Сначала он не обратил внимания на это странное ощущение, вернее будет сказать, онемение. А как ещё можно назвать невозможность управлять двумя пальцами, указательным и средним. Будто их и нет вовсе! Что за гадость! Хикаморе начал растирать кисть другой рукой. Никакого впечатления. Попробовал щипать, даже произвёл уколол танто. Выступила капелька крови, но он по-прежнему не мог их согнуть или что-либо почувствовать. Отрежь, и нет намёка на боль. Это очень странно, тем более что, не было никаких травм. Он не резал нервных окончаний, не ломал. Пальцы ничего не чувствовали. Хикаморе посмотрел на них как на чужие. Захотелось немедленно отрезать, чтобы не знать о неком уродстве в своём идеальном организме (ну, он по крайней мере так считал). Наконец, решил не обращать внимания, смириться с очевидным в надежде свыкнуться. Отрезанные пальцы – это плохая аттестация. Значит, он в чём-то провинился, раз вынужден был принести часть себя в извинение. Нет, он не хотел такой славы.
Слежка за Савиным принесла свои плоды. Русский беззастенчивым способом показал драгоценный мандат начальнику порта, который тут же устроил необычного пассажира на отплывающий в Америку пароход. Документ был у него, но как забрать, чтобы не привлечь внимания полиции? Босс строго-настрого приказал действовать тихо, чтобы ни одна живая душа не узнала о его задании. Если просто зарезать, то непременно начнут искать. Хватит того, что командор Ямамото лично примчался. А значит, ему что-то известно. Бесшабашный русский так запросто показывает бумагу совсем не понимающему в ней начальнику порта. С тем же успехом можно тыкать носом неграмотного крестьянина в Кодекс бусидо. Однако, тот предпочёл не связываться с наглым иностранцем, размахивающим необычным документом с древней печатью. Пообещал помочь, и тут же позвонил в службу безопасности флота на всякий случай.
Вскоре рядом с администрацией остановился уже знакомый лимузин Ямамото. Командор буквально ворвался в кабинет начальника порта и закричал:
– Что же вы его отпустили?
– Ваше превосходительство, не было причины задерживать. Возьмём прямо на судне, в каюте. Чего проще.
– Вы не знаете, с кем имеете дело. Уж очень изворотлив этот русский. Казалось, приняли все предосторожности. Так он выломал дверь в соседний номер и был таков.
– Позвольте спросить, что это за печать такая странная на документе?
– Это не входит в вашу компетенцию. Говорите, кулак, пронзающий кольцо дракона? Так вот, забудьте навсегда. Будто и не было ничего. Теперь главное – добудьте мне эту бумагу во что бы то ни стало, иначе вечного кочегара из вас сделаю. Вам всё понятно?
– Уже забыл. Добуду непременно и опять забуду.
– То-то, я на вас рассчитываю. Дело государственной важности!
Подробности разговора Хикаморе узнал от секретарши, получившей свою работу благодаря рекомендации папаши Дзиротё. Этот русский представлялся якудзе сумасшедшей мухой, случайно залетевшей в комнаты. Неизвестно куда сядет и где исчезнет. Вот ты её слышишь, нашёл глазами, уже встал с газетой наготове, мгновение и возмутительница спокойствия затихла где-то в укромном уголке. Опять взлетела, мелькает чёрной точкой, и вновь её нет.
Ожидание неизвестного изматывало. Пальцы на правой руке по-прежнему ничего не чувствовали. Хикаморе окинул взором акваторию порта. Он не верил, что человек подобный Савину запросто так объявиться на пароходе. Скорее всего, демонстрация бумаги – это отвлекающий манёвр. Помахать красной тряпкой для отвода глаз, а самому тем временем сесть на неприметную грязную посудину и потихоньку выйти в море.
«Надо разузнать, какие суда отправляются в Америку?» – подумал Хикаморе.
В это же время, только парой километров южнее потягивал пиво Савин в кабаке, присматриваясь к иностранцам, шумно отмечавшим последний день на берегу. Он и думать не знал, какой неимоверной силы документ хранится у него во внутреннем кармане сюртука. Что можно с его помощью делать. Впрочем, реакция начальника порта подтвердила предположение, что вещица попалась весьма замечательная.
«Пожалуй, поиски потустороннего мира придётся отложить до лучших времён. Здесь спешить не стоит. Крупная рыба попалась. Дёрни без ума и останешься с куском бечёвки в руках, – размышлял бывший гвардии-корнет Савин. – Документик-то сильный, нельзя за просто так размахивать. Требуется только очень важным господам предъявлять. А то что именной, а это уж к бабке не ходи, так это ничего. И не такие города ломали, и не такие крепости брали. Разберёмся. В любом случае сейчас нужно затаиться, пока не уляжется шум, а потом действовать».
Услышав шамкающую речь англичан, заказал бутылку водки и подсел к столику.
– Можно?
– О-о, русский! Откуда знаешь язык?
– В Европе выучил. Мы ведь теперь союзники? Антанта!
– А нам без разницы. Чё хотел?
– Как у вас всё: сразу к делу, а поболтать?
– Бизнес, пока не выпили, потом разговоры. Или ты священник? По тебе не скажешь. У тебя бороды нет.
Показывая пальцами на русского, американцы засмеялись.
– Возьмите на судно?
– У нас сухогруз. Пассажиров не берём.
– А вам какая разница? Заплачу.
– Другой разговор, а то «возьмите».
Матросы опять расхохотались, но уже по-дружески.
Старший командир клана папаши Дзиротё жил один, если не считать обычных тараканов, которые иногда заглядывали к нему на кухню и тут же убегали прочь, не найдя ничего съедобного. Ох, совсем упустил из вида: у стены на специальной тумбочке стоял бонсай из гималайского кедра. Хикаморе купил уже готовое дерево, чтобы не возиться. Когда уезжал по делам, то просил соседку поливать. Вечерами он с ним разговаривал о природе вещей. Бонсай с неизменным терпением слушал, иногда позволяя себе качать листьями в спорных местах, но не более того. Удовольствия, принятые в среде якудзы, быстро прискучили. Сигаретный дым он не любил, от саке горчило во рту по утрам, от жирной еды тоже. Некоторое время нравилось убивать людей мечом, но и это быстро прискучило. Никаких особенных чувств он не испытывал, погружая клинок в тело врага. Смотрел в расширенные от адреналина глаза и ничего не ощущал, кроме досады. А как не досады, когда человек сам ищет свою смерть. Что в ней такого интересного?
Шеф Дзиротё ценил его отрешённость, хотя тоже не понимал, когда тот молчал посреди деланного веселья подчинённых. Стоял истуканом без тени улыбки. И глаза грустные такие. Сам Хираморе не видел в этом ничего особенного. Ему, наоборот, казалось странным смеяться из вежливости. Он как раз таки и полагал это за грубость. Зачем смеются подобострастно, когда тебе это не нравится? Начальник что, не видит? А если так, то зачем всем показывать свою глупость? Это невежливо по отношению к старшему. Своё мнение он привык держать при себе и никому не навязывал.
Скорее всего, именно от скуки он и показал древний текст с описанием двери между мирами своему оябуну. Старик долго на него смотрел, оценивая какую выгоду может получить клан от старого клочка бумаги. Наконец потребовал держать всё в глубокой тайне, пока не проверит подлинность документа. Вскоре Дзиротё позвал своего командира на экскурсию в станцию Нагататё.
Танто – японский нож для отрезания голов или трагического харакири. Это кому как повезёт. Для рыбы и огурцов используют маленькую когатану.
––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
Внимание! Знак Ер (Ъ) со всей очевидностью указывает на вторую часть главы.
#фантастика #стимпанк #антиутопия #детектив #юмор #гиперпанк