Начало. Глава 2
Я ошалело уставился на Нину. Точнее на её робу тёмно-зелёного цвета и на нашивку на груди. Она стянула с себя валенки, поставила их на приступок возле печки, зачерпнула железной кружкой воду из ведра, что стояло на табуретке возле дверей и сказала мне раздражённым голосом.
— Ну и чего уставился, зэчек никогда не видел?
Я потряс головой. И чего-то там проблеял не членораздельное.
— Какого ты здесь делаешь??? Где дед?
Глеб всё это время загонял свою машинку в "гараж", сделанный из коробки из-под обуви, встал и подбежал к матери. Она его обняла и поцеловала в щёку. У неё на лице такая красивая улыбка появилась. Ей явно улыбаться шло больше.
— Мама, дед упаль, а дядя корку вызвал, деда положили туда и увезли.
Нина не понимала, о чём речь и повернулась ко мне за разъяснениями.
— Дед чистил снег и упал, Я шёл домой, когда мне навстречу прибежал Глеб. Вызвал скорую, деда увезли. А я остался с мальчиком. Не мог же я его одного оставить.
Мне было немного обидно, что меня облаяли не за что. Я пошёл одеваться.
— Эй, а ты куда? — спросила вдруг Нина.
— Э....домой.
— Останься. Давай, чай попьём?
Я согласился. Меня усадили за стол. Глеб сразу же забрался ко мне на колени.
— А ты завтра ещё придёшь? — спросил он, заглядывая мне прямо в глаза.
Я пожал плечами. Мне было приятно наблюдать, как Нина споро собрала на стол.
— Я не люблю одна есть.... — Как бы извинялась она передо мной.
Меня распирало любопытство, но я не стал у неё ничего спрашивать. Мы разговаривали буквально о погоде. Но темы отбытия ею наказания не касались. Хотя меня просто распирало от любопытства.
— А с дедом что? — спросила она как-то вдруг, — Как думаешь, его надолго положили?
— Я не знаю. Если сотрясение, то дней на семь. Если ничего серьёзного, то скоро выпишут.
Нина вздохнула, тяжело как-то.
— Ты не думай, что я только о себе думаю... не знаю куда мне Глебку завтра.... Дед, он хоть и старенький, да всё же спокойно с ним было.
— Давай, я тебе больничный выпишу?
— Нет. Нельзя мне. С меня честное слово взяли, что я не буду работу пропускать.
— А если сама заболеешь, как тогда?
Она пожала плечами.
— Разберусь как-нибудь. Ладно, иди. Поздно уже. Спать ложиться будем.
Я кивнул и уже было почти вышел.
— Слушай, ну давай я за ним присмотрю завтра?
— Да нет, не надо. У тебя своя работа. Я разберусь.
— И что? Возьму его с собой. Как-нибудь отработаем. Да, Глеб?
Нина вздохнула снова.
— Хорошо, если я не придумаю что-нибудь, то сама его приведу. Ты же у бабы Фроси живёшь?
— Да.
Она молчала и я стоял и молчал.
— Ну... Тогда я пойду?
— Иди.
Пожелал спокойной ночи и вышел. На улице метель разыгралась. Кружит и завывает. Пока добрался сквозь сугробы до дома продрог. Даже тёплый тулуп не спас. Зашёл во двор, на крыльце баба Фрося со своей клюкой.
— О, явился. Я тебя ужо потеряла. Думаю, больничка давно закрыта, тебя всё нет. Можа, к своей Виноградовой отправился. Был-то где, спрашиваю? Тут скорая проезжала с мигалками. Говорять, дед Скоро́довский помер.
— Да типун Вам на язык! Жив он. Упал, без сознания был. Это я скорую ту вызывал.
— Аааа! Так ты тама чтоль был? Так вроде скорая давнече пролетала...
— Я за мальчишкой приглядывал, мать ждал. Не мог де я его одного оставить.
За этим форменным допросом, мы зашли в дом и я разделся.
— Ну да, ну да. Что же тебя на каких-то баб тянет. Сам парень хороший. А эти... На одной пробу ставить негде, вторая убиивца.
Я даже поперхнулся водой, которую пил из большого алюминиевого ковша.
— Баб Фрось, убийцы на поселении не живут. Их на зоне держат.
— Ну да, ну да. Можа и так. Да только люди врать не будут. Дыма без огня не быват. Поговаривают, она супружника свого порешила!
— Ой, баб Фрось, я устал, спать хочу.
— Ну, идись. Тока поешь сначала. Я там пирожков с капустой напекла. Идикась, пока горяченьки.
Я вздохнул, сел за стол съел пару пирожков и, переваливаясь с ноги на ногу как медведь, ушёл спать. Но уснуть я долго не мог. Всё думал о Нине. Она немногим меня старше на вид, глаза такие красивые и улыбка. Что же у неё произошло? За что она здесь? А дед ей кто? Родственник или так? Столько вопросов и все без ответов.
А утром я едва успел нанести пену на подбородок, как постучали в окно. Баба Фрося дремала, сидя на своей кровати и я пошёл открывать, накинув на голое тело тулуп. Нина привела сонного Глеба.
— Ты говорил, что можешь присмотреть за ним сегодня? — я кивнул, — Но ты не думай! Это только на сегодня. Завтра я что-нибудь придумаю.
— Хорошо.
Я взял мальчика за руку и уже хотел закрыть двери, Нина обернулась и с улыбкой не сказала:
— Спасибо.
Фу! А я было уже подумал, что она с этим словом не знакома.
Я раздел Глеба, показал знаками, чтобы был потише и пошёл бриться.
— А ты что делаешь?
— Бреюсь.
— А зачем?
— Не люблю бороду.
— А это больно?
— Нет.
— А почему ты бороду не любишь?
Он меня засыпал подобными вопросами. Обычно у меня на водные процедуры уходит минут десять, сегодня я двадцать минут брился и умывался, периодически прерываясь, чтобы ответить на многочисленные вопросы. Мы с Глебом позавтракали вчерашними пирожками с капустой и отправились в ФАП. Баба Фрося так и не проснулась, когда мы уходили.
— Так, Глеб, вот тебе карандаши, бумага, сиди и рисуй.
Глеба хватило минут на двадцать. Потом начал бродить по моему кабинету, разговаривать с пациентами и отвлекать меня. Я вдруг вспомнил о наличии у меня гаджета. Включил ему мультики, чем занял парня на целых полтора часа. Чуть позже его позвал с собой наш дворник во двор. Они вдвоём чистили снег. Но Глеб больше мешался. А на обед мы с ним пошли домой. Баба Фрося уже ждала с горячим супом и пампушками с чесноком.
После обеда я обычно лежу минут пятнадцать, вытянув ноги. Ну и Глеб прилёг рядом и уснул.
— Вот ты мне скажи, Николай, зачем тебе это надо?
— Баба Фрося, людям помогать надо.
— Эх, добрая ты душа! Вот бабы из тебя верёвки и вьют. Ладноть, пущай спит, пригляжу за ним.
Я поблагодарил бабку и побежал на работу. Там меня уже возле кабинета толпа ждала. И каждый спрашивал как там дед Скородов. И то верно, нужно позвонить в больницу, узнать. Я поднял трубку и набрал номер. Там ответили далеко не сразу.
— Алло. Гопоховская* центральная больница, приёмный покой.
— Здравствуйте, к вам вчера и Верхнего Сосновска мужчину привозили, могу я узнать его состояние?
— Есть такой. Кем приходитесь больному?
— Я лечащей врач. Соколов Николай Викторович.
— Минутку. Состояние тяжёлое, сейчас в реанимации.
— А что у него? ЧМТ?
— Почему? Нет. Инсульт у него. Это хорошо ещё вовремя привезли...
Инсульт????? Такого я точно не ожидал.
Я поблагодарил девушку и положил трубку. Нда, дела. Порадовать Нину мне будет нечем.
Домой я шёл, когда уже практически стемнело. На смену снегопадам пришли морозы. И это ещё даже не декабрь! Что же будет дальше? Глеб во дворе играл с собакой, а баба Фрося сидела на ступеньке крылечка и дремала.
— Дядя Коля пришёл!!!! — закричал мальчик и кинулся мне на шею. Честно признаюсь, мне было приятно. Может, моя мать права и мне действительно уже пора жениться? Сентиментальным становлюсь.
Баба Фрося услышала крики Глеба и проснулась.
— О, пришёл? А мы туточки вона погулять вышли. Замучил меня, пошли, да пошли. К тебе просился, да я уговорила не ходить. Ну пойдёмте в избу.
Нина пришла уже в девятом часу. Я пошёл проводить их и заодно рассказать про деда.
— Вот такие дела.
— И... что же теперь делать? А он выздоровеет?
— Этого тебе никто не скажет. Ни один врач. Хорошо, если не парализованным останется.
Я понимал, почему она так расстроена. И в меньшей степени из-за здоровья деда.
— А почему ты не хочешь Глеба в детский сад отдать?
— В детский сад? Не знаю. Боюсь не возьмут.
— Хочешь, я поговорю с председателем?
Нина едва кивнула. В дом она меня не пригласила, попрощалась возле ворот.
— Спасибо за Глеба.
Я улыбнулся, пожал её маленькую, тёплую ладошку и развернулся идти домой.
— Завтра Глеба опять приводи! — крикнул я, немного отойдя.
Она кивнула и закрыла ворота.
Вот не знаю почему, но мне хотелось ей помочь. Что-то в ней было такое... такое...такое трепетно-печальное. За всей её нелюдимостью скрывалось что-то большее, чем просто нелюбовь к людям. И ещё мне просто было безумно интересно за что она оказалась здесь в этой глуши.