«Заплывет телом душа — и Бог будет позабыт. Человек так способен оскотиниться, что даже страшно желать ему быть в безнуждии и довольствии. Лучше желать ему спасти свою душу. Это всего главней», - Н.В.Гоголь.
Вчера подруга спросила меня: «А почему ты выступаешь за СВО?» Не она одна. «На фига тебе все это сдалось? Живи себе спокойно! Чего тебе не хватает? Пиши про цветочки!» - давно это слышу. Еще 10 лет назад, когда только начинала писать из Германии про заплывших телом… Почему меня это так возмущало и будоражило? Ну мещане и мещане. Ну живут между холодильником и туалетом, между шкафом и супермаркетом, ну и ладно. Ничего же нет в этом плохого, вредного. И умные говорят, что народу надо только хлеба и зрелищ. Но прежде всего хлеба и еще желательно платюшко, новую кухню и праздник по пятницам… Это же нормально. Чего я супротив нормальных людских потребностей пру?
Сколько раз приказывала себе заткнуться и не отсвечивать. Но не хватает у меня на это воли. Вчера спорила с одной знакомой. У нее тоже маленькая история любви: он такой хороший, вот только денег у него мало. А может, и много, но не предлагает, поэтому уже и плохой. И в итоге столько русских женщин остаются в одиночестве. Ибо ищут и рассматривают партнера сугубо с материалистической точки зрения. Есть ли у него своя жилплощадь? И как это – в сорок лет мужик хату снимает? На свою не заработал! Значит, крест на нём. Значит, в топку! И уж лучше одна?
Страдания по поводу материальных благ душу шибко разрушают. Особенно, если дети и за их благосостояние истеришь. И надо платюшки на выпускные, денежки репетиторам, денежки на ВУЗ. А потом, глядишь, вроде всё в материальном смысле есть, а счастье даже не маячит.
Немцы все эти душевные неполадки мастерски решают – они в долгах живут и эти долги не позволяют им даже задуматься о душе. Душа там не в моде, душа устарела, если кошки скребут – к психологу, который быстренько выпишет антидепрессант. И станешь таким милым работоспособным роботом – из одних догов – в другие, чтоб не скучно жилось. А русский человек мечется. Ему «хочется чего-то еще». Помимо долгов и холодильника. Он думает – любви, но сколько по бабам (мужикам) не бегай, утешения нету. Может – алкоголь спасет?
«Но не помогли ни Верка, ни водка. С водки – похмелье, а с Верки – что взять?»
После Верок и водки накатывает мучительное. Стыд? Тоска? Неприкаянность?
Я знаю одну семью, которая вшестером живет в маленькой хрущевке. Муж с женой – в одной комнате с детьми, какая уж там полноценная супружеская жизнь? Все тихо друг друга ненавидят и чувствуют себя несчастными. Не метрами делятся, а просто привыкли так жить. Жаловаться на бедность и тесниться. Привыкли быть несчастными. Я спрашиваю: «Я поднапрячься и разъехаться?» - «Денег нет!» - отвечают.
Обычно не хватает не денег, а воли. Потому что, чтобы вытянуть себя из омута, нужно сильно поднапрячься. Перепрыгнуть через привычный омут, перепрыгнуть через привычную тесноту, неустроенность, обиду.
Я сегодня ходила в поликлинику. Врачи – супер, очень внимательные, новое аккуратное здание. Но даже в небольшой очереди пациенты пересрались друг с другом.
- Я с температурой! Я – без очереди!
- Я без талончика, но мне только больничный подписать!
- Кхе-кхе-кхе! А я – беременная!
- А я отходила!
И как только дверь в кабинет открывается, валят все скопом. И течет с их ботинок черная январская грязь, прямо на чисто вымытый кафельный пол. Лужи грязные на полу. Их молчаливо и терпеливо уборщица вытирает. Она вытирает и тут же на мытое встает очередная мадама, оставляет свою грязную лужу – с такой наглой гордостью! Я промямлила про бахилы и труд уборщиц, да и огребла:
- Это их работа, они за это деньги получают! Если ты такая умная, иди и сама мой пол!
Поликлиника функционирует в цивилизации, а люди еще пока слегка дикари.
В подъезде соседка выставила горшки с цветами, а сосед, как напьется, ссыт в них. Сосед вроде хороший человек. Он просто привык так, он так отстаивает свою свободу существования – поссать где хочу. Это же – вожделенная свобода, вседозволенность, это же самовозвеличивание – мне можно всё, я могу без бахил, я могу без очереди, я нассу в цветок.
Чтобы самоутвердиться.
И глупо осмыслять это с точки зрения человека, пожившего в Германии. Или с точки зрения уборщицы. И с точки зрения СВО. И с точки зрения соседки, которая каждый день ухаживает за своими цветочками в подъезде. Соседка молчит. Ей конфликты, да и мордобой с соседом не нужен. Уборщица молчит, ей тоже человеческий фактор уже, полагаю, в горле комом. А я пишу этот пост.
Кстати, в московские поликлиники без бахил не пускают. Там на входе специальная дама за этим следит. И народ вроде как привыкает к порядку.
Но дама на входе, мне кажется, не научит нас вытаскивать себя из болота привычек за волосы, чувствовать главное. Жить по душе, о которой Гоголь писал.
Смотря фильмы 70-80 гг, я заметила, что без алкоголиков ни одного кина тех времен нет. И без того, чтобы напиться вусмерть на праздник. Мужчины выпивают, а женщины прячут бутылки и ругают за алкоголизм мужей. Воспитывают. Мужья в такой дисциплине деградируют. И пьют уже где-то на лавочке, а не дома. И смыслом жизни становится конспирация от жены – выпить, чтобы она не ругалась. Так жили миллионы ведь. И в итоге этот ген в нас засел – нарушить правило – это класс!
Прошмыгнуть без очереди, пройти без бахил, объегорить ближнего, напиться украдкой, чтобы жена не видела. Такое маленькое сладострастное преступленьице, повышающее самооценку.
Какие уж тут большие поступки? А жена еще запилит, потому что денег мало. Обязательно будет пилить. Надо как-то с этим смиряться. Привыкнуть к тому, что ты – нищеброд? Или пойти своровать чего? Честный человек – в 70-80-90-х, да и далее в нашей стране был неудачником. Пропагандировался как неудачник. Ведь так?
В нас много сидит всего странного с точки зрения человеческого достоинства. Кто виноват – неактуальный сейчас вопрос. Да и вредный. Что с этим делать? Я знаю. По Гоголю – о душе задуматься. Религиозность махом расставляет все по местам, поэтому в восточных обществах нет алкоголизма, меньше разрушенных семей, меньше забитых мужчин, и женщин, жалующихся на одиночество, на неприкаянность, на мужей, на безденежье. Человек духовный не опустится до грязной лужи под своими ботинками, до скандала в очереди из-за того, что «я раньше стояла!», до жалоб на нищету. Пойдет – заработает. Или по доходам расходовать будет.
Духовность взращивается с нуля в семье. Или приобретается работой над собой – в свой лоб, в свое сердце бьешь, лупишь, чтобы счастье изнутри взлелеять, вырастить. Но есть привычка. Замена счастию она.
Привычка быть несчастным. Стоять в грязной луже, кляня очередь, систему, врачей, уборщицу, Путина. Искать богатого жениха, который придет и все оплатит. Ждать у моря погоды. Это тоже образ жизни. Я не против него. И сейчас я даже пытаюсь учиться жить в нем.