариев нашей небольшой полемики с Михасем.
- В общем, они хотели, чтобы я поговорил с Олегом, и попытался его убедить отвести их за врата к Камню Демиурга. Они считают, что после того, как я побывал за вратами, у меня было о чем потолковать с пленником. – Тут его взгляд как-то опустел. Он уставился в одну точку, и проговорил едва слышно. – Тут они правы. Нам есть о чем потолковать с Олегом. Только не для их ушей, и не для их ума. – Потом, словно очнувшись, продолжил уже нормальным голосом. – Пока я соображал, как нам с ним поговорить, чтобы не вызвать подозрения, Олег обратился ко мне… Мысленно обратился. Внутри у меня в голове вдруг стало как будто щекотно, и я услышал, если так можно выразится его слова. Он говорил, что я должен ему что-то говорить, чтобы на записи видеокамер все выглядело, будто я его убеждаю провести Копейщиков к Камню. А на самом деле, мы должны были разработать план по спасению пленных и по уничтожению лабораторий комбината. – Он сконфуженно замолчал, видимо, вспоминая эту «беседу», а затем продолжил. – Должен вам признаться, что у меня еще не очень хорошо получается вести мысленные беседы и при этом еще что-то говорить вслух. Поэтому, разговор получился довольно странным. Но я надеюсь, что на записи все выглядело обычно, и это не вызовет никаких подозрений у Копейщиков. – Михась после этих слов внушительно прокашлялся, и Елезаров поспешно проговорил, косясь на него. – Я понимаю, вас мои сомнения и трудности не волнуют. Простите, больше я постараюсь не отвлекаться. Действовать нужно быстро. Если Копейщики поймут, что мне не удается воздействовать на Олега «добрым словом», то боюсь, они прибегнут к самым крайним мерам, к грязному шантажу. Вы ведь знаете, что там, в подземелье сидят еще два человека, за которыми и пришел Олег, ну, чтобы их освободить. И я считаю (Олег меня, кстати, поддерживает в этом), что Копейщики могут пойти на самые неблаговидные вещи, начиная от пыток и кончая прямым убийством. Поэтому весь намеченный нами план нужно осуществить в ближайшее время. Скорее всего, сегодня ночью.
Он пододвинул к себе одну из бутылок лимонада, которые стояли рядом с ним на столе, сильными пальцами открыл пробку и принялся жадно пить. Чувствовалось, что им движет не жажда, а скорее, волнение. Мы терпеливо ждали, пока он закончить булькать. Шумно выдохнув, он продолжил:
- В общем, моя задача отключить ночью рубильник на подстанции, когда закончит работать вторая смена и из лабораторий все уйдут, кроме дежурного, который остается следить за работой прибора по ночам. И еще, когда свет погаснет, мне придется взять на себя Паукова. Он не обладает ментальной силой, и я надеюсь, что смогу с ним справиться. А Олегу придется взять на себя управляющего. С моими, начинающими пробуждаться способностями, нечего и думать свалить такого корифея. Освобождение пленных тоже возьмет на себя Олег, так как он находится с ними рядом. – Он замолчал, посмотрел на нас чуть ли не жалобно, и закончил. – Вот как-то так…
Если он ждал от меня бурных оваций, то совершенно напрасно. Честно говоря, то, что Елезаров нам сейчас рассказал, и планом -то назвать язык не поворачивался. Хотя, Олегу изнутри было, конечно, виднее, но меня одолевали нешуточные сомнения. Вопить во все горло, что их план – полная чушь, я не стала. В таком деле торопиться было нельзя.