Вот тут в Тюмени, газеты пишут и сайты публикуют, собака застрелила не кого-нибудь, а рыбака. Да, мир абсурден. А с другой стороны, это нормально. Ведь в кого еще ей стрелять, если поехали они не на охоту. И что поделать, когда по этому поводу обида гложет, а тут случай подвернулся. Ну, согласитесь, не упускать же, в конце то концов.
Или вот, к примеру, кому находить Трою, если не биржевому спекулянту и расхитителю собственности Российской императорской армии Генриху Шлиману. На этом фоне может поблекнуть удивление от того факта, что одним из основоположников Египтологии стал бывший цирковой силач, сын падуанского цирюльника и римский сантехник Джованни Баттиста Бельцони.
И напрасно. Ведь удивительного и абсурдного полно в судьбе этого бродяги и авантюриста. А еще “Великого Бельцони” и “Патагонского Самсона”. Или “Одинокого шакала в египетских пустынях” и “Гиены в гробницах фараонов”.
А в довершение, для полноты картины, ну, чтобы мир не переставал казаться странным, вот его характеристика от самого знаменитого ученого из всех, кто когда-либо изучал Египет - Говарда Картера: “Это был один из самых замечательных людей за всю историю Египтологии”.
Он появился на свет 5 ноября 1778 года в Падуе, в семье Джакомо Бельцони, урожденного римлянина, но волею судеб перебравшегося в провинциальный город, принадлежавший Венецианской республике. Его цирюльня располагалась в районе Санта-Мария что недалеко от канала, ведущего в Венецианскую лагуну, на улице Паолотти. Не стоит удивляться, но ныне она называется Бельцони.
Все четверо сыновей римского цирюльника выделялись среди падуанцев статью. Антонио, Доменико и Франческо, а особенно Джованни Баттиста, были от большого до огромного роста.
Будущий сантехник, циркач и расхититель гробниц уродился самым высоким. По свидетельству некоторых специалистов, изучавших “черного египтолога”, он достигал семи футов. Однако у величия и славы глаза велики. Вероятнее всего, чуть более шести. То есть его рост составлял примерно 185 - 187 сантиметров.
Если учесть, что все братья как один, были очень крепкого телосложения и обладали тонкими чертами лица, голубыми глазами и темным цветом густых волос, то успех у женщин им был обеспечен.
Если антропометрические данные были в мать Терезу, ну не ту, что из милосердия отказывала безнадежным больным в обезболивающих, а ту, что из Падуи и в девичестве была Пивато. То стремление к путешествиям они унаследовали у отца.
Не то чтобы синьор Джакомо часто перемещался по городам и странам, нет. До 13 лет его сын, будущий египтолог, безвылазно сидел в Падуе и осваивал тонкости мастерства цеха цирюльников, как его братья и родители. Но в 1791 году отец семейства вывез всех Бельцони на горячие воды в Абано-Терме. Так совпало, но именно в эти дни Джованни Баттиста и его брат Антонию увлеклись “Робинзоном Крузо”.
Вы помните, как первый раз читали эту книгу? Вы помните свои переживания? Разве они не изменили ваш мир? Теперь представьте себе, что произошло с двумя подростками при сочетании столь романтических и авантюрных впечатлений и первой в жизни поездки из родного города. Да, два брата бежали из дома. Но денег им хватило только до Феррары. Пришлось вернуться домой.
При всех многочисленных отличиях люди, живущие в разных временах и странах, мало чем отличаются друг от друга. Два малолетних итальянца, прочитавших в конце XVIII века “Робинзона Крузо”, точно так же, как и любой советский пионер или российский подросток “времен нулевых”, увлеклись в первую очередь романтической стороной “Жизни и невероятных приключений…”.
А вот практичную, даже скорее меркантильную сторону хозяйственного островитянина и бывшего работорговца не заметили как мы, так и будущий “расхититель гробниц”. Прошло три года, и материальная сторона стала для него более явной. И даже преобладающей. Для финансирования своего побега он убедил отца, что ему надо учиться.
Несмотря на то, что основоположник Египтологии читал на родном, а позже на английском, писал он только на итальянском, и то едва. Понятное дело, что с большим количеством ошибок. Не удивительно, ведь вместо школы ордена Капуцинов он нанялся к римским сантехникам, обслуживающим городские фонтаны.
Вот тут проявились способности Джованни Баттисты к технике и механике. Всю жизнь он представлялся как инженер - гидравлик, не больше и не меньше. Разумеется, этому делу он нигде не учился. Четыре года практики сантехника, наблюдательность и природный ум — вот его университеты. Не так важна сама квалификация и образование, как вера в нее. Тут главное - артистизм, который в избытке присутствовал в числе его добродетелей.
В 1798 году армия Наполеона вошла в Рим, освобождая его от местных дворян вместе с Папой и насаждая своих. Это стоило всего ничего: от аристократии - золото и произведения искусства, а от освобожденного народа - рекруты. Джованни Батиста свободе, вероятно, обрадовался, но в армии служить не захотел.
Более того, он изначально представился инженером и взял предоплату за изготовление колодца для новых муниципальных властей. Да вот как-то дело не задалось, и он сбежал. То есть дезертировал и от колодца, и от армии. Первоначально его путь лежал в Париж, но там не требовались гидравлики, особенно его квалификации.
Тогда Джованни Батиста вернулся в Падую. Местные военкомы оживились, а потому он с братом Франческо решил применить свои предполагаемые знания и способности на почве гидротехнических сооружений в Нидерландах. Странное дело, но, как и в Париже, уровень его профессиональной подготовки оказался недостаточным для той оплаты, что он требовал.
Пришлось вернуться в Венецию и полгода проработать сантехником. Ничего удивительного, но и эта работа не устроила кипучий нрав Бельцони. Тогда он завербовался в армию Ганновера. Но повоевать ему так и не пришлось. Амьенский мир не довел до греха. Зато служба этому государству позволила Джованни и его брату переехать в Англию. Где в то время остро требовались циркачи.
Правда, “на опилки” он вышел не сразу. Попробовал себя на ниве исцеления от самых различных заболеваний, наименования коих слышал впервые. Но как-то дело не пошло. Видимо, в постановлении диагнозов и утверждении рецептов был не очень убедителен. Чего не скажешь о его работе на театральной сцене и цирковом ковре.
На протяжении девяти лет Джованни Баттиста с братом Франческо выступали в самых различных театрах и балаганах Англии. От “Макбета” до “Патагонского Самсона”. От циркового силача до борца с медведями. Таков был путь к славе и материальному успеху еще даже не начинающего Египтолога. Зато так явился миру “Великий Бельцони”. Его номер с пирамидой в одиннадцать человек, в основе которой стоял он, покорял города и веси Англии, Шотландии и Центральной Европы.
Успех у зрительниц не заставил себя ждать. На гастролях в Ирландии голубоглазый статный брюнет женился на Саре Банне, и это было самым главным достижением его жизни. В отличие от славы, денег и даже здоровья, она оставалась с ним всегда. Вплоть до самого его конца в маленькой африканской деревушке.
Но это было потом. А с 1814 по 1815 год Джованни Баттиста Бельцони, его жена Сара и слуга Джеймс Куртин имели переменчивый успех вне Англии. Они гастролировали по различным странам Центральной и Западной части Европы. В зависимости от сезона и сборов заключали договоры с разными цирками.
Германия и Франция, Дания и Португалия. Афиши “Патагонского Самсона” кричали на разных языках, не выдавая итальянского акцента английского языка загадочного латиноамериканца, который именовал себя не иначе как “Великий Бельцони”.
И все же Джованни Баттиста мечтал о чем-то ином. Возраст и амбиции не позволяли наслаждаться славой в полной мере. Самомнение беспокоило зудом новых перспектив. Ну не всю же оставшуюся жизнь ему таскать по арене гири и штанги. Цирковую арену он мечтал поменять на траншеи и шахты гидротехнических сооружений.
Весной 1815 года на Мальте, принадлежавшей тогда Англии, Бельцони повстречал человека, указавшего ему путь к той славе, с которой он вошел в историю. Нет, он не предполагал становиться египтологом. Ведь малограмотный Джованни Баттиста и понятия не имел о Древнем Египте, его фараонах, гробницах и всего с ними связанного.
Находясь на очередных гастролях, он познакомился Исмаилом Гибралтаром. Сей человек представлял интересы Хедива Египта Мухамеда Али-паши. Его задачей был поиск специалистов, подготовленных в различных технических областях. Инженеры любых направлений интересовали особенно.
Понятное дело, что за такую возможность “Великий Бельцони” не мог не ухватиться. Зря, что ли, он столько работал сантехником в Риме и Венеции. Важно, что эмиссар египетских властей ничуть не был смущен тем фактом, что инженер-гидравлик скрывается под афишами “Патагонского Самсона” и каждый вечер на арене. Поиск талантов границ не имеет. Люди хедива, то есть главы исполнительной власти, потом разберутся. А сейчас всех в Египет. Где еще недавно бушевала чума.
Что поделать, но человек слаб перед вниманием к нему. Слава тешит не меньше денег. Но что может сравниться с признанием его умственных способностей? Пусть даже предполагаемых. Или, может, не самых выдающихся. Во всяком случае, пока не самых. А там поглядим, как вывезет. А вдруг и станет “Патагонский Самсон” Египетским инженером. Ну, или “самым замечательным” расхитителем гробниц.
Продолжение следует.