Начало.
Осень шла полных ходом, уже чувствовалось приближение зимы. В воздухе ощущался особый аромат мороза. Все дороги в деревне развезло. Все, кроме центральных. Там лежал асфальт. Баба Фросе жила в проулочке. Чтобы добраться до асфальта, нужно было пройти метров пятьдесят по бездорожью. Кому-то везло меньше. Таких было сразу заметно. Они приходили в резиновых сапогах и смущенно прятали ноги в грязной обуви под стулом. Утром ещё ничего. Ночью эта самая грязь застывала и было проще пройти, а вот вечером я чувствовал себя балериной, перепрыгивая с одной сухой кочки на другую. Убивать свои фирменные кроссовки в этой грязи мне совсем не хотелось. Почему-то когда я сюда ехал, не думал, что мне придётся перепрыгивать через лужи, лавировать между колеями накатанной грязи. Но пока мой азарт и желание всех спасти не пропало.
В будние дни у меня была работа. Хотя сейчас пациентов малость поубавилось. Они все шли в первый месяц моей работы. Шли целыми семьями. И я думаю, не так из-за болезни, а просто на меня посмотреть. Сейчас приходят "истинные" больные. А вот в выходные совсем нечем заняться. На улице бесконечные дожди вперемешку с первым снегом, распутица. А дома бесконечно скучно. Телевизор был у бабы Фроси и даже чего-то там показывал. Но она смотрела только какой-то там бесконечный сериал про любовь. А ровно в восемь бабка всё выключала и ложилась спать. Чего и мне полагалось.
В центре, недалеко от ФАП был клуб. Мне пациенты говорили, что там фильмы крутят и дискотеки проводят. Прослонявшись в очередную субботу по дому, поиграв немного с кошкой. Я решил всё-таки сползать, посмотреть, что это за клуб.
Обычный дом, немногим больше ФАПа. Вокруг кучковалась молодежь. Парни, девушки. Из дверей доносилась долбящая басы музыка. Парни, прежде чем зайти, прикладывались губами к горлышку бутылки, которая торчала из кармана одного из них. Он её вытаскивал, озираясь вокруг, подавал товарищу, тот делал глоток и возвращал сосуд обратно в карман. Занюхивал рукавом и заходил внутрь клуба. Девицы, которые тоже формировали свои стайки, стояли какие раздетые на крыльце, какие ещё раздетые рядом. Кто курил сигаретки, также озираясь по сторонам и держа белую трубочку прикрыв ладонью. Так обычно курят бывшие зэки. Другие вытаскивали из пакета бутылочку тёмного стекла и также, как и парни делали несколько глотков. Меня они проводили оценивающим взглядом.
Я вошёл внутрь. Гремящая музыка, мелькающие разноцветные огни цветомузыки и страшная духота и запах пота, смешанные с перегаром. Ко мне сразу подлетела девчонка.
— Ты же то городской доктор? — прокричала она, я кивнул, — Можно тебя на танец пригласить?
Я снова кивнул. Напрягать свои голосовые связки совсем не хотелось. Едва мы держась за руки добрели до танцпола, а точнее до более или менее свободного места, дребезжаще-долбящая мелодия закончилась и заиграл медляк. Я положил девушке на талию руки, она меня обняла за плечи.
— Меня Ника зовут, а тебя? — снова прокричала она мне в ухо.
— Николай. — ответил я ей также, перекрикивая музыку.
— А ты надолго к нам?
— Как получится. Пока на год.
— Понятно. А ты ничего. — сделала она мне комплимент. Правда, что она подразумевала под этим? Ничего хорошего, или ничего плохого? Но я ответил ей тем же.
— Спасибо. Ты тоже.
— Спасиииибо! — протянула она и прижалась ко мне ещё ближе.
Протанцевал я с Никой весь вечер. В полночь дискотека закончилась, и народ потянулся на выход. От клуба разбегались ручейки в разные стороны, состоявшие из парочек и компаний. За вечер все отдельные кучки парней и девчат перемешались и теперь они все шли большими компаниями и громко разговаривали и смеялись.
Я как истинный джентльмен предложил своей новой знакомой:
— Тебя проводить?
— Не откажусь.
Я ей предложил взять меня под руку. Едва мы отошли метром тридцать от клуба, Нику окликнули. К нам спешили трое парней. Девушка сильнее вцепилась в мою руку.
— И куда это ты собралась? — заорал один из них.
— Вася, иди куда шёл!
Этот решил, что разговаривать с девушкой бесполезно, поэтому он повернулся ко мне.
— Слышь, ты! Куда мою тёлку повёл?
— Что-то я здесь крупных парнокопытных животных не наблюдаю. Только три мелких мекающих.
— Чего ты сказал???? — этот самый Вася зажав кулаки ринулся на меня. Я уже был готов отбивать атаку, но между нами встала Ника.
— Вася! Угомонись! Мы в мае расстались! Я тебе ясно понятно сказала, не хочу! Всё! Свободен! Иди свою Маньку Клюеву окучивай!
— Ника, ты ещё пожалеешь!
Потряс он ещё пальцами, попрыгал вокруг с красным от злости лицом и ушёл.
— Прости за это безобразие. Пошли?
И мы с ней пошли. В той стороне деревни мы ещё не были. Асфальта здесь тоже не было. Он закончился вместе с центральной улицей. И как только мы свернули, началось распутье. Ника ловко перепрыгивала самые грязные места. Наше продвижение ещё затрудняло отсутствие хоть какого-нибудь освещения, кроме луны, которая изредка показывалась из-за туч. В центре, возле клуба и по всей центральной улице горели фонари, здесь же их не было. В какой-то момент я не удержался и рухнул мягким местом в не менее мягкую грязь. Девушка начала хохотать надо мной. Мне было немного обидно, но потом я тоже рассмеялся.
— Теперь тебе точно придётся у меня остаться! — смеясь сказала Ника, прижимаясь ко мне всем телом.
Остался я у неё ночевать.... Она состирнула мою одежду, развесила её над печкой.... ну и меня обогрела...
В общем, закрутилось у нас с ней.
Ника работал в детском саду, была несколько младше меня, такая худенькая и хрупкая, из-за чего казалась сильно младше. Этот Вася работал механизатором в фермерском хозяйстве. Учились они вместе, ждала его из армии, а он пришёл и начал по деревне крутить да пьянствовать. Ну и вот уже пять лет они то расстаются, то снова сходятся. Ника жила со старой парализованной бабушкой. Отца у неё не было, а мать уехала за большой и чистой любовью покорять Москву.
Среди недели мы оба работали, а в выходные ходили в клуб. Баба Фрося ругалась на меня.
— Ну ты нашёл, Колька, с кем связываться! На ней же пробу ставить негде! Они как с Васькой поссорятся, так она с другими дружится. Месяц в ссоре, потом снова за ручку ходють. Через месяц по новой.
Только мне-то было всё равно. Жениться я точно не планировал в ближайшие лет пять точно. Сначала спасу мир, заработаю денег на свою квартиру, а там можно и о семье подумать.
Нину я больше не видел. Её сына на приём как-то приводил дед. Я уже и не спрашивал, где мать. Раз не моё дело, значит не моё. А мальчишка славный.
Снег выпал в конце октября, скрыв под собой всё безобразие осени. Выпал в один день и больше не растаял. В миг грязная, обшарпанная деревня превратилась в нечто волшебное, как с картины какого-нибудь художника. Моя курточка, пусть даже на пуху совсем оказалась неподходящей одеждой для сей местности. Мороз моментально забирался мне за пазуху. Да и кроссовки тоже. Это в городе дворники в пять утра начинают орудовать лопатами и скребками, прочищая нам путь, а здесь некому. Где протоптал, там и пройдёшь. Бабка выдала мне тулуп на овчинном меху. Тёплый! Ему лет, наверное столько же сколько бабе Фросе и не модный, но зато мороз никакой не страшен. А в местном сельпо я приобрёл для себя чуни. Низ у них прорезиненый, а верх из натуральной овчины. Здесь все в таких ходили. И я не стал исключением.
Освободился я немного пораньше. Иду спокойно домой, а на встречу мне Глеб бежит. Шапка набекрень, куртка незастёгнута, шарфа нет, а валенки не на ту ногу одеты.
— Ты куда несёшься?
— Дядя, пошли, там, дед, упаль!
Говорил он ещё не очень хорошо, но я понял, что что-то с дедом. Я его поправил ему шапку и застегнул курточку.
— Ну, веди. Где дед?
Мальчёнка привёл меня к ним в ограду. Дед судя по всему, чистил снег и упал. Скорей всего подскользнулся.
— Давно он так лежит?
Мальчик кивнул. Хотя, что я у ребёнка спрашиваю? Дед был без сознания. Я с большим трудом затащил деда в дом и попытался привести его в чувства. Не вышло. Нужно бежать, вызывать скорую. Я усадил ребёнка рядом с дедом.
— Так, Глеб, остаёшься за старшего! Я побегу скорую помощь вызову, а ты следи за дедом. Понял?
Тот снова кивнул.
Я побежал снова в ФАП, вызвал скорую помощь. На наше счастье, только сегодня дороги очистили, поэтому уже через полтора часа мы грузили деда в карету скорой помощи. Конечно, карета это громко сказано. Старенькая буханка с крестом на боку и дребезжащая всеми своими частями. Я хотел Глеба забрать с собой, там хоть баба Фрося покормит его. Но не нашёл ключ от дома. Пришлось остаться здесь.
Я вскипятил чайник на газовой плите, нашёл в холодильнике котлеты и хлеб на столе. Накормил мальца. Потом мы с ним сидели на полу и играли в машинки, которых у него оказалось великое множество. Оставалось дождаться Нину.
Она пришла в начале девятого. Зашла и замерла на пороге. Видимо не ожидала меня здесь увидеть.
На ней была....роба. Я ошалело уставился на неё. Я видел раньше на некоторых такую. Говорили, что они отбывают наказание колонии-поселении, а в деревню им разрешено приходить в магазин или на свидание с родственниками.
Продолжение следует....
